Летят-летят из уст рассказы...

Я помню день после застолья.
От стопочки развяжется язык.
Не избегая многословья…
Про жизнь, в которой как листы
Летят-летят из уст рассказы,
Воспоминания – мосты –
Соединенье памяти окраин.
Оставив на щеках следы
От слез. Рубцы от ран на сердце.
Ожоги огненной расплаты.
Признания любви в конвертах.
И на груди наколотый орел крылатый.
Вновь вспоминал дед гром сражений.
Окопы. Фронтовые дни…
Порой тянулися. И тучи грозные враждебно
Неслись, сгорая в огненной дали.
То вспоминались детства будни.
В Тамбовской тихий городок.
На речке мыли до полудня
Монеты Николаевских времен.
То у отца украденный им табачок.
Украдкой зажигая самокрутку.
Дымя, по лестнице на чердачок…
И в чехарду… Всем двором загоняли утку…
Он вспомнил голос бабы Ани,
Читавшей вслух свои стихи.
Чей дед был плотником из прусских, знатных.
На церквях ставивший кресты.
И то, когда отца схватили.
Тридцать восьмого. Без суда.
Ни слова, ни слезы не обронил тот.
И повезли во Соловецкие места.
И вспомнил он отца рассказы,
Как появился дед на свет.
К закату, будто по приказу.
Поведал он семьи секрет.

***

На правом берегу. Лесной Воронеж.
Сюда съезжалися купцы.
Торговля шелком, солью, рыбой. Поверх
Грузили тачки и тюки.

Однажды по указу Михаила,
России первого царя.
Возвели крепость, чтоб хранила
От нАбегов нагайского врага.

Ныне Козлов, уездный город,
Где процветали и росли…
Его архитектурный облик
Рабочими руками возвели.

Там отливали в храм колокола.
И отбивали молотками.
Из огненного пламени котла,
Струилась сталь, стучавшая под поездами.

Кипела жизнь. Повозки и телеги,
Изрезав улицы вдоль-поперек.
С поклоном по утрам соседи:
Родился в понедельник мужичек.

От станции Тумасово и до заставы.
Напротив пекаря, что на Ямской.
Видны в окно были Покровского собора златы.
А было дело то зимой.

Во день славления светила,
Когда уже стоял мороз,
Был наречен сын Михаилом.
Перина, печь и теплых снов.

И в тот же год был утвержденным символ,
Луч солнца, шар в объятии колосьев.
От ныне путь был в будущее светлым…
Посев. Хлеба. А осенью покосы.

Однако слЫшны были еще звоны,
От шашек белых – за царя.
Носили знамя и погоны,
Подставив грудь, другие уходили за моря.

Но Миша скрытый был от тайны.
Отец не обранял ни слова.
О тяжких битвах и походах дальних.
До Лемноса, до Крыма и до дома.

Отец. Григорьевич Евгений.
Участник Белого Движенья.
Два раза был военнопленным
И тяжко раненным в сраженье.

Он бился за царя.
За ту страну, в которой был рожден.
Не ожидая почестей-наград,
Шагая вдаль, за горизонт.

Эвакуация. Новороссийск. Двадцатый.
На остров Лемнос. «Бюргермайстер Шредер».
В Крыму палили уже градом,
Когда «Херсон» подплыл ко брегу.

Паденье белых. На триумфе красным
Сияет флагом гражданин.
«За равенство!». Рабочим классом…
Шагает большевистский исполин.

Итог. Без звания и без мундира.
Плетется к дому раненный солдат.
Печальная. Нелепая сатира.
Сраженной родины закат.

Участник белого движенья,
А до того и Первой Мировой…
Большевики добилися царя сверженья.
И был ли путь теперь домой?

Дорожка в поле. Пыль клубится.
Бредет к родному ветеран.
Григорич к новому мирится.
Награды сдергивая в хлам.

И вот Тамбов. Теперь уж не губерня.
И в каждом месте сельсовет.
А было время, что и за пределами губерни
Наша фамилия была известна свету.

Когда в отсутствии Орлова,
Командуя Преображенским полком…
Иван Иванович, державший верно слово,
Свой род возвел до высока.

Одна была женою графа Воронцова,
Другой был генерал-майор,
Поручик, рекетмейстер. И до города Козлова
Раскинулся семейных уз фамильный коридор.

А кто фамилию не знает, да в Тамбове?
Широко – до Москвы и до Рязани.
Война, однако… расплескивая кровью,
«Сестер и братьев» утопила в брани.

***

Вновь рюмка пОлнится до краю.
Поведай дед теперь свои…
Походы, подвиги и раны…
Или порочный быт войны.

Да, было всякое на фронте,
И стыд, и совести на поперек.
В семнадцать, буйные сердца. Довольно...
От этих рук… Не вычеркнуть урок.

Но было и когда за друга…
Горящий. В пламени. Крича.
Ползя до краю. И до боли…
Летела к дому в пламени мечта.

Был командиром танка. Был сержантом.
Отправлен был на Курскую дугу.
В решающем сраженье Сталинграда.
И на восток. С Японией. В порту.

После войны, нескоро сняв с дороги
Походами измученные сапоги.
Работал на Донбассе. Был шахтером.
А после в поисках, отправился в Сибирь.

А далее завод и трудовые будни.
Освоил технику резьбы. Чеканки.
И оживляя выставочный людный…
На конкурсах темня своим талантом.

Танкист, шахтер, художник, скульптор.
Пройдя тяжелый путь судьбы,
Встречал зарядкой бодрой утро,
Пока в глазах горели огоньки.

***

Закончил дед рассказ свой долгий.
На улице темнело. Был мороз.
Я вспоминаю до сих пор его историй строки,
Осевших в памяти так глубоко.

Посвящение дедушке