Маска палача

Нет осуждения в телесном
Пред тем, что кажется чудесным.
Всегда одно вещает лира:
«Богатство внутреннего мира –
Ничтожность внешней оболочки».
Вмещают древние листочки
Жреца египетского бегство
С народом низкого соседства.
Вождь пожалел неоднократно
Об этом, но идти обратно
Из-за посмешища не мог
И потому стал к стаду строг -
Намереньем преобразился,
Каратель к вам с горы явился,
Хотя желал быть миротворцем
(С тех пор не доверяют горцам).
Тащились, золота набравши,
От тяжести такой уставши,
Стада животные, людские,
Покинув дебри городские.
«Иван Сусанин» знал не точно,
Где основаться можно прочно -
Иных племён полным-полно;
Мёд с маслом, молоко, вино
Вкушают те, кто здесь живёт.
Вновь помощь Божию зовёт
Руководитель оплошавших,
Столь поздно нечто осознавших,
Бунтовщиков; вновь зреет бунт,
Узнает вождь, в чём лиха фунт.
В Египте вас не умерщвляли,
Работать только заставляли,
А здесь песок и неба твердь,
Лекарство бунта – только смерть.
Не третья ли скрижаль зарыта,
Не от стыда ль лицо прикрыто?
Знать был однажды чем-то главным
Спор Михаила с кем-то равным.
Горбун? – рюкзак-аккумулятор;
Веди оставшихся, диктатор,
Надень очки-светодиоды
И докажи, что нет свободы
Без рабства тяжкого чуть прежде
В песках таких же без надежды.
Во имя горького лекарства
Был уничтожен за бунтарство,
Кто распознал сей маскарад;
И это был, как пишут, брат.