Послание учителю иврита

         
Простите, Павел, что порой,
когда вы лекции читаете с душой,
я невнимателен бываю.
Но вот я голову склоняю
и признаюсь, как на духу,
хоть в церковь, в синагогу не хожу,
от муз тогда я отбиваюсь
и от иврита часто отвлекаюсь
лишь для того, чтоб их прогнать
и бой для вас невидимый им дать.
Когда они, спустившись вдруг с Парнаса,
укрыв от лишних глаз Пегаса,
все вместе атакуют разум мой,
(а я  стою  ведь сам  не свой!),
и напирают на  меня, смеясь,
а я, от них отгородясь,
с любовью ваши лекции внимаю
и хоть порой не всё в них понимаю,
иду вперёд со всеми талмидим  -
ведь дух познания во мне неукротим.

Но нет покоя мне.
Они, собравшись в стороне,
опять  стеною плотной подступают
и мне упрёк в лицо бросают,
что я забыл давно о них,
не горячит мой разум стих
и с рифмами услады не ищу,
а лишь иврит сейчас настойчиво учу,
премудростям внимая языка,
нектар вкушая с этого цветка,
пчеле рабочей уподобившись сейчас,
что трудится с отдачей каждый час,
пыльцу исправно собираю
и труд свой с каждым днём приумножаю,
слова откладывая в соты,
(но улей ведь не их работы),
что пользы в этом им,
ведь мёд предназначается другим,
а муз давно, мол, избегаю –
цветы парнасские другим я посвящаю.

Но вот мы разыскали вновь тебя.
Сидишь в ульпане,  нос свой теребя,
И, как раввин, иврит лишь изучаешь,
Видать, и Кабалу уже читаешь?!
Оставь сей тяжкий труд!
Ты изучать собрался, видимо, Талмуд,
их Тору , Пятикнижие  и нравы,
обычаи, молитвы и забавы,
и Притчи Соломона, как Сократ,
а может, соблюдаешь и шабат?!
Наверное, и Пурим  по душе,
и восторгаешься ты этим в тишине,
как Мордехай с царицею Эстер,
(в известном  Вавилоне, например)
визиря царского, Амана, наказали,
а может, и тебе уж праздниками стали
Иом Кипур, Рош-А-Шана, Суккот
Ханука, Ту Би-Шват и Шавуот,
иль празднуешь и День Иерусалима
и все обряды избавления от Рима?

Ну, а в Песах,  видать, считаешь за отвагу
поставить рядом стул для Элиягу
и для него бокал вина на стол,
чтоб сей пророк с небес быстрей сошёл
и возвестил, что Машиах  вернулся в край,
где он когда-то на горе Синай
вручил навечно Тору Моисею,
завет от бед, как панацею.
И музы подступили вновь ко мне.
Что в вере греческой не нравится тебе,
что стал иврит сейчас ты изучать,
в иудаизм настойчиво вникать?
А может, тут вмешалась Терпсихора,
еврейки тому яблоко раздора?!
Влекут уста их, перси и ланита,
так есть же и средь нас ведь Афродита!
Ты посмотри на Клио со скамейки,
она ведь красивей любой еврейки!
Евтерпа же прекрасна, как Сирена,
под стать Венере наша Мельпомена,
а Талия стройнее, чем Европа,
милее Клеопатры Каллиопа,
Эрато наша, словно Пасифая,
Урания же Леда ведь вторая,
Полигимния превосходит ведь Таис,
Так почему ты всё молчишь?

Вот так вокруг меня они кружили
и тихо шепча, мне на ухо говорили:
«Ты должен быть в сообществе поэтов,
средь братьев по перу, твоих клевретов,
забудь иврит – тебе он ни к чему,
будь ближе ты к перу, письму,
и вновь седлай быстрей сейчас же беса
(забудь учителя – он пятка Ахиллеса),
взлетай быстрее снова на Парнас,
и будешь почитаем среди нас.
Давно мы в гости ждём тебя.
Иль разонравилась тебе сия стезя?»

И музы, глядя мне в глаза,
ответа ждали, притаившись у окна.
А я сидел и слушал, Павел, Вас,
хотя мне очень дорог и Парнас
и как я мог всем музам объяснить,
что мне иврит теперь уж не забыть?!
Влечёт меня, как тайна небосвода,
история еврейского народа,
что тянется от Хавы и Адама.
Как Лот, племянник Сары, Авраама,
(что прибыл вместе с ними в Ханаан)
нападки отражал филистимлян,
распутывал интриги саддукеев
и козни лицемерных фарисеев.
И как в Египте в рабстве жили
и как Исход затем свершили,
как Амалек  восстал на их пути,
мешал к земле обетованной им пройти,
как Иудею и Израиль создавали
и против персов, греков, римлян воевали,
и как, пройдя чрез сотни холокостов и погромов,
народ сей в вере не менял своих канонов.

И гнал я муз уставшею рукой,
чтоб только вам внимать, учитель мой,
чтоб мне быстрей познать иврит,
чем ум давно мой бередит.
Затем болгарский  и турецкий
и с детства позабытый мной немецкий,
и языки других народов,
и не хватает мне уже комодов
для словарей, учебников, брошюр,
и я, кружа над ними, как Амур,
с любовью эту азбуку внимаю
и постепенно метод сложный изучаю
познанья  этих  языков,
и вам скажу сейчас без лишних слов,
хоть ближе по профессии мне Смит,
но всё же первым значится иврит,
в том списке длинном на сей день
и хоть порой, признаюсь, что мне лень
всё это изучать, внимать, запоминать,
но я стараюсь всё это объять.

И вновь прошу простить меня, учитель,
что иногда сижу на лекциях, как зритель,
порою с музами витая в облаках,
частенько путаясь во многих языках
и в голове моей такая мешанина,
что все таргили , как Малевича картина,
сливаются в загадочный квадрат,
а в голове гудит сплошной  набат,
и я не знаю, что же мне сказать,
когда хотите вы мой уровень понять
и текст мне предлагаете читать,
а то глаголов несколько назвать,
тогда под впечатленьем этих  дум
порой вам отвечаю наобум,
но вы тактично подправляете ответ –
и вновь иврит любимый мой предмет.
И я, учитель, помня все подсказки
и сняв сейчас забрало своей маски,
не забывая муз, парнасский скит,
вам обещаю выучить иврит!
 
                *      *        *
1.Талмидим (на  иврите) – ученики.
2.Ульпан      -  класс.
3.Шабат, шалом! Суббота, здравствуй! Этими словами каждый еврей встречает седьмой день недели, когда запрещена любая работа.
4.Песах, или Пасха, - древнейший из еврейских праздников, связан с одним из важнейших событий в еврейской истории - с Исходом из египетского рабства около 3300 лет назад.
 5.В книге последнего из пророков - Малахии сказано: «Вот Я посылаю вам пророка Элиягу перед тем, как наступит «день Всевышнего», великий и приносящий (в мир) трепет»…
6.Машиах (буквально «помазанник») - идеальный царь, спаситель (Мессия), который принесёт «избавление народу Израиля» и осуществит «спасение человечества».  Машиахом считается Иисус Христос в христианстве и Иса в исламе.
 7.Бес - в  поэме «Третий Рим» автор  этого  произведения Виктор  Райлян взлетал на Парнас не  на  Пегасе, а  на  бесе.
                8.  Таргили – упражнения.