Ах, шарабан мой, американка!

Ах, эта дура Дункан! Да какая она босоножка?
Ей, что канкан, что капкан: тяжела и смешна...
Токмо Есенин, возможно, из блажи немножко,
Взял её замуж... Подумаешь, тоже - жена!

Древние боги её отвернулись в зевоте:
В Греции так не танцуют - галимый отстой.
И Сергуну быстро осточертела чего-то...
Хоть из Рязани, да, видно, мужик - непростой.

Русский поэт, и вольно же тебе куролесить:
Маски менять, пить, клубиться обличьями слов!
А без метафор ты сам себе неинтересен,
Муж Айседоры! "Возьми её, Мариенгоф!"

"Дуня с Пречистенки", Боже, несчастная дура,
Протанцевала  одышкою счастье своё!
Пусть, "излюбили...измызгали", ветром задуло
Жизни свечу, "Это есть наш последний" - споём?..

Ну, ты скачи, кумачовой косынкой алея!
Он, твой последний, навеки любимый герой,
"Ангель", "Езенин", нисколько тебя не жалея,
Женится, знай же, на дурочке очередной.

Быстро крестьянскому Моцарту сладят "обнову"
Чёрные, в кожанках, чей одинаков оскал...
Знай, "сорока с лишним лет" он какую-то (снова - здорово!)
"Скверною девочкой", "милой своей" называл.

Это - тебя! Может, вправду, ты скверная, Дуня?
Не исповедуешь снег, что "до дьявола чист"...
Реквием зреет. Обратно вернётся, подумай,
Чёрный за ним человек, что зовётся чекист.