Я держусь...

   Я ДЕРЖУСЬ…

"Я держусь из последних сил,
Я стремлюсь не сорваться в пропасть,
Не хочу, чтоб меня носил
Хмурый рок по неверным тропам.

Я держусь, вспоминая тех,
Кто шумел, был весёлым рядом,
И надеялся на успех
И на сотню влюблённых взглядов.

Я держусь, небеса моля
Дать немного ещё дыханья,
Чтобы видеть леса, поля
В круге мудрого мирозданья.

Я держусь,  я ещё смогу
Мир украсить своею жизнью,
Отогнать чью-нибудь тоску,
Поделиться шальною мыслью.

Я держусь…» Нет, уже сорвал
И понёс за предел осенний
Дикий ветер. Не домечтал
Он, берёзовый лист последний.

   КЕНТАВР И РУСАЛКА

А мне понравилась реклама:
Два человеческих лица,
Желанье источает дама,
Мужчины страстные глаза.

Сейчас уста сольют, соитье…
Но кто-то расширяет кадр…
Детей обратно приведите.
Она – русалка, он – кентавр.

Тут ноги есть, там – рыбий хвостик,
Ему – земля, а ей – вода.
И в перспективе – только в гости
Туда, где грань, где берега.

Не помню, что рекла реклама,
Где прорубить, что нарастить,
С годами наша панорама –
Ей – не ходить, ему – не плыть.

Чай, кофе – гвоздь теперь программы.
И разговоры без конца.
Верните первый кадр рекламы –
Два человеческих лица.

     КАРДИОГРАММА

Ах, как отчаянно стучало сердце,
Выписывая острые углы,
И посыпала острым чёрным перцем
Судьба мои пути, ещё светлы.

И, как моя тогда кардиограмма,
Я не срезала остроты углов –
Незримые вершины покоряла
И падала, и поднималась вновь.

Остроконечны молодые горы,
Пологие вершины старых гор –
Круты дороги в молодую пору,
А в зрелости не так их крут узор.

Болезнь – и не остра кардиограмма,
Как будто её тянут с двух сторон,
Чтобы однажды, поздно или рано,
В прямую превратить последний стон.

       БОБЫЛИ

Сидят на кухне бобыли –
Кто с чем,
Глядят: сервиз приобрели –
Зачем?

Там отраженье на полу
От них,
И телевизор-вип в углу,
Затих.

Квартира есть, машина есть –
К чему?
Есть куда лечь и куда сесть –
Кому?

Прожили, вроде, хорошо,
Без бед.
И, может, проживут ещё –
Где след?

Где это то, ради чего
Живут,
Ради чего Земля, любовь
И труд?

Ах, для себя, когда легко
В пути!
Трудней туда, в вечный покой
Уйти.

     ПАТРИОТИЗМ

Патриотизм – подзатёртое слово,
Чаще в кавычках, с сарказмом оно,
А, между тем, это наша основа,
То, что от веку нам в генах дано.

Может, мой предок в рядах шёл за Невским,
Пращур какой-нибудь строил Москву,
Или другой был гусаром безвестным.
Может, я памятью ЭТОЙ живу?

Ведь почему-то сидит во мне гордость
За декабристов, Петра, Ермака,
Слышу Пожарского, Минина голос,
Русь что крепить зовут, через века.

Вечная зависть к бескрайней России
Где-нибудь спать не даёт до сих пор,
Только не месть, а любовь дарит силу,
В генах живущий бессмертный наш полк.

   ДРУЗЬЯ

А я ждала: друзья ещё приедут,
Чтоб посмотреть на дом, на перекрёсток,
Чтоб повести душевную беседу
О том, кем стал тот ёжистый подросток.

Открыла я все недра интернета:
Кто, может, отзовётся, хоть словами,
Но интернет твердит, что в списках нету,
Молва же дополняет: «Нету с нами…»

Расстались мы когда-то молодыми
И полными романтики и планов…
Ни зрелыми не знала, ни седыми,
И след их на земных дорогах канул.

Нас догнала суровая реальность,
Которая ласкала и давила.
Нас мало, но живёт на свете память,
И кто-то помнит: было, было, было…

           ЧАС ВОЛКА

Опять не спится мне в час волка,
Давленье давит, ноет зуб,
Идёт душевная прополка,
Рождая стихотворный зуд.

Дневные темы лезут в окна,
Стучится в двери тень проблем.
Проблемам рано, темам – поздно.
Скорей пришёл бы новый день!

А, может, правда, я волчица:
Нора, охота – жизнь моя,
Щенки – за них готова биться,
В ночи зовёт повыть луна.

Но нет: улыбки – не оскалы,
И не хочу след в след бежать,
Могу одна – не надо стаи,
Желанья нет кусок урвать.

Тогда зачем не сплю в час волка,
И где покой с трёх до пяти?
Нет в рассужденьях этих толку –
Эй, человек, нам по пути!

    
    КРЫЛЬЯ

Я птицею белой,
Наивной и смелой,
Спустилась в раскрытые руки твои.
Казалось подспудно –
Там было уютно,
И грелась душа от моей же любви.

Недели уплыли,
Ладони остыли,
И жёсткие пальцы на крылья легли,
Впились в крылья крепко,
Сплетя злую клетку,
И тучи спустились с небесной дали.

И солнце погасло,
А сердце напрасно
Старалось опять твои руки согреть –
Теплее не стали,
А крылья печали
Расправились – и помогли мне взлететь.

Я после той стужи
Лечу неуклюже –
Неловкие взмахи от перьев потерь.
Отбилась от стаи,
Но всё же летаю
И в руки ничьи не спускаюсь теперь.

   
   НЕ ХОЧУ

Не хочу я в зенит
Раньше тех уходить,
Кто когда-то меня обидел,
Ведь непросто уйти,
Не услышав «прости»,
И покинуть земную обитель.

Как оставить здесь их,
Не прощённых, одних,
Приходить к ним во сне ночами,
Не корить, не взывать,
А глядеть и молчать,
Чтобы души одни кричали:

«Как же так, почему
Не пришла никому
Мысль, что встретиться надо в жизни,
Чтоб сказать: «Виноват,
Ты прости меня, брат…»
Это надо сказать бы до тризны.

…Моя жизнь всё тесней,
Впереди мир теней,
Так успеемте встретиться, чтобы
«Дураки мы», - сказать,
Мягко руку пожать,
Растопить многолетья сугробы.

    ПРИТВОРСТВО

Сколько раз я в детстве
Притворялась спящей,
Не шагать чтоб точно
Утром в детский сад.
А теперь хочу, чтоб
Сон был настоящий,
Утомлял всю ночь бы,
Шесть часов подряд.

Надо было в школу,
Я хриплю: «Простуда!
Видишь, кашель: кхе, кхе,
И  горячий лоб!»
Нынче притворяться
НЕчего, не буду –
Вправду беспокоят
Боли и озноб.

Притворясь влюблённой,
Головы кружила
Одному, второму,
А теперь всерьёз,
Без притворства сердце
За года изныло.
Притворюсь: из чувства
Мол, один склероз.

    
       ПРОЯВЛЕНИЯ

Всё на земле вырастает, старается,
Но из чего что уж станет-проявится,
Предполагаем, а может, не ведаем,
Благами нам обернётся иль бедами.

Капля воды станет морем когда-нибудь,
Добрый любимый вреднейшим созданием,
Вырастет где-то наркотик из зёрнышка,
Но заслонит он безвольному солнышко.

Высится гордо сосна над ромашками,
Чтобы потом стать ненужной бумажкою.
И вырастают повесы из курточек,
А поэтессы – из маленьких дурочек.

          СТАРШЕ

Я становлюсь всё старше, и не просто:
Я старше тех, кто от меня ушёл
На тот далёкий бестелесный остров,
Где, говорят, ушедшим хорошо.

Я старше мамы. Ты казалась древней
В свои и пятьдесят, и шестьдесят.
Я, значит, миновала больше терний,
Душевных больше ран кровоточат.

Я на шестнадцать лет сегодня старше
Тебя, отец. Ты знал, где фронт, где тыл
В войне, которая от нас всё дальше,
В которой ты достойно победил.

Я старше, муж, тебя и знаю больше
О том, где наши сыновья и с кем.
Но отчего больнее мне и горше:
Что внуки есть, не знаешь ты совсем.

Мне каждый год – как от судьбы подарок,
За что-то данный сверх того, что вам.
Вот пишут: избранным даётся старость,
Меня вы, знать, избрали где-то там.

      МОЯ ПАМЯТЬ

Годы, годы, со скоростью бешеной
Пронеслись где пешком, где катком,
Их, непонятых или невзвешенных,
В память сбрасывала на потом.

Моя память начнёт перелистывать
Вихревые поступки, дела,
Чем гордилась, носилась, как выставкой…
(Ой, да дурочкой просто была!)

Моя память гуляет по городу
И без стука заходит в дома,
Где друзья и красивы, и молоды…
(Ой ли? Юность красива сама!)

Моя память в сраженье со временем
Сохранила ЕГО молодым,
Ироничным  непризнанным гением…
(Ой, да ладно, обычным он был!)

Моя память в подкорке на полочке
Разложила картинки, слова
И стихи: буквы чёткие строчные…
(Ой,  поэзия ль? Просто канва!)

   ОЧАРОВАШКИ

Наши детки – ах, милашки,
Ну, одни очаровашки.
Женьки, Сашки и Наташки –
Как один, очаровашки.

Им букашки и ромашки –
Всё кругом – очаровашки.
Краски, болтики, стекляшки –
Тоже им очаровашки.

Туфли, бантики и пряжки,
Что на них – очаровашки.
Прятки, жмурки и пятнашки –
Игры все – очаровашки.

Осень.  Школа. Первоклашки –
Разве не очаровашки?
Те же, только пятиклашки –
Меньше, но очаровашки.

Позади ЕГЭ, натяжки.
Выпускной – очаровашки.
А потом – дороги тяжки –
Вот вам -  разочаровашки.

   ГРЕЮТ МУЖИКИ СОБОЮ ЗЕМЛЮ

Не боятся падать мужики –
Я других мальчишек не приемлю.
Вот упал – сказали ж: не беги -
Греют мужики собою землю.

А земля весенняя черна,
Изморозью дышится и прелью.
Пахота: плуги и борона –
Греют мужики собою землю.

Тут война и там. Не одному
Воевать случилось поколенью.
Слава Богу, есть окоп в дыму –
Греют мужики собою землю.

Но атака. Взрыв. И вот лежит.
А ведь был вчера подобен кремню.
Кровь струится, даль в глаза глядит,
Греют мужики собою землю.

Не боятся падать мужики.
Им бы вить гнездо – свивают петлю.
Сколько женщин бьётся от тоски –
Греют мужики собою землю.

    
        СЛУЧАЙНОСТЬ?

Спасибо, дороги и судьбы,
Маршрутом окружным вели.
Спасибо, случайные люди,
Минуя меня, что прошли.

Я с вами была б не такою,
Не хуже, не лучше – другой:
Чуть больше иль меньше покоя,
С чуть ярче, тусклей ли мечтой.

Я вряд ли б сегодня писала,
И не было б столько друзей,
Другою тропою шагала,
В иную стучала бы дверь.

Был дом не такой, обстановка,
Была бы другая семья,
Иными лицо и походка,
Ну, в общем, была бы не я.

Случайно ли всё – не случайно –
Покоя вопрос не даёт.
Не знаю – вот это печально:
Ведёт ли нас кто – не ведёт?

 

   ВСЕГО ЛИШЬ ЖИЗНЬ

Утро жизни. Утро дня.
Ласковое солнце,
Щурясь, смотрит на меня
В светлое оконце.

Утро жизни. Вечер дня.
Лучший из нарядов.
Ждёт свидание меня
На скамейке сада.

Вечер жизни. Утро дня.
Зеркало. В нём я ли?
Что ж так образ полинял,
Плечи обветшали?

Вечер жизни. Вечер дня.
Свет не зажигаю.
Годы давят на меня,
Гонят сон, сгибают.

Не успела разглядеть,
Был ли полдень жизни:
Треть на сон да детям треть,
Треть труду, Отчизне.

Вот итог и вот черта –
Подвести пора бы.
Что? Ждать смерти? Ни черта!
Мы ещё не слабы!

Мы ещё как размахнём,
Как покажем силу,
И станцуем, и споём!
Ой, вступило в спину…

     ДВОРЯНЕ И ДВОРНЯГИ

Собака, кажется, собака,
Но, по повадкам, пёс один –
Так, беспородная дворняга,
Другой – достойный дворянин.

Я помню пса. Конечно, лаял,
Ласкался, кошек не любил,
Но, если миску ему ставил,
Он вёл себя, как дворянин.

Наверно, есть хотел, но долго
Поодаль ждал, пока уйдут,
Потом, дойдя до миски гордо,
Не торопясь, съедал свой суп.

Сейчас другой,  нахальный, жадный,
Нетерпеливый, рвёт из рук.
«Дворняжка», - думаю печально,
Когда подумать есть досуг.

Вот так и общество людское:
Дворняги хапают, рыча,
Но есть явление иное:
Не рвут, не рубят сгоряча.

Здесь должен вывод быть. А надо?
Жизнь прежняя: добро и злость.
Опять нахрапистый дворняга
У дворянина вырвал кость.

           РЕЛАКСАЦИЯ

Что случилось? Да так, ерунда -
Факт предательства, ставший известным.
Я вобще не расстроилась, да?
Ведь не первый так раз, если честно.

Я же знаю, укусит лишь тот,
Кого близко к себе подпустила,
А укусы далёких - не в счёт,
В тех укусах смертельной нет силы.

Ну, так что же я плачу тогда,
Если всё так понятно, привычно?
Что случилось? Да так, ерунда -
Просто жизнь, в остальном всё отлично.

    ДИРЕКТИВЫ

Приказ, указ, наказ, отказ –
Как много этого у нас!
Растут, как будто на заказ,
Ряды способных
И доказать, и отказать,
И приказать, и указать,
И наказать, и заказать
Себе подобных.

Да мне плевать бы на приказ
И на указ, и на отказ,
Но жизнь без этого у нас
Не происходит,
А не мешало б указать
И доказать, и подсказать,
Тем приказать, тех наказать,
Кто с властью ходит.

    ПУЧИНА

Это было падение в воду с обрыва,
Я тонула отчаянно в этой любви –
Ни борьбы, ни кого-то на помощь призыва,
Отрешилась, сдалась, всё, моё се ля ви.

Тихий берег взорвался людей голосами,
Кто-то бросился в воду, в пучину нырял,
И уже было дно под босыми ногами,
Оттолкнулась, всплыла, где луч солнца сиял.

Поднырнули, схватили, подняли на берег,
Теребили, просили: «Дыши же, дыши!»
Ни дышать не хотелось, ни жить и ни верить,
Но слепили сквозь веки те солнца лучи.

Много лет я сижу у черты водоёма,
Что когда-то в шальную пучину позвал.
Волны бьются о берег лениво и сонно,
От паденья идёт,  всё идёт пенный вал.

    ЕЩЁ РАЗ ПОЛЮБИТЬ

Я не верю в любовь
После первой любви -
Даже тёплой зимой
Не поют соловьи.

Как нельзя ещё раз
 В ту же воду ступить,
Так вернуть прежний час,
Новый раз полюбить.

Можно снова летать,
Можно верность хранить,
Можно искренне ждать,
Но нельзя полюбить.

Я надежду таю,
Что в далёком пути,
Будь то север иль юг,
Так же думаешь ты.

И хочу одного,
Чтоб ты, память храня,
Никогда, никого
Не любил, как меня.

       ПОВЕРИЕ

 В народе поверие есть, что гласит:
Перо на земле коль найдёшь ты,
Его подними и домой принеси
И счастье тогда обретёшь ты.

Мы с мамой когда-то на ближнем лугу
Набрали пера – на подушку.
Но счастье ни мне и ни ей – ни гу-гу,
Судьба лишь снимала с нас стружку.

Я сплю до сих пор на подушке на той,
А в чём её счастье – не знаю.
Наверное, в том, что подушке порой
Я слёзы свои доверяю.

Поплачу, повою, зажму в кулаки
Часть тех, что должны нести счастье,
Пущу в них солёную влагу тоски,
Душевных надломов, напастей.

И снова иду по дороге, скользя,
Сквозь бури свои и ненастья,
Добро и любовь окруженью неся.
А что? Может, в этом и счастье?

         ТОТ, КТО

Где-то,  на пределе грусти,
Мысль рождённая живёт:
Тот, кто любит, не отпустит,
Тот, кто любит, не уйдёт.

Где-то, на границе счастья,
Когда вечер синий стыл,
Кто любил, ушёл в ненастье,
Кто любил, тот отпустил.

Где-то, на пороге утра,
Говорим, коль шторм утих:
Не любя, ушёл,  как будто,
Не любя, и отпустил.

Где-то там, у края жизни,
Как последнее «прости» -
Тот сказал: «Ушёл капризно»,
Этот: «Зря я отпустил».

      ПЕСОЧНЫЕ ЧАСЫ

Гляжу я на песочные часы:
Песок течёт, как будто дни бегут…
А он в карьере, может, где-то стыл
Или лежал на жарком берегу.

Он много знает, много повидал
И что-то понял, что не знаю я.
 Он вечен. Здесь, в часах, его привал,
В отличие от временной меня.

Вот так же всё, я думаю, течёт:
Вода  и тучи, мысли и дела.
И там, где начинается отсчёт,
Другая жизнь песчинкой уплыла.

Течёт песок, как жизненный мой путь,
Ещё чуть-чуть, и остановлен бег.
Ах, если бы сосуд перевернуть,
Чтобы прожил ещё раз человек.

         ОСВОЕНИЕ

Когда-то одноклассники мои
Осваивали формулы и даты,
Как делать табуретки, шить, кроить,
Строенье нас, в сравнении с приматом.

Позднее одноклассники мои
Осваивали жизнь, её законы:
Как выживать в безденежные дни
И прочие студенчества каноны.

А позже одноклассники мои
Осваивали тяготы отцовства
И материнства, чтоб не материть
Себя и это чудное потомство.

Теперь же одноклассники мои
Осваивают тросточки, таблетки
И способы, как в ходунках ходить
И жить затворнически птицей в клетке.

Страна же, одноклассники мои,
Осваивала коммунизм и космос –
Путями разными мы, видно, шли:
Земными – мы, страна – там где-то, в звёздах.

        ДАР БОЖИЙ

И дал Господь своею властью
Себе подобным – чем богат:
Кому-то полной ложкой счастья,
Кому-то творчества талант.

И принял сатана участье
В распределении богатств:
Взял у талантливого счастье,
А у счастливого талант.

И вот: кто счастлив, не талантлив,
А кто талантлив – не счастлив,
Две этих ипостаси вряд ли
Кто соберёт в руках одних.

Хоть пашешь, учишь, лечишь, строишь,
А, может, представляешь власть,
Талант со счастьем ты не можешь
Ни заработать, ни украсть.

Жаль, что нельзя два сразу – мутно
Живёт неписаный закон:
Всегда с талантливыми трудно,
А со счастливыми – легко.

И если чем-то обладаешь
Из двух богатств, что знает свет,
Ты пожалей тех, в ком, ты знаешь –
Ни счастья, ни таланта нет.

   ДОРОГА

Везут одной дорогой
Новорождённых строгих
И списанного светом старика,
Брачующихся в ЗАГСы,
Миллионеров в кассы
И взятого с уликами зекА.

Встречаются порою
С мигалками и воем
Пожарная и скорая – пусти!
Поспешный груз бесценный
И катафалк степенный –
Кто рядом, а кому не по пути.

Дорога многих знает,
Встречает, провожает
И держит в пробках, глядя снизу вверх:
А, это тот мальчишка,
Вчера листал он книжку,
Сегодня утомил его успех.

Эй ты, лихач-дружище,
Сейчас царапну днище,
Чтоб знал закон и знал, кто главный тут.
Привет тебе, спешащий,
Ты, видно, настоящий,
Давай, давай, вперёд, счастливый путь!

ЛЮДСКАЯ СЛАВА

Конечно, есть и рифмоплёты,
И борзописцы-графоманы,
Но клад России: каждый сотый
От сердца пишет, без обмана.

Конечно, есть худые вирши,
Где нет ни мысли и ни чувства,
Но сколько строк, где сердце слышит
И чувство радости, и грусти.

Конечно, есть стихи, изданья
Для денег, для фанфар, забавы…
Поэт – небесное созданье.
Зачем ему людская слава?