скелет

очень долго и больно вытягиваешь из себя скелет,
столько правил, историй, цветастых лет,
остаёшься пустая, полощешься на ветру,
залезаешь под снег и роешь себе нору,
всё исхоженное внутри чужими ногами,
и в то же время в душе ни следа,
кому рассказать о том, что он был тот, а я была та,
что мы были как герои кино,
никто не верил, будто меж нами что-то могло
даже в мыслях идти не так,
и, несмотря ни на что и ни на кого, оно шло.

я говорила "скучаю" ради проформы, силилась отгонять
эти мысли, как мухи, что между нами стоит стена -
на кухне, в ванной, что делит нам пополам кровать,
что я, засыпая, падаю и не достигаю дна,
просыпаясь, в который раз не хочу вставать,
я жила неделю, две или три,
опасаясь делить с ним хоть что-нибудь из того,
что живёт у меня внутри,
он говорил - скучаю, но больше часа мне не находил,
я убегала, надеялась, чтобы он простил,
я старалась из самых последних сил

а потом перестала стараться. дождь моросил,
и осталось только отчаяние, потому что он
ничего не видел и ни о чём не просил,
свобода на грани полного безразличия, как туман,
в котором бредёшь, от бессилия пьян,
пропадаешь, не видишь смысла идти домой,
потому что там даже не спросят, как ты
и кто ты вообще такой,
не заметят мельчайших ран,
вырастающих в бездну за годом год,
мы на разных её берегах стояли,
хотя когда-то могли перейти и вброд.

вот лежит предо мной мой тяжёлый белый скелет,
будто вымерший динозавр,
успевший на этой планете оставить след,
я его спрячу в свой шкаф, под замок запру,
покрою лаком, от пятен его ототру,
будет ещё один личный скелет в шкафу,
пожалуй, самый весомый из всех,
из-за двери буду слышать музыку,
шум и задорный смех.

а сама, вынув эти обломки из тела, взлечу наверх,
оттолкнусь от воздуха
и вздохну, будто в первый раз,
потому что теперь я могу строить новый,
лёгкий и прочный,
счастливый птичий каркас.