Лишь библию считал, важнейшей из вещей

В зарослях камыша, змеиный след.
В просторах души, мыслей шёпот.
Грех сладок, но сколько бед,
Приносит следом, бесов, топот.

В хрустальном шаре, света блики
И благоухание от ладана свечей.
События перед глазами, чьи-то лики,
И отблеск пламени от адовых печей.

И голос приносящий жертву аду,
Чуть с хрипотцой, творящий заговор.
Контраст то, сакуры цветущей саду.
В лианах, мхе, старинный замка двор.

В потухших каминах, ветер ноет.
И по карнизам, дождь стучит.
Опавшая листва, волк где-то воет.
И фуга среди молний, в ночи звучит.

На ветке ворон, взгляд в окно вонзил,
Колдун над манускриптами склонился
И возглас - Аум, весь зал пронзил
И лишь дымок свечей, всё так-же вился.

Рассвет, светила восходящего лучи,
Проникли в плавни, воды заблестели.
И покидали лес, озябшие грачи,
Во свете солнца, вдаль они летели.

И путник, чей замковый ночлег, стена,
Всё наблюдавший, собралСя в дорогу.
Картина ночи, вся ему была видна,
Он не хотел идти к двери порогу.

Душа его, как поле вереска и роз,
Была чиста, как с снежных гор ручей,
Всю ночь, молитвы к Богу и потоки слёз,
И Бог с ним говорил, средь мрака тех ночей.
И сырость гроз, ему милее магий,- грёз.
Лишь библию считал, важнейшей из вещей.