Из блокнота журналиста - личные встречи

В свои молодые и задорные годы я старался сочетать журналистскую пытливость с неплохим знанием новейшей истории. Не только мировой, но и, главным образом, истории СССР. Этому отчасти способствовала возможность время от времени бывать в разных странах и встречаться с самыми необыкновенными людьми.
История, которую я хотел бы поведать, была навеяна беседами, которые мне посчастливилось вести в Венгрии с одним удивительным человеком в начале 80-годов. Наши встречи растянулись на несколько лет. Не потому, что мы не могли наговориться за один раз, а потому, что родной ОВИР выпускал за границу только раз в году, а «материал» был, так сказать, великоват для одной встречи. Собеседницей моей оказалась... назовем ее Эрика. Ивестнейшая переводчица с русского на вергерский и с венгерского на русский. Пожалуй, единственная в своем роде на всю Венгрию. Она переводила Хрущеву во время его визитов в страну и в ходе встреч советских лидеров с венгерскими функционерами в Москве.
Удивительная тяга к русскому языку и российской культуре! Эта тяга не померкла даже в трудные времена 1956 г., когда все связанное с СССР стало, мягко сказать, непопулярным. Однако у любого необъяснимого процесса всегда есть свои причины. Еще во времена Хорти, когда второй мировой войной и не пахло, отец Эрики, венгерский интеллектуал, сказал дочери: «Учи русский язык. Он тебе пригодится. На русском скоро будет говорить вся Европа!»
Вот и усомнись после этого в даре предвидения! Дочь послушалась отца и засела за книги на русском, включила радиоприемник, в котором сквозь хрипы и музыку доносился голос Москвы.
Учебников русского языка в ту пору еще не было, и постигать премудрости кирилицы приходилось только по книгам, радио и газетам.
И вот началась война. В отличие от советских порядков, венграм не предлагалось сдавать радиоприемники под страхом уголовного преследования. Поэтому Эрика, которая уже вполне могла понимать отдельные слова на русском, стала носителем информации «по ту сторону». К моменту, когда РККА перешла венгерскую границу по пути на Запад, Эрика уже довольно сносно говорила по-русски и, главное, понимала русскоговорящих собеседников. Поэтому ничего не было удивительного в том, что ее пригласили на работу в качестве переводчика в штаб крупного войскового соединения Красной Армии, расквартированного в Венгрии. Там Эрика оказалась на месте; в переводчиках Красная армия остро нуждалась. Тем более что венгерский не принадлежал к основным западно-европейским языкам, а посему был, что называется, «в дефиците».
Там, в штабе Красной Армии, Эрика встретила свою судьбу в лице молодого офицера (назовем его Виктор), служившего при штабе. Отношения развивались по восходящей до тех пор пока однажды Виктор... не пришел к условленному месту, как договаривались накануне. Не пришел он и на следующий день. Исчез. Как сквозь землю провалился. Невдомек было Эрике, что ее советского «Ромео» отследили, пригласили в СМЕРШ (военная контрразведка, если кому неизвестно) и сказали: или на родину в 24 часа, или... Второй вариант отпадал сразу: кому хочется возить тачку под бдительным оком конвоира?
Виктора отправили в СССР, а Эрика осталась недоумевать. Она была настолько обескуражена, что всю свою дальнейшую жизнь прожила с портретом молодого и красивого советского офицера над одинокой кроватью. Ни выйти замуж, ни создать семью, ни нарожать детей... Ничего из того, чем живет каждая женщина, Эрика не могла себе позволить. Только книги, совершенствование познаний в русском языке, работа...
К моменту нашей встречи Эрика прекрасно владела русским. Создавалось впечатление, что и родилась она в Москве. Именно в Москве, потому что язык у нее не имел ни малейших признаков провинциальности или каких-либо региональных особенностей, по которум мы безошибочно определяем русские Север, Восток или Курск с Кубанью... Мы общались часами по-русски, причем на весьма узкие темы, предполагающие расширенные языковые познания.
Так Эрика и потеряла своего Виктора... Но мне почему-то казалось, что он жив и что можно проложить мостик между временами. Пусть и прошло с тех пор лет сорок, но, если им было в 80-х лет по 65-70, то некоторые шансы оставались. И я обещал Эрике найти ее суженого.
Тогда еще не было Google или People Search. Тогда были «Мосгорсправка» и разные прочие возможности для людей в погонах. Таковых у меня не было, но, поскольку Виктор был из Москвы, то столицей я и ограничил свои поиски (ведь эмиграция в 80-е еще не приобрела массовых размеров, а настоящий москвич, если только его не отправят насильно куда-то подальше, никогда добровольно от Москвы не откажется).
И я его нашел. В Министерстве Внешней Торговли СССР. Не помню, каким образом, но мои любопытство и журналистская удаль дали результат. Правда, когда я представился, то первым вопросом Виктора было – а когда Вы родились? И я понял, что меня приняли за плод интернациональной дружбы. Опасения Виктора быстро рассеялись, и я смог поделиться с ним некоторыми деталями, а потом выслушать историю его загадочного исчезновения из штаба РККА в 1944 г.
Я помог им встретиться. Но, как это и бывает, хороша ложка к обеду. Эта встреча ведь произошла не в 1944, а в 198_каком-то году, примерно 40 лет спустя... И темы уже были другие: о внуках, лекарствах... Мне казалось, что я делаю благородное дело. А на самом деле, было бы лучше сохранить ИДЕЮ в том прекрасном виде, в котором она жила, не бередить ее и не сталкивать с действительностью. Согласитесь: иногда лучше идеализировать прошлое, но не втискивать его в настоящее. Ибо настоящее уже невозможно поместить в изящные исторические рамки. Мы становимся грузнее, темы, которые волнуют нас, теперь уже куда более материальны, и мы готовы отправиться в СССР сами, не дожидаясь громкого окрика... Оправданием может служить лишь то, что СССР больше нет, а значит, и спрятаться негде...

Сентябрь 2016