Пейзаж с неизвестными

Глаза любят ветер, как лодка любит течение,
Как ветер любит волну и не любит трение,
Как птице, к утру спустившейся по реке,
По нраву кусочки хлеба в чужой руке,

Ждали, жили весь день, желали пуститься
Вниз по реке, с утра наметили путь,
Лодку смолили, смотрели как плавают птицы,
Слушали стебли, покуда тяжёлая ртуть
Вязкой на взгляд реки, по закону трения,
Плавно шуршит камышами. И воздух шуршал,

Пока солнце с землёю делило всё вполовину,
Пока забирало большее, пока, подставляя спину,
Не заставляло лечь на горячие доски причала,
Делая всё отчётливее — сначала
Звон крылатых, потом — напевы
Проводов, заброшенных мачт и опять проводов. Слева,
Где дома уходили в траву пустою картинкою, плоским
Лубочным пейзажем, учениковым наброском,
Было видно тропу, по которой ушёл один
Из нас — кажется, что-то добыть в дорогу,
Видели, как миновал он длинную насыпь,
Как начал с насыпи двигаться вниз —
И исчез понемногу.

И теперь, когда закрыты глаза, и мошка
От солнца попряталась в тень,
Мозг воспринимает как кошка —
На слух — разогретый день.

Ждали, жили до вечера в терпком вареве лета,
Медлили, млели и прятались, мяли хлеб с молоком.
Тени росли, пирс остывал, где-то
Звякнули цепью, залаяли, стукнули в сенцах ведром,
Или в калитке запором. Давние страхи
В сумерках ближе. Встали, надели рубахи,
Пальцы прикладывали к вискам: всё бы припомнить.
Осталось — нетерпеливо, с оглядкою — снова наполнить
Из родника потеплевшие фляги,
Упаковать оставшийся хлеб в бумаге,
Сесть на вёсла, лодку стащить пониже
И ощущать кожей, что тот — всё ближе.

И беспокойно глаза свести на тропе,
И сохранять на лице одно выражение,
Пока поясница не занемела от напряжения,
Пока не было сказано кем-то из нас, что вот —
Стало опять оранжевым зеркало вод.

Ждали — и дождались.
Спустился с насыпи.
Уже бледнеющим небом венчался вечер
Еле видный нам, привставшим навстречу,
С поклажей, мимо, и к лодке, махал на нас,
Давно готовых спрашивать и кричать.
Только тихо-претихо: Пора отчаливать.

Лодку пустили по чёрному зеркалу вод,
И началось. Река ускоряла ход
Лодки, и каждый, молча, в себе был весел.
Жидкий винил расплёскивался от вёсел,
И ни одной чертой ничего о том,
Что будет там, куда мы теперь плывём.

2005, Питер