у моря

 У     МОРЯ

    Таня простилась в Нью-Йорке с Сэмом и, пройдя таможенный контроль, направилась в зал ожидания. Рейс задерживался, и она принялась анализировать дни, проведенные с Сэмом. Но к этим впечатлениям все время примешивались воспоминания прошлых лет. И не удивительно...
    Прошло почти полгода с тех пор, как Таня рассталась с мужем, и вдруг они встретились в самолете, летевшем в Америку. Когда Таня увидела, как в кресло рядом с ней опускается Вадим, всё в ней перевернулось. В голове, как в кино, начали прокручиваться кадры из их прошлой жизни.
    «Интересно, он тоже все это вспоминает сейчас или нет?» – непроизвольно думала она. Пару раз он пробовал заговорить с ней. Она односложно, сквозь зубы отвечала. Наконец, они долетели до Нью-Йорка, где ее должны были встречать два очень дальних родственника, Боб и Сэм, знакомые с ней по фотографии и жившие один в США, другой – в Канаде.
    Самолет вылетел с большим опозданием, но своевременно благополучно приземлился. Она встала, процедив сквозь зубы: «Прощайте», вспомнив, как полгода тому назад написала: «Прощай, Дебил». Теперь злость прошла. Остались лишь неприятные воспоминания.
    Два дня она провела в Нью-Йорке вместе с Сэмом и Бобом. Потом Сэм предложил погостить у него, и Таня приняла это предложение. Они бродили по вечерним улицам Монреаля, а ей казалось, что она опять в Киеве с Вадимом.
- А набережная прямо, как у нас на Подоле, правда? – забывшись спросила она.
    Сэм недоуменно посмотрел на нее, но ничего не ответил. «Был бы это Вадим, они бы сейчас вспоминали, как познакомились на пляжном мосту».
    Он с другом шел следом за ней, обсуждая содержимое ее сумки, пытаясь как-то вовлечь в разговор. Она обернулась и сказала: «В сумке пустые банки». Действительно, она шла из больницы от умирающей матери и несла пустую посуду. Они познакомились и долгое время повсюду появлялись втроем. Однажды они договорились пойти на матч. Она не знала, что друг достал всего два билета и хотел пойти на матч вместе с ней, а Вадик, ее Дебил, решил пройти на стадион с друзьями на один старый входной билет. Но разве можно изменить судьбу?
    Друг с билетами застрял в дорожной пробке, а Вадик оказался на условленном месте первым, и они вдвоем прошли на его старый билет в группе товарищей. С тех пор они не разлучались.
    «Опять эти дурацкие воспоминания, – сердится на себя Таня. –  Надо думать о Сэме».
    Вот они с Сэмом в Квебеке. Маленький, как игрушка, фуникулер, лестница, ведущая к воде. «Сколько раз мы с Дебилом катали нашу дочь на фуникулере!» – с грустью думает она и чувствует, как сжимается сердце. Сэм берет фотоаппарат и просит ее стать возле большой куклы-индейца. «А у меня есть фото, где Вадик снимал меня с Али-Бабой в Крыму», – вспоминает она.
    Крым. Крым. Всё было там. И Бахчисарай с поцелуями в пещерах, и палатка в Евпатории на берегу моря, где они студентами спали месяц на мешке с соломой, и Генуэзская крепость, где они пили шампанское ночью, а потом бросали пустые бутылки в море, и Планерское с огромной бочкой мускатного вина, и Солнечногорское, в котором им было так хорошо и в котором они расстались, – опять вспоминает Танечка, гуляя по Торонто.
- У нас здесь столько друзей! – неожиданно говорит она.
- Можем подъехать, – предлагает Сэм.
- Нет, – качает она головой, – они меня не поймут. Это друзья моего мужа.
- Ты права. Но Ниагарский водопад возместит все твои потери.
    На маленьком катерке они подплывают к грохочущей водной стене. Ветер срывает с ее головы капюшон от синего дождевика, выданного на причале. Сэм бережно поправляет его, но она уже вся мокрая от брызг, летящих с водопада. Она видит себя, Дебила и их маленькую дочку возле другого водопада в маленьком селении Генеральское в Крыму. «Разве его можно сравнивать с этим гигантом?» – говорит она себе. Воспоминания душат ее.
    День, один единственный день.
    В тот день они отправились рано утром в Генеральское и долго шли в гору, пока не добрались до небольшого водопада. «Водопад, как водопад», – решили они и принялись лазить по горам, дурея от аромата трав, пока не проголодались.
    Жара становилась все нестерпимей, и только глубоко внизу возле речки у подножья водопада в тени деревьев было так холодно, что сидящие там, накинули на себя махровые полотенца.
    По слизкой почве они с трудом спустились вниз в ущелье к маленькой речушке, в которую низвергался водопад, чтобы перекусить. Рядом расположилось еще несколько компаний.
    Вдруг им на голову упали первые капли дождя. «Быстро наверх», – крикнул кто-то рядом, и все начали карабкаться по крутому слизкому склону вверх.
    Танечка вначале удивилась такой поспешности, но Вадим помог ей быстро сложить еду и взобраться вверх. Уже через десять минут небо прорвало. Это был не дождь, не ливень. Это была сплошная глыба воды, будто солнце растопило гигантский айсберг.
    Таня с ужасом взглянула на то место, где только что сидела. Маленькая речушка превратилась в бурный, очень глубокий, многоводный поток, вырывающий с корнем небольшие деревца, а дорога, по которой они шли, – в быструю речку.
    Обувь на ногах размокла. Каменистое дно резало подошвы. Малышку сбивало с ног течением. Тогда Вадим укутал девочку в свою черную куртку с красным треугольником, который Таня когда-то сама пришила для отличия, посадил её на плечи, а Таня прижалась к его руке, и они медленно принялись спускаться вниз, боясь поскользнуться.
    Таня до сих пор ощущает тепло его тела и крепость его плеча. Как хорошо начинался этот день…Она чувствует, как слезы катятся по лицу. Они смешиваются с брызгами водопада и размазывают туш по ее щекам.
- Ну, как вам этот громила? – спрашивает Сэм и вытирает платком ее лицо.
    До нее не доходит его вопрос. Она опять видит себя в Крыму у моря.
    Они вернулись с водопада в полдень. Дождь окончился, солнце пригрело и очень быстро слизало все его следы. Но они так устали, что спали до вечера.
- Вставай, лежебока, – будит ее чей-то знакомый и приятный голос.
- Валька! Валентина! Откуда ты здесь взялась? Сколько лет, сколько зим?
- Откуда? Из Коктебеля, к Светке, к сестренке. Она сказала, что вы у нее снимаете комнату.
- Вот здорово! Я часто вспоминала, как ты нас к себе забрала из пансионата, когда путевки закончились, как мы купались по ночам. Ты и сейчас купаешься ночью? – обрадовалась Таня.
- А как же!
- Я тогда побывала в сказке.
    Таня закрывает глаза. Она опять в Коктебеле. Вадик и дочка спали, а она с другими женщинами заболтались допоздна. Пробило 12. Валентина предложила пойти искупаться. Подошел ее жених.
- Нет, что ты! – возразила Таня. – Нас пограничники прогонят.
- Это кого, меня? – рассмеялась Валя, увлекая всех на пляж.
    Огромное черное тело подводной лодки, подобно чудовищной рыбе, всплыло и лежало метрах в пятистах от берега, освещаемое луной. С пограничной вышки их тут же выхватили лучом прожектора, и пограничники не заставили себя долго ждать.
-   Кто такие? – направили на них сразу два фонарика.
- Привет, ребята. Это я, Вася, – отозвался жених Валентины, – бабы со мной. Искупаемся, и домой.
-   Хорошо. Только не долго. Через час смена. Там новенькие. Они вас не знают.
    Женщины бросаются в воду, вздымая столбы брызг. И тут Таня ахнула. Она никогда еще не видела такого моря. Оно полыхало миллиардами разноцветных огней. Брызги искрились, подобно брильянтам, изумрудам, сапфирам. Косынка на голове Валентины намокла и походила на сказочную корону, усыпанную драгоценными камнями, одетую волшебником на ее роскошные длинные, прямые, черные, волосы. Ее простой черный купальник искрился и переливался всеми  возможными красками, а когда она выходила из моря, вода, стекая струйками по ее стройным длинным ногам, образовала невероятный, немыслимой красоты наряд.
- Да ты же прямо царевна-лебедь, – вырвалось у Тани. – Ну и красавица.
- Это море цветет, – рассмеялась счастливая Валентина.
    Они направились огородами домой. Там, где капли с их тел падали на картофельные кусты, те превращались в сверкающие дивные растения.
- Какая красота, прямо, как в какой-то волшебной сказке, – восторгалась Таня. – Звезды на небе, звезды на земле, везде россыпи звезд и драгоценностей...
    Они забежали в душевую, чтобы смыть с себя соль, сняли купальники, обрызгав деревянные стены и пол, так что простая старая кабинка засверкала, заискрилась от этих брызг.
    Таня молчит, погруженная в воспоминания прошлого.
- О чем задумалась? – нервно смеется Валентина.
- Да вот воспоминания о нашем ночном купании нахлынули.
- Хорошая ты баба, Татьяна, восторженная, – отозвалась Валя. – Приезжай к нам еще. Я ведь теперича в магазине работаю. Что хошь для тебя достану. Поглядишь, сколько я себе ковров и посуды накупила. И сюда на своей новенькой тачке прикатила.
- Спасибо, но мне ничего не надо, все есть. Вот поселок ваш мне нравится, и люди хорошие. Только пьют уж очень много.
- А где не пьют? – вздохнула Валентина. – Хорошо, что вот мне бухгалтер непьющий попался.
- И правда, хорошо.
- Да только я его уже погнала. Вот к Светке прикатила с горя, а тут вы.
- Жаль, что погнала, – еле слышно произнесла Таня.
- И вовсе не жаль. Еще немного, отправил бы меня мой Вася в места не столь отдаленные, а мой особнячок с добром на свою сестренку переписал. Хорошо, что вовремя поняла. Ну, да ладно об этом. Я-то пьющая. Вот и привезла бутыль муската. Пошли на берег, там сейчас ребята соберутся. Выпьем, расслабимся. А потом устроим ночное купанье. У меня сейчас такой кураж!
    Они вышли из калитки прямо на пляж к своей компании, расположившейся у воды.
    Море мягко и нежно лизало берег, отнимая у камней остатки дневного тепла. Солнце совсем утонуло в серо-синих морских водах. Его огромный огненный шар, словно сказочный мяч, уходил все ниже и ниже под воду, окрашивая ее своим пламенем, и вся природа, пораженная таким чудом, замерла, предвкушая что-то необыкновенное, ощущая немой восторг перед этим прощанием Солнца с Землей. Хотелось пасть ниц и славить великое светило.
    Но еще несколько мгновений, волшебный миг окончился, и ночные тени властно окутали землю, наполняя ее обитателей тревожными призывами и сладострастными мыслями.
- Ну и мускат! Обалденный! Не то что наш херес, – восторженно воскликнул Сергей, давешний поклонник Валентины, разливая вино по кружкам и целуя ее прямо в губы.
    Она выпила и закусила сочным персиком. Он вновь налил ей и вновь полез целоваться. Она опять выпила. Он опять налил и хотел покрепче обнять ее.
- Ты чего с поцелуями лезешь? – отбросила она его. – Пей вино, а для поцелуев у меня кто-то другой есть, – хмелея заявила она и обняла Вадима.
    Таню передернуло, но она смолчала.
- Танька, а ты чего не пьешь? – пристала Валентина, поднося к её губам кружку. – Посмотри на Светку. Во как упивается, захмелела баба, – икая засмеялась Валентина, тыча пальцем в сестру.
- Не хочется. Пора идти купаться, а потом по домам. На пляже уже пусто. Мы последние.
- Идите, а мы тут еще немного посидим и допьем винцо, – усмехнулся Сергей.
    Три женщины сбрасывают халатики и входят в море. Волны становятся выше, подхватывают купальщиц и относят подальше от берега.
    Сестры быстро возвращаются, а Тане хочется уплыть подальше от людей, от пьющих мужиков, от Валентны. «Ишь, прорвало бабу», – с неприязнью думает она и вдруг чувствует страх. Она не понимает, откуда исходит этот страх, но он захлестывает и сковывает ее. Она поворачивается лицом к берегу и видит, что мужчины разошлись, женщины стоят лицом к морю и вытирают мокрые спины, а высоко над ними медленно опускается с неба огромный огненный шар. «Что это? – ее охватывает ужас. – Неужели болид? Не похоже, нет ни свиста, ни огненного хвоста». Изо всех сил она кричит женщинам:
- Берегитесь! На нас падает огненный шар!
    Шум волн заглушает ее голос, а сердце в груди начинает бешено колотиться. «Неужели это именно то неведомое, «инопланетное», которого она так долго ждала? – спрашивает она себя. – Да. но я не готова к встрече с ним. Я попросту боюсь его». Ее сердце сжимается в комок, руки и ноги наливаются свинцом, так что она еле справляется с волнами, которые становятся еще сильнее и захлестывают ее, а шар опускается все ниже и ниже.
    Ей хочется кричать, но она не может. Силы ее на исходе. И вдруг, шар, готовый опуститься на них, медленно, как ей кажется, начинает удаляться. Он плывет над тополиной аллеей, ведущей к домику Даля, а потом исчезает за горами. Еще через некоторое время она с трудом достигает берега и выходит из воды.
- Вы видели шар? – тотчас спрашивает она у них.
- Какой шар? – удивленно смотрят на нее все.
- Огромный огненный шар. Я же вам кричала.
- Нет. Мы не слышали тебя.
    Женщины странно смотрят на нее. Она и сама понимает, что они ничего не могли видеть – шар плыл позади них. Ей немного обидно, но в душе она рада, что все так окончилось. Ей плохо. Её тошнит, знобит и корежит. Она очень устала. Они возвращаются в свой домик, расходятся по комнатам. Ей хочется поговорить с Вадиком, но он спит, и она тоже укладывается спать.
    Ей снится детство. Она с другими детьми бегает по берегу реки на даче, а над ними летает огромный оранжевй шар, который превращается в какую-то странную круглую этажерку, в которой множество часов. Кто-то в этажерке колотит в колотушку, и стрелки больших часов быстро вращаются. Вдруг, когда этажерка, похожая на игрушечный дирижабль, подлетает к их домику, она превращается в огромную, совершенно прозрачную светящуюся машину. Дети с ужасом бросаются врассыпную, а Таня застыла и видит все, что там внутри. Много-много всяких больших часов со стрелками, которые еле-еле шевелятся. Неожиданно стрелки начали неистово быстро вращаться, будто они почувствовали ее страх. Машина рванулась, остановилась и поплыла в обратном направлении, удаляясь от детей.
    Она проснулась. Ей плохо, её мучат кошмары. «Разве это сон? – думает она. – Нет, это просто мои мысли, какие-то странные воспоминания прошлого. У меня всё перемещалось». Она встает, подходит к кровати дочери. Та тихо спит. Ей хочется разбудить Вадика и прижаться к нему, но его нет. Она смотрит на вешалку. Куртки тоже нет. «Интересно, где Вадик?» – думает она и выходит из домика. Возле моря прохладно. На подстилке сидят какие-то люди и курят. Близко подходить неудобно. Она смотрит на них издали. Нет, Вадика среди них нет. Его куртка с ее красным треугольником очень приметная. Она идет дальше. Возле кустов слышны стоны. «Ничего себе, бестыжие. Прямо на пляже, как кролики...» – мелькает противная мысль. Вдруг лунный свет падает на парочку, и она видит свой красный треугольник. «Не может быть!» Она закрывает рот ладнью, чтобы не закричать, и бежит в домик. Слезы душат ее. Она не желает его больше видеть. «Дебил, бессовестный, –  зло шепчет она. – Хорошо, что послезавтра нам уезжать. Как я проживу эти дни? Нет, я поменяю билеты». Утром, пока Вадим спал, она написала записку: «Прощай, Дебил», разбудила дочку, сложила вещи и уехала к матери.
    Он звонил, пытался поговорить. Все было напрасно. Больше они не виделись.

    «Пассажиров, следующих рейсом Нью-Йорк–Афины–Москва просим пройти на посадку», – слышится голос диктора. Танечка смотрит на часы. 21.00. «Ну вот, – думает она, проходя в салон самолета и устраиваясь на своем месте, – Дебил не летит этим рейсом обратно. С ним покончено раз и навсегда. Буду думать только о Сэме. Как хорошо он сказал, когда мы проплывали на катерке мимо тысячи островков: «Хочешь, я куплю для тебя какой-нибудь?»
    «Самолет задерживается еще на полчаса», – доносится до Танечки голос диктора уже внутри самолета. Танечка даже не хочет открывать глаза. «Никогда больше не полечу самолетами этой компании, – говорит она себе. – Тьфу ты, гвалт еще хуже, чем в том рейсе с Дебилом, – почти безразлично отмечает она, не открывая глаз. – Надо думать о чем-то приятном, ну, хотя бы, об особняке Сэма в Монреале. Он так хорош, что я бы там и переделывать ничего не стала. Картины, гобелены, мебель – все, как будто специально для меня выбирали». На одной картине девочка под дождем. Она идет по лужам. Танечка опять вспоминает, как бежала на свидание к Дебилу, как вместо кино он переносил ее под проливным дождем через лужи к больной матери в больницу. «Дебил, противный Дебил, я не хочу вспоминать тебя. Оставь меня в покое. Уйди из моей памяти», – уговаривает она себя.
-  Вот одно свободное место, – раздается над её головой голос стюардессы. – Садитесь и пристегнитесь. Скоро взлетим. И вы, мадам, тоже пристегнитесь, – трогает она Таню за плечо, – а сумку засуньте под кресло поглубже.
    Таня нащупывает ремни и пристегивается. Она боится открыть глаза, чтобы никто не заметил, как слезы катятся из-под плотно прикрытых век. Неожиданно она ощущает, что кто-то вытирает ей лицо. «Вот так сервис, – удивляется она, – а я еще недовольна компанией. Да у них самые милые и добрые девушки на свете». Она чувствует прикосновение чьих-то губ к ее лбу и думает: «Даже температуру меряют». Губы нежно прикасаются к ее глазам, щекам, губам. «Ну, это уж слишком», – Танечка обеими руками отталкивает чье-то лицо. Но чьи-то руки крепко обнимают ее, и кто-то целует прямо в губы. Она пытается закричать, но не может. «Неужели мне все это снится?» – она открывает глаза. Перед ней Вадим.
-   Этого не может быть, – шепчет она. – Дебил, бессовестный, откуда ты взялся?
- Откуда? От верблюда. Хорошо, что самолеты не всегда вылетают точно по расписанию, а то бы мне тебя никогда не догнать, – шепчет ей на ухо Вадим.
- А зачем я тебе? Разве мало всяких там красивых баб с длинными ногами, дорогими тачками и особняками в Крыму, вроде Валентины?
- Что? Какой Валентины?
- А с кем ты тогда в Крыму под кустами... – она так и не договорила.
- Где? Под какими кустами?
- Ну там, в Крыму, в Солнышке.
- Что ты придумала?
- Но я же сама видела тебя прямо на ней.
- Почему ты решила, что это был я?
- Уж твою-то куртку я всегда смогу отличить.
- Куртка? Ты решила, что я был с ней? Просто у меня одного была куртка. Валентина замерзла, одела ее на себя и отправилась с горя «погулять» с Сергеем.
- И я должна тебе верить? – с сарказмом смотрит она, хотя так хочет верить.
- Глупышка. Неужели я бы вытворял такое у всех на глазах? Просто в ту ночь было как-то очень тревожно. Я вышел к морю. Другим мужикам тоже не спалось. Мы вернулись на нашу подстилку покурить и допили вино. А там Валентина плачет на плече у Сергея. Вот и всё.
- Мне трудно в это поверить.
- А ты попробуй. Разве иначе я бегал бы за тобой всё это время?
- Дебил, противный дебил, – шепчет она и затихает в его объятиях.

*******