Бабушка

Глянь,
как младший играет в кубики,
точно будет хорошим мальчиком.
Искупавшись в лазури кубенской, рухнет в рослые одуванчики
и лукаво в ответ сощурится, втянув терпкости свежескошенной.
«Что за запах такой нащупал я, облепиховый и морошковый,
там оладушки или блинчики?»

Плеск воды. Одуванчик брошенный и веснушки блестят на личике.
«Рассказать, как верхом на лошади, самый первый скакал до просеки,
и мне ветер стихи нашёптывал, а потом они все набросились
и порвали футболку с шортами…
Ну, ты что так серьёзно, бабушка? Сорванцы?
Ерунда! Подумаешь!
А мне можно ещё оладушек?
Заживёт-заживёт…
Подуешь, ведь?"

Помирились, конечно. Выросли. Ты прости, что живём за тридевять,
и друг с другом давно не виделись. Скоро мне ипотеку выделят,
ну а летом приеду в Вологду, на неделю, родная, в отпуске.
Твои письма приносят голуби, ну, а  младший закружен глобусом,
он, конечно же, стал строителем.

Лето вышло бетонным, ливневым. Я сорвался домой из Питера.
Я привёз голубые лилии.

Заживёт-заживёт… Ну, что же ты?!
Сад заросший и дом заброшенный...
Ну а запах, конечно, тот же был -
облепиховый и морошковый.