Часть 11. 3 мировая

Эпиграф.

Пиши, ебясь глазами на фонарь,
Пиши, импровизируя с карманами,
Пиши, пока есть дух писать,
Пиши, ёб твою мать!

Ветер. 12 сентября 2016 года, я — поэт Вадим Александрович Миронкин отказался от сна, заменив его на этот стих. Весна умерла. Я остался в стенах пустой комнаты один среди стихов, окурков (что в пепельнице) и бутылок. Снова пускаю сигаретный дым; тополя свистят в этот полдень за крышами домов, и мир заканчивается, как сигарета "Примы". Сухие цветы в вазе, свечи, чёрная ложка, героин, серый кот, койка и пару книг. Чёрный хлеб на стакане водки, и целый мир под ногами, руками, и над головой. Я ухожу за тобой в дождь. Ты меня ждёшь у ржавой воды. Сегодня тепло, завтра холод наступит; буду под красным одеялом греться. Сегодня Солнце греет ещё, пишу тебе через силу, эти строки тебя согреют. Завтра холод наступит, а ты одна сидишь у окна, и вспоминаешь лето. У меня чая нашего любимого дома нету. Денег тоже нету. Нету, в общем, и воспоминаний, Солнце одиноко озаряет планету. Я ухожу туда, где нет всего этого, того, о чём мы мечтали всё лето. Череп выкрашенный в красную краску, огарок свечи и кровь в серебряном бокале. Я убил в себе веру, цветами красной розы украсив свой терновый венок. Чёрный хлеб, гранёный стакан водки, зелёный лук и электрический свет. Я пишу для тебя этот белый стих, чтобы ты знала, что я тебя по-прежнему люблю, как липовый цвет... В записке я оставлю сердце на память, повешаюсь на рыжем фонаре в мороз. Солнце утром озарит просторы духовки, в которой лежал печёный картофель. Мир мой — шприц, лабиринт из доз, проклятый Третий Рим, аборт и передоз; Смерть моя — потерянное письмо, граната в руке у сумасшедшей дамочки. Здесь в дыме повис топор. На столе торт. Апостол сидит в ванной, на торте библия. Катарсис и апофеоз Гражданской Обороны моей армии... Солнце светит за окном, я в пустой комнате пишу тебе этот стих о доме, что я оставил, а так же о нас двоих. О дороге, что на руке я ношу стигматой, о тошноте, и о мире, что уже поделили на мясо, под всем известный мотив. О ветре, что в форточку влетает, как птица, о погоде, что за окном стоит, и о пире, что меня ждёт, и об поздней осени, что к нам лёгкой поступью идёт, как всем известный гитарный риф группы Нирваны... Красные цветы на балконе, я жду тебя, мой друг полдня, как воробей ждёт от прохожих семечки, или крошки. Скучно сегодня, поэтому мы придумали дым, что пускаем из лёгких в пустой комнате, в которой крутится одна и та же пластинка... Срезать бы красные цветы, но мир на Земле запрещает что-то подобное в сторону природы. Я же хочу садить героин по вене, курить дурь и трахать белозадых нимф и вакханок. Жду вечер и момент, когда зажжётся ближайший рыжий фонарь, (новый день, как в могиле апостола Петра). Я до сих пор в комнате один, воскуриваю Заратустру, куря недорогие сигареты, наполняя мир дымом, как Эрнесто Че Гевара... Ночь. Горят рыжие фонари, листва пожелтела, скоро палые листья и сухая трава уснут под снегом. Марионетка оставит записку, о том, чтобы её закапали поскорей под гулкое эхо заводов, поездов и пустых площадей. Я пишу тебе, дорогая этот стих, о том, что уже постарел. Помни мои бирюзовые глаза, по ту сторону жизни и смерти, помни тёплые руки, помни наше лето. Я же буду один с серым котом в своей пустой комнате ждать смерть... Я умру во грехе, оставив вам, лишь плоть под Солнцем, прах мой развеют по ветру в поле, где растёт рожь. Я продолжу ползти по мёртвой траве вдоль заледеневших луж и голых деревьев. Рыжие фонари будут гореть, резью проникая в глаза каждый божий день. Героин пустив по вене, я застрелюсь, как Курт Кобейн, оставив вам свою серую тень под Звёздами, вспоминая холодное лето и это... Я стал всё больше смотреть на рыжий фонарь пустыми глазами, дорогая Черри Краш, пуская пар изо рта. Я жду вас в своей комнате, украшенной вашими фотоснимками, сидя на шкуре медведя, расставив восковые свечи в полукруг. Варю героин на серебряной ложке, держа сигарету в зубах, — я познаю экстаз; кручу одну и ту же пластинку Игги Попа, перевёв стрелки часов на вас, о, Черри Краш! Здесь я обращаюсь к ведам, зажигая свечу на столе для написания стихов достойных Нюит; Осирис проливает свет из перстня, что на моей правой тёплой руке, на среднем пальце надето. О, дети мои! Свет говорит мне, что мы во Вселенной не одни; существует ещё две древних космических цивилизации, что шлют нам привет из глубин далёкого космоса. Я принимаю свет, и убираю от своего взора перстень с пальца, и шлю на *** Солнечную систему, что озаряет звезда по имени Солнце, где вокруг него крутятся планеты, в то время, когда её рядом нет...

05. - 24. 09. 2016