***

до ваших рук мне N количество солнечных затмений,
и если б вы хотели,
то потерпели б
выстояли б и не спели б о том,
как часто и с кем вы бывали в постели,
пока у меня здесь от температуры -42
губы от боли немели
вы там гудели, упивались, уедались,
от меня лишь хотели, чтоб довела вас до цели,
не оставила и, конечно, замолвила за вас словцо
перед дяденькой,что восхищался Гоголевской Шинелью
и вы успели, придя под утром с каменным лицом,
мне в душу занеся ровно четверть февральской метели,
что уже замела берега и крыльцо ,
рассказать мне о том, чего в жизни вы не желали,
назвав при этом меня подлецом в мужском роде,
якобы я вам ни друг, ни любовь, а что-то вроде,
а потом разговор о погоде, о чем-то ненужном,
о круговороте воды в природе, о рифме, которой не достает в прозе, вы даже говорили со мной о моде,
но только не о насущном, не о нашем стукнувшем ровно день тому назад годе, вы даже вспомнили о вашей покойной тёте, что вас, если мне не изменяет память, терпеть не могла и, напротив, любила меня.
а сейчас на той же ноте, вы говорите мне об арабском рассвете, о солнце, которое нам никогда не засветит
и о ней, словно меня и нет здесь,
затем немного о личном и о том, как появляются дети
и как всегда я оказалась лишней
между вами и этой несносной леди,
что стала вам мерилом, человеком в свете,
и я не против, ведь для вас я всегда была в цвете
ваших истрёпанных кистью полотен
мой дорогой, мне до ваших рук N количество всех ваших несносных леди, что вы рисуете с меня при каждом удобном для вас моменте