Зима, 1999

СТО  ВЁРСТ

Сто вёрст по реке, где день,
Где берег тенями соткан,
И движется солнце сквозь,
Склоняясь к исходу дня.
На синей от снов воде
Видна запятая лодки
Пустая, и два весла —
Я знаю, что для меня.

Оранжевый холст. Закат.
Весь мир — полоса заката,
И движется солнце вскользь,
Касаясь веслом реки,
И я тороплюсь за ним
Скорей пройти перекаты,
Пока не зажглись вокруг
Рыбацкие огоньки.

Но стиснут мой вдох — опять
Сжимаются стены зданий:
Смятенье, побег, полёт,
А там догорел закат,
И некогда размышлять,
Простится ли опозданье:
На чёрном зеркале вод
Ответы ещё блестят.

Сто вёрст по реке. Волна
Неслышно плеснёт у борта,
И лодку обнимет ночь,
И вёсла потонут в ней,
Пока не возник рассвет
По краешку горизонта,
Пока не пришёл прибой
И ветер не стал сильней.


* * *
Серебряный век. Сквозили леса, и листья
Летели в ноги серебряно-серым пеплом.
Томились стихии; холсты, полюса и кисти
Ещё парусами были полны и небом.

Серебряный снег. Сквозили в метели пальцы,
Горели свечи, трещали и плыли зимы.
Там кто-то дышал на окна, и падал, падал
Серебряный смех в огонь серебристо-синий,

Скрипели следы и ставни — заполнить нечем,
Мерцали окна, когда вечера синели;
Сидели ночи. Пушистый платок на плечи
И набок голову. Ветви в саду седели,

Светило щурилось — утро вступало в силу —
И нежно сыпались тёплого снега струйки.
Вороны каркали. Солнце на снег светило,
И века не было. Только глаза и руки.


* * *
Леса взлетают,
Облака взлетают.
За серой дымкой
Не найти восход.
По серой кромке
Синего листа
Потоком воздуха
Несёт
Меня
Туда,
Куда ещё не знаю,
Но — вперёд
И вверх, и остаются подо мной
Седые крыши в утреннем тумане,
Папье-маше рассветных облаков
И снов пустые руки, веерами
Раскинутые, и нельзя смотреть
В их круг — там сеть
Натянута цветная.

А только вверх. И лес, и почерк крыш
Написаны на стенах. Интерьер
Похож на шкаф. Миры висят как платья,
И неба слышать зов
Уже трудней,
Чем утонуть в объятьях
Любого из миров,
Вернее, снов.

Здесь воздух реже,
Тело тяжелее,
И я спешу, спешу, спешу скорее
Ветвями рук за небо зацепиться,
И удержаться, и не отпуститься,

Затем, что —
Небо
Вспыхивает
Странно,
Глядит глазами серого тумана,
Глядит глазами комнаты пустой,
Следит за мной
И думает за мной.

Тускнеет электричество огня.
Я долетел — и не успел. Меня
Опять встречает небо потолком.
Такой облом. С листом и кораблём
Я продолжаю путь
Свой по земле,
Ступая осторожно,
Боясь уснуть.


* * *
Сегодня
Зима без снега
Была во сне.
Фрагмент ограды,
Ветер, шепчущий слово
Над ухом листа
Прожилочного, сухого,
Который и означает
Слово "снег"...


* * *
Глаза поднимаю —
Птицы на проводах,
Глаза поднимаю —
Осень и дверь трамвая.
В осенних потоках,
В прелых сухих ветрах
Летают чешуйки времени, оседая
Серебряной пылью
На выстуженных дворах...


* * *
Пыль ложится без ветра
На узор тёмно-синий
Перепутанных светом
Перекрещенных линий.

На взошедшее солнце
Смотрит мир удивлённо
Яркой вспышкою снега,
Перешёпотом веток
И глазами вороны...


ТУРКМЕНСКАЯ

Светится полночь
Там, где костры,
Светится полночь лета,
Заводей, полных
Синей воды —
Синей воды рассвета.
Утро неблизко.
Заводи спят,
Кони переступают.
Руки не слышат,
Губы молчат,
Взгляд понимает.

Синие реки
Падают с гор,
Синяя степь дымится.
Самое время
Выйти в дозор
И обойти границы.
Над водопоем
Дремлет лоза,
Сытая тень мелькает.
Слух отмечает,
Видят глаза,
Взгляд — понимает.

Горы сложились
В звёздный узор
Выше полёта птицы.
Время покинуть
Дымный костёр,
Переступить границу.
Утро не встанет
Раньше меня,
Раньше, чем гасят свечи.
Если услышит
Топот коня, —
Выйдет навстречу.


ПЕСНЯ ПЬЕРО

   Летят вертолёты,
   Поют генералы,
   Всё метят в кого-то
   Их злые оскалы...


Мы будем жить в потайном чулане,
В густом раю нарезных цветов.
Мы будем жить в проходном кармане,
В краю обоев, котят, котов.

И там на нас не посмотрят косо,
И там полюбят нас и поймут.
Мы будем видеть, когда колоссы
По пьедесталам плясать пойдут.
Гонец навряд ли поспеет к ночи,
Что не вернётся — ещё верней,
И будут рваться седые клочья
Старухи-стужи с седых полей.

Меня в театр возьмут радистом,
Тебя — строгать парики для кукол.
Мы будем видеть, когда со свистом
Ворвётся воздух под звёздный купол,
И развернётся пространства стружка,
Сотрутся зонтики, как предметы,
Столбам, фонарям и трамвайным дужкам
Не будут свойственны их приметы,

И свянут стены, и воском стают
Погоны, галстуки, виц-мундиры,
Под медный звук соберутся в стаи
С печальным криком все командиры,
И горизонт, распахнувшись, вспыхнет
Звездой и, кажется, кливерами,
И странных бывших предметов вихри
Затихнут крошевом под ногами,
И мы пойдём по ним, обалдело
Слушая, как гомонят синички,
И нам всё будет казаться белым,
Но это, видимо, с непривычки.

Большая псина пристанет сбоку,
Почешет ухо и тихо скажет:
Ну слава Богу.


WAVE

Волна поднимается и уносит
Всех тысяч снов городские стены,
Углы осколков стекла, а в просинь
Швыряет брызги и клочья пены.
Волна обрушивается на башни
И высекает из них утёсы.
На расстоянии, где не страшно,
Над ними движутся альбатросы.
Волна поднимается, вырастая
Во всё пространство до небосвода.
От края его до другого края
Всё больше и больше уходит в воду.
Расплавленное стекло, металла
Жимолость в глубине прохлады,
Прожилки солнечного накала,
Блеск монолита и мириады
Звёзд обваливаются беззвучно,
Медленно-медленно, как в картине,
Не замечаемые благополучно,
Краски движутся по холстине.
Волна стеклом заливает веки,
Весь мир сжимается. За границей,
Вовне, с натугой кричат сквозь ветер
Невидимые морские птицы.


* * *
Как возникает свет. Из дома
Не раздаётся ни звука, только
Окна просвечивают закатом,
Издали кажется — светят сами,
И путь продолжается, но дорога
Вьёт неожиданные узоры,

Петляет и кружится, будто леска
Хочет вывернуться из пальцев.
Даль недоступна, как твердь полётов,
И отодвинутый было город,
За поворотом дохнув огнями,
Снова вырастет на горизонте.

Так продолжается путь, и снова
Будет навеки оставлен город,
Синие силы и сны тревоги
Кинутся на три полёта перед —
В утренний сон о прямой дороге,
В отблеск заката на светлом фоне.
Дом на обочине. Подорожник.
Из дома не раздаётся ни звука.


ПЫЛЬ

Боль притаилась в запахе сладких
Полуденных трав, и лесной земляники.
Боль осторожно трогает лапкой
Как любопытный зверёк полудикий.
Она скрывается не в потрясеньях,
Полных собственного содержания,
А в хлебе, купленном на воскресенье,
В мохнатой бабочке, в подражании
Лампы — солнцу, мятущейся тени —
Той же бабочке. В осторожном
Толчке электричества, в пересеченьи
Прожилок листа, то есть вен под кожей.
Боль отзывается в хороводе
Пустых дорог, в полудневном зное
К гортани прилипшего как песок
Безмолвия с запахами травостоя;
Из боли — в пыль, из пыли — обратно
В боль, как из лета — в пустую бочку,
В строку с повторенную многократно
Мыслью о том, что не будет больше
Этого тока, и дна, и жилы
Знают теперь, как ложиться в строки
Будут слова, как фрагментам жизни
Должно укладываться в пустоты,
Но бочка — замкнутое пространство
Досок, стиснутых обручами,
Воплощённое постоянство,
Даже ещё прочней, чем в начале,
И память — как пустота без края,
Перенасыщенная пустыня;
Ветер бесится, пересыпая
То, что как будто уже остыло.
Из боли — в пыль. В виде пыли можно
Перетерпеть, превратиться в плоскость,
Себя уложившую осторожно
В рыжем луче золотой полоской.


Заключительная
/Lullaby/

Голос, город, синий лёд.
Рыбаки идут на клёв.
Реки выцветших ветров
Рыбакам сулят улов.

Голос. Город, три часа.
Скоро выпадет роса.
Тучи снежных оперений
Полетели в небеса,
Или это не полёт —
Белых тучек хоровод ,
А на праздник в белых шубах
Отправляется народ;
И росинки на глазах,
Словно звёзды в небесах.
Звёзды выпали росою,
Отражаются в глазах.
Поезд едет, дом стоит,
В море дремлет Рыба-Кит,
Кто-то смотрит за полётом,
Шарик по небу летит;
Куст летит, летит окно,
Едет синее кино,
Уплывает в море рыба,
Вместе с рыбой едет дно.
Вот и поздняя пора.
В небо выросла гора.
Ночь пушится, поезд мчится.
Спать, наверное, пора.