Баллада о фавне не серьёзная

Под ласковым солнцем у тёплого моря
воздушные нимфы, не ведая горя,

вели хороводы, цветы собирали.
К ним часто сатиры "на чай" забегали -

рогатые мальчики, ножки-копытца.
Ах, сёстры, в такого ну как не влюбиться?

И фавны бывали, хоть путь и не близкий, -
суть те же сатиры, но с римской пропиской.

А вот что в секрете хранится доныне:
прикинувшись нимфами, даже богини

в весёлой компании быть не чурались,
но вряд ли бы в этом кому-то признались!

Вот в облике нимфы и шла раз Цирцея
средь кущей медвяных, от запахов млея,

и чуть не споткнулась о тощего фавна -
неделю назад, поднаквасившись славно,

он ногу сломал, по камням ковыляя -
ну с кем не случилась бы напасть такая?!

И вот, отощавший, голодный, немытый,
готовился, бедный, отбросить копыта.

Прекрасная нимфа, светло улыбаясь,
пленительной ручкой легко прикасаясь,

его исцелила в минуту-другую,
умыв, накормила, приятно воркуя,

в охотку над бедненьким посуетилась
и вдруг, обалдев, поняла: "Я ВЛЮБИЛАСЬ!"

"И что же? - плечами пожмёт обыватель, -
Бывает!" Всё так, да не очень, приятель!

Цирцея, в могуществе женственной власти,
опасна носителю низменной страсти!

Любовь к ней - проверка любого мужчины:
иль ввысь - до богини, иль вниз - до скотины.

Конечно, наш фавн, подвоха не чуя,
влюбился без памяти в прелесть такую.

Но был он не молод, потрёпан отменно,
с душой, уязвлённой жестокой изменой.

Он ей не поверил. Ушёл, изнывая,
ревнуя, тоскуя, любя и страдая:

"Зачем я ей, старый, облезлый страшила?
Она позабавиться, видно, решила!"

А нимфа-Цирцея, любовью объята,
всё думает: "Я-то тут чем виновата?

Не любят богини за стройные ляжки -
ужели так трудно осмыслить бедняжке?

А если уж любят, то верно и честно! -
А как по другому любить, интересно?

Но если вам мужества всё-ж не достанет, -
богиня за фавнами бегать не станет!"