Утиные истории

Года три тому назад, может быть, четыре,
Я работал в казино – уши оттопырив,
Слушал всюду, чем живет дно Гипербореи.
Мне шептали по углам на ухо евреи:
«Ты чего, старик, сидишь? Шапка не по Сеньке?
Улетай, плыви, вали только будут деньги!
Чтобы стрелы метких слов членом не обвисли,
Собирайся с нами в путь – в отщепенство мысли».
И как только Фёдор дед – Достоевский в клетке –
На зеро забросил шар в глотку малолетке,
Я решил – пора валить, как велел Кропоткин:
В пролетарский карнавал приодеться в шмотки.
Как анархо-эмигрант всю тюрьму объездив
(Мой славянский партбилет на XX съезде),
Сочинять я стал стихи гениям вдогонку.
Три утёнка подросли – захотели Понку.
Захотели плавать там, где покойник сдуру
На Лубянке придавил всю литературу.
Или где петля висит, как окно в Европу.
Может быть, в него свалить... В облачную жопу
Полевой своей мечте я засунул палец.
Дядя Скрудж, спасибо вам! Я теперь скиталец.
На хер паспорт. Все равно зайцы под Мазаем –
Что такое ВАПЛИТЕ здесь никто не знает.
Каждый первый за себя. Глаз на треугольник.
Слышишь, Дак, почем сейчас напечатать сборник?
Я писал тебе, что к нам, сколько не бей рогом,
Новый в город прикатил Николай Ставрогин.
А систему, как костяк, ждёт сплетенье Шара
За чертою бытия, где и ты, не шаря,
Очутишься, зуб даю, что на пне столетнем
Я сижу на мир точу мраморною сплетней,
И блюю на постамент. Х*ли мне богема:
Вместо бога-рок-звезды – Космос Вифлеема.
Я писал, что ты живешь, как на дне считалки.
Стоит только мне начать – и поедут танки.
Видишь, твой Зигзаг летит, сколько б не стреляли.
Приходи и ты летать в переулок Лялин.
Потому что жизнь – дерьмо. А в дерьме, по факту,
Белый китель казино сменишь ты на фартук.
Если круто повезёт – застегнешь ливрею.
Только где-то по углам слышалось еврею:
Дядя Скрудж сошёл с ума... Он купил Зигзага...
Твой лирический двойник исписался за год.
В пионерский триколор верят три утёнка.
Больше некому писать. Выходи. Ты – Понка.