24 восьмистишия с комментариями

оглавление
    1 1. Рождество
    2 2. Кровь по жилам не течет
    3 3. Всё было
    4 4. Архимед
    5 5. Адресат
    6 6. Отпусти
    7 7. Разговор с ушедшим
    8 8. Ломоносов
    9 9. Метаморфоза
    10 10. Тело
    11 11. Избытие
    12 12. Словесный дым
    13 13. Княж-Погост I
    14 14. Микунь
    15 15. Княж-Погост II
    16 16. Апатрид
    17 17. Черный терем
    18 18. Дым отечества
    19 19. Ересь
    20 20. Сентябрь
    21 21. Памятник Маяковскому
    22 22. Дембель
    23 23. Время
    24 24. Предназначение музыки
комментарии



1 1. Рождество


Незримыми трудами
Подвижны дни и реки.
Часы идут годами
От старой батарейки.
Помыслить не успели,
Когда душа проснется,
Как вдруг — уже в купели —
Упруго сердце бьется!

2016[1]






2. Кровь по жилам не течет


Кровь по жилам не течет, а гремит.
Вовсе даже и не кровь — динамит.
Поцелуемся? — Но жало во рту.
Не о том поет душа на мосту.

Этих слов не пронести мимо рта.
И последнее «прости» — клевета.
И дешевый маскарад на плацу.
Не прикладывайте бездну к лицу!

17.03.2016[2]


3. Всё было


Всё это было, было, было —
В повторах, в прутьях решета:
И доезжачий ворох пыли,
И ни души, и — пустота.

И в тесноте больничных коек,
Во сне, в кругу незримых тел
Я всё сжимал стекла осколок
И просыпаться не хотел.

1990-е[3]


 4. Архимед


Не-по хрустальному исполнен гимн тепла
На счётных палочках забвения и зуда.
И — знак беспалости на плоскости стекла.
И — густолиственное требованье чуда.
 
О, эта немощная вспыльчивость реторт!
Душа выскальзывает из лабораторий,
И Архимед из-под весла ей дышит в борт
Меж уменьшительным стеклом и Лабрадором.

1986[4]



5. Адресат


Разорван первый лист письма. Беру второй.
Разорван третий лист, четвертый, пятый, сотый.
И все сомнения сошлись в пчелиный рой.
Стрекочет имя, расползаются пустоты.

Под каждым словом обнаружился провал.
«Сомкни уста свои!» — сказал небесный воин.
Мой адресат! Я чистый лист поцеловал,
Ибо писать тебе я, грешный, недостоин.

1995[5]


6. Отпусти


Отпусти ты меня! Невозможно!!
Побелевшие губы в провал
Улетят, улетают. Как тошно
Умирать, подбирая слова.

Улетят, побелеют, и снова:
«Отпусти, — шелестят, — отпусти!»
И над ладанкой каждого слова
Повторяют: «Прощай и прости!».

1995[6]


7. Разговор с ушедшим


Ты тоже пьёшь нектар утраты,
Приятный, немощный покой
Из этих улиц, что объяты
Нечеловеческой тоской.

И не скрипят в подземном слое
Ни мысли наши, ни следы.
А прежний мир был гуще сои
И легковеснее воды.

1994[7]


8. Ломоносов


Глаз телескопа лучится бесстрашием.
Тот, кто дерзал, тот поймёт,
как Ломоносов волнуется в башенке,
наблюдая небесный ход.
В отдушину видно: учёный Сатурну кивает,
стеклом закопчённым прикрывшись, на Солнце глядит.
Песчинки планет ужасающе одинаковы,
А звёзды... Они уж давно погасли, но свет летит!

1983[8]


9. Метаморфоза


В городском саду, смеясь
лезем на ворота.
Сколько лет купалась грязь
в сапогах и ботах?

Сколько лет жестокий мир
терся об подошвы?
Я — и жертва, и кумир,
и подобье Божье.

2002 (?)[9]

10. Тело


«Внутреннее тела не есть внутреннее души» арх. Евфимий


А что же до телесной кожуры,
Она не терпит влаги и жары,
Определяет наших дум теченье.
Есть мясо в человеческом растенье,

Но есть и кость и нервно волокно,
В обход всех смыслов действует оно.
Неси меня, телесная машина,
К истокам понимания причины!

2015[10]


11. Избытие


«бЫтиЕ — (подъём) — избЫтие» арх. Евфимий


в условном наклонении избы
где воздух тих и вещи бесполезны
Премудрость утверди свои столпы
и защити избранников от бездны

в Её распоряжении чертог
купель остановившихся событий
не то что я избыть ещё не смог
но то, что мною не было избыто

2015[11]


12. Словесный дым


«землia = зл/емia/=мaia зоволожная» арх. Евфимий


Когда зерцало зычности небесной
Расправит складки зычности земной,
И свет, и звук проникнут в кожух тесный,
И Имя, наконец-то, станет мной, —
Тогда предметы вверх начнут струиться,
В них дым материи невольно отразится.
И «дым отечества» нам будет тем приятен,
Что образ дыма в нашей памяти опрятен.

2015[12]


13. Княж-Погост I


Мы стоим на станции Княж-Погост.
Облака и трубы выходят в рост.
До Межога два перегона.
Только пыль на стекле вагона.

Нас встречают. С нами больная мать.
Нас, похоже, с поезда будут снимать.
Переправят в село, в больницу.
Или, может быть, это снится?

2012[13]


14. Микунь


старики на платформе лучились добром
кто-то ветхую кровлю рубил топором
полицейский крутил на окне шпингалет
проводница по буквам читала билет

территория выживания — Микунь
жизнь такая, что вынь да выкинь
только песня звучит про берёзовый лес
да бумаги строчит в темноте райсобес

2011[14]


15. Княж-Погост II


К непогоде болели колени,
Дребезжал в темноте водосток,
А на площади гипсовый Ленин
Целил пальцем на Дальний Восток.

На платформе кричали солдаты...
Часовой расстегнул кобуру...
И в преддверии памятной даты
Полыхнула душа на ветру.

2011[15]


16. Апатрид


Проклятая Отчизна, расправь свои крыла!
Ты мечешься, как призрак блуждающего зла.
Скрипящие печати. Подошвы на снегу.
Пустите, Бога ради! Иначе – убегу!

К кому ты обращался, безумный лицедей?
К далеким домочадцам? К последним из людей?
В ответ повисла фраза, как дым над головой:
«Кончай его, заразу!» И выстрелил конвой.

2001[16]


17. Черный терем


Алексею Хвостенко


Черный терем, где не мог умереть я.
Нынче где он? На Одеоне обыденностей.
Дом направо, и вдоль по улице — третья
проходная. А на углу — невидимый свет.
Я не помню, откуда взялись руины.
Из обломков, набитых в рваный чулок, я
сконструировал этот терем старинный
на манер медвежьей берлоги.

2004[17]


18. Дым отечества


Жизнь как веревка будет виться,
Скользить по краешку агонии.
Страдает лысая певица
В тисках румынской франкофонии.

Культурный слой страны безумия
Заполнен бардами беззубыми.
А ноги сами уж несут меня
Туда, где дым поет над трубами.

15.01.2016 /Москва[18]


19. Ересь


Загляни, моя радость, в растерзанный псалмодиарий.
Посмотри на подводные камни у каждого слова.
Николай и Григорий, Евномий, Евтихий и Арий,
Как и прежде, стоят на своем в разделенных основах.

Или подвиг ума — не уметь сознавать поле битвы?
Триединый покров, а под ним уж ни тесно, ни больно.
Тихо плещется плоть изреченного слова молитвы.
Каждый вдох, каждый выдох случается с нами невольно.

2016[19]


20. Сентябрь


Всё гладкокожее к началу сентября
Теряет смысл и исчезает в клочьях дыма.
Скрипят прохожие, и прячется заря
В сундук, обклеенный рекламою айс-крима.
На покосившемся лотке у продавца
Застряли свёртки обесвкусившейся снеди…
Какою пищей вы питаете сердца,
Двубортной крышкой защемив сердечный недуг?

1989, 2007[20]


21. Памятник Маяковскому


кромсай буфетчика режь барана
под водку в пригородном ресторане
ломай посуду лупи по стеклам
чтобы от страха постель промокла

зачем мы спали на теплых трубах
теряли совесть мозги и зубы
идем с камнями к воротам мэрии
конец соломенной фанаберии

1995[21]


22. Дембель


На поезда наценка введена.
А сколько стоит жизнь после приказа?
«За все уже заплачено сполна», —
Сказал моряк в окно билетной кассы.

Кассирша попрощалась и ушла.
Милиция восстала, на ночь глядя,
И стала бить во все колокола,
Спасая тех, кто ничего не платит.

2000[22]


23. Время


Пассажиры. Поезда.
Запах хлора и цикуты.
Улетают, кто куда.
Распускают парашюты.

А весна уже гудит,
Словно роща Вифлеема.
И на ниточке висит
Остановленное время.

31.03.2015[23]


24. Предназначение музыки


посв. Кузьме Игнатенко



Не надо встряхивать свирель,
Чтоб тишина звучала лучше,
Капель укладывать в купель,
Играя связками созвучий.

Ведь клокотала не вода
В перелицованной купальне,
И свет летел не в провода,
А под покров исповедальни.

2012[24]

Примечания

Восьмистишия, написанные мною в разные годы, составлены в сборник по просьбе Д. Смирнова-Садовского. Большинство восьмистиший сопровождены примечаниями, в некоторых случаях довольно обширными. (прим. Автора)

1. Рождество. Опубл. как 2-я часть цикла «Рождественские стихи» (без назв.) в Consonantia poenitentiae. Vol. II, c. 24. Посвящается Павлу Литовко.

2. Кровь по жилам не течет. Опубл. в Consonantia poenitentiae. Vol. II, c. 13.

3. Всё было. Автобиографическое. Варианты опубл. на сайте litkarta.ru и в одном из ранних выпусков журнала «Стетоскоп» (до 1997 г.), в поэтической антологии «Земляки» (под ред. В. Тугова). Строчка «Во сне, в кругу незримых тел» отражает визионерские настроения автора в конце 80-х годов, с которыми было покончено к середине 90-х.

4. Архимед. Опубликовано в одном из ранних выпусков журнала «Стетоскоп» (до 1997 г.).
;Из переписки с Д. Смирновым-Садовским: Вы спрашиваете, Дима, в каком смысле в стихотворении «Архимед» используется слово Лабрадор, и какое оно имеет отношение к Архимеду? «Архимед» — это ребус, не имеющий разгадки. Когда я его писал, «Камень» Мандельштама всё время крутился в голове, это чувствуется. Сначала написана капель, сосульки на крыше — счетные палочки. Затем воображение перескакивает к счёту на пальцах, отсюда и беспалость. Плюс витгенштейновское утверждение «Я знаю, что это моя рука» (когда он отпал от рационализма). Далее математика превращается в метаматематику, досчитываемся до алхимии, но, не желая связываться с элементами, предпочитаем так называемый «сухой путь» (Фулканелли в одном из примечаний к «Тайне соборов» упоминает музыку в качестве «сухого пути»). Когда говорится о «немощной вспыльчивости реторт», то каким-то краем сознания, возможно, предугадывается и темно-синий полевой шпат лабрадор, стабилизирующий ауру. Но прежде всего Лабрадор — это море, омывающее берега Гренландии, страны, которая будоражила магико-географическое воображение Джона Ди, астролога, алхимика и мистика, знакомого определенному кругу читателей по книге Г. Майринка «Ангел Западного Окна». Заключительный аккорд восьмистишия можно понимать как выраженное желание сжечь корабли. Именно это и осуществил в свое время Архимед, когда при помощи зеркала и увеличительного стекла сжёг вражескую флотилию солнечными лучами.
;Кстати об Архимеде и не только о нём. (культурологическая импровизация). Размышляя в своей «Метафизике» о переходе от возможности к действительности, Аристотель говорит о двух модусах: об энергии, как о процессуальной стороне такого перехода, и об энтелехии, как о его конечном результате (этимологическая родственница энтелехии — цель, telos). Априорно предполагается, что у истоков бытия зиждется принцип целесообразности, то есть оно телеологично. Кроме того, бытию предшествует верховный творческий замысел, непостижимость которого никогда не давала и не даёт человечеству покоя.
;Людвиг Витгенштейн всю жизнь занимался логикой. Однако вдохновение, произраставшее из звонкого пения логических конструкций, было утрачено им в конце жизненного пути. После случившейся с ним переоценки ценностей автор «Логико-философского трактата» начинает относиться к рациональности с предельным скептицизмом, в котором есть что-то страшное. Десятки раз он повторяет на разные лады один и тот же тезис: «Я знаю, что это моя рука», словно бы увлекая своих читателей в мрачноватый эмпирей афазии. Так и хочется спросить себя: «единосущна ли мне моя длань?». Вот откуда взялся «знак беспалости на плоскости стекла».
;Аристотель считал, что душа и тело не являются составными элементами «я»; душа есть сила, действующая посредством тела, а тело — естественное орудие души. Они неразделимы, как глаз и зрение, и в этом смысле, добавим, единосущны. Подобно тому, как для закручивания шурупов используется отвёртка с наконечником, соответствующим рисунку на шляпке, так и каждой данной душе соответствует определенное тело (;;;;;;; — organon — по-гречески означает орудие, инструмент). Очевидно, что идея перевоплощения, восходящая к пифагорейскому учению о переселении душ, в котором можно усмотреть ключ к идеализму Платона, была Аристотелю абсолютно чужда. В отличие от натурфилософов Аристотель рассматривал тело как энтелехию души, как результативную составляющую некоторого «энергоёмкого» процесса, отрицая при этом возможность существования души вне тела. Следовательно, Аристотелево единосущие исключает и Вечную жизнь. У онтологического тумблера всего два положения: «бытие» и «небытие».
;Но вот мотылёк взмахнул крыльями, снялся с места и полетел. Вездесущая природа выпустила его из своих объятий, а китайская классическая традиция увековечила его образ после того, как некто Чжуан Чжоу в простоте душевной гипотетически наделил мотылька сознанием, вопрошая себя: «А может быть, это я мотыльку приснился? Или он снится мне?». Зерно сомнения оказалось настолько жизнеспособным, что по прошествии двадцати двух веков мощное древо постмодернизма выпросталось из земли на другом континенте. Некоторые европейские обозреватели (в том числе и Умберто Эко*) продолжали по инерции считать, что опара постмодернизма взошла на собственных дрожжах (развал поставангарда, фетишизация потребления и т. п.), но, напомним, что уже в 1947 году культуролог Арнольд Тойнби** утверждал, что постмодернизм символизирует конец западного господства в религии и культуре. При желании в его позиции можно усмотреть перекличку с некоторыми прозрениями Вл. С. Соловьёва, с той, пожалуй, оговоркой, что российскому судьбоносному полюсу в этих мучительных пасьянсах мысли вовсе не было отведено никакой роли, как если б его и не существовало. (прим. Автора)
; * Eco, Umberto. Innovation et Repetition: Entre Esth;tique Moderne et Postmoderne. R;seaux, Vol. 68 CNET — pour la version fran;aise. — 1994.
; ** Тойнби А. Дж. Исследование истории. Пер. К. Я. Кожурина: В 3 тт. — СПб: Изд-во СПб ун-та, Изд-во Олега Абышко, 2006. (Перевод изложения Д. Сомервелла, одобренный Тойнби).

5. Адресат. Как и стихотворение 6. Отпусти предназначалось для альманаха «Замещенное слово» (в 1995 г. вышло несколько десятков рукодельных экземпляров). Стихотворение Адресат было опубликовано от имени редакции, как программное.

6. Отпусти не вошло в альманах «Замещенное слово», так как было сочтено «слишком личным». Говоря об этих двух восьмистишиях, хочется продолжить «линию Архимеда», начатую в комментарии к 4-му стихотворению.
; Пессимистический детерминизм эпохи постмодерна представал в категорическом отрыве от религиозного сознания. И мир, и человек, и его представление о себе, словом, всё сущее рассматривалось сквозь призму текста, как сложная семиотическая система. Классическое определение этой ситуации дал Жак Деррида*: «Вне текста не существует ничего», культура, история, личность — всё имеет текстуальную природу. Остаётся ли в дескриптивной системе постмодернизма место для разговора о целесообразности? Ответ отрицательный. Да и может ли быть иначе, когда всякий подход, в том числе и телеология, предстаёт в постмодерне не в собственном смысле, но в лучшем случае как метафора самого себя?
; Попробуем представить богословие, в котором толкование замещает первоисточник, на смену ему приходит следующее толкование, и так до бесконечности. Экзегетический пласт исчезает, пласт интерпретации вступает в значение экзегезы и т. д. На нечто подобное намекает философская лирика Эдмона Жабеса**.
; В 1995 году, не задумываясь о потаённом коварстве самой идеи (от богословия были тогда весьма далеки), мы с группой единомышленников затеяли издание альманаха «Замещённое слово». Материалами нас охотно снабдили Саша Путов, Генрих Сапгир, Ира Карпинская, Хвост... Рисунки (в каждом экземпляре разные) сделала Ольга Платонова. Я написал для альманаха два «программных» восьмистишия и нынче взираю на них с удивлением: кажется, что между строчек действительно бьётся живое сердце, хотя эта лирика настояна на абсолютной невозможности каких бы то ни было коммуникаций, равно как и самой жизни.
; * Деррида Ж. О грамматологии. М.: Ad Marginem, 2000. С. 318
; ** Edmond Jab;s. Le Seuil le Sable: po;sies compl;tes 1943—1988 (1990) Эдмон Жабес (Edmond Jab;s, 1912, Каир —1991, Париж) — французский поэт, вместе с поэтом-сюрреалистом Жоржем Эненом организовал в Каире издательство La Part du sable. В центре всего написанного Жабесом — судьба еврейства от библейских времен до наших дней, трагедия изгнания, попытка найти язык для Катастрофы, которая не подается высказыванию и осмыслению. Развил своеобразную философию буквы и Книги, синтезируя традиции раввинизма и каббалы.

7. Разговор с ушедшим. Опубликовано в журнале «Стетоскоп» N°9 (вплетено в ткань автобиографического повествования). Это одно из последних стихотворений «визионерского» периода; имя собеседника замалчивается.

8. Ломоносов. В данной редакции публикуется впервые. Предыдущий вариант публикован в одном из ранних выпусков журнала «Стетоскоп» (до 1997 г.).
; Лирическая поэзия как правило нарциссична и эгоцентрична. Но для того, чтобы изучать собственное отражение в зеркале, телескоп не нужен. Ломоносов может восприниматься намёк на то, что поэт способен распахнуть свою душу для Вселенной. (прим. Автора)

9. Метаморфоза. Ранее не публиковалось (свидетельство автора). Это вторая часть диптиха из двух восьмистиший. Первая часть называлась «безгодно смеяхуся»:

медник смазывал желтком
краденое солнце
я связал в тяжёлый ком
шапку и столицу

из кокарды грянул гром
а солдат смеется
проходя через овраг
люди прячут лица
10. Тело. Опубл. (в составном варианте) в Consonantia poenitentiae. Vol. II, c. 36.

11. Избытие. Опубл. (в составном варианте) в Consonantia poenitentiae. Vol. II, c. 36.

12. Словесный дым Опубл. (без даты) в Consonantia poenitentiae. Vol. II, c. 37.
;;Эти три стихотворения возникли в 2014-2015 гг. в процессе многолетней работы автора над расшифровкой неизданного трактата архимандрита Евфимия* «Начертание и наречение решений Отрешенного». Кроме того, они перекликаются с изобретённой автором дескриптивной системой, состоящей из трёх модусов: «Тело», «Жилище» , «Храм».
;;*Архимандрит Евфимий (1894-1973) духовник женской монашеской обители в Казанском скиту под Парижем, философ и поэт-затворник.
;Из переписки с Д. Смирновым-Садовским: Что означают слова: земліa = зл/еміa/=мaіa зоволожная? — Это цитата из неизданного софиологического трактата архимандрита Евфимия. Трактат невозможно транспонировать во внятную, связную речь, он весь по сути — мистическая глоссолалия. В данной строчке мы имеем фонетическую инверсию. Отец Евфимий в чем-то напоминает и футуристов (фонетическая заумь), и каббалистов: он перемещает букву «л» в слове «земля», полученный результат разрезает на две части, из первой части, «зл» взращивает прилагательное «зоволожная» — «предлежащая зову, называемая», а из второй части «емiа» добывает (пока не знаю, как) ёмкое слово «маia», смысл которого я бы представил как «бренность» или «обладание бренностью». Но в этой точке пояснений словно бы загорается красная лампочка, предупреждающая о том, что оба писателя, и автор, и комментатор, возможно, повисли над бездной безумия. Хотя… Сакральная криптография Д’Орсе, например, вся построена на таких немыслимых операциях, так что прецеденты имеются.
;Вот как выглядит эта цитата в оригинале, на стр. 72 трактата о. Евфимия:

Земля.png

;Сначала я составил на основе приведенного выше отрывка своего рода «вокабулярное мини-либретто»

ЗемлЯ, з’емл’я
Зе (в емле) млеет
егда емлЯз
ей внемлет

а потом уже расшифровал его, по наитию, в словесной модели, более приближенной к пониманию и более доступной. Так получилось восьмистишие «Когда зерцало зычности небесной».

13. Княж-Погост I. Ранее не публиковалось (свидетельство автора). Эти три восьмисишия, 13, 14 и 15 входят в цикл «Северные вокзалы». Княж-Погост и Межог — названия населённых пунктов в Республике Коми. Железнодорожная станция Княж-Погост (Северная железная дорога) ныне находится в центре города Емва, расположенного на левом берегу реки Вымь. Княж-Погост часто упоминается в книге А. И. Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ».
;Северные вокзалы? Да что о них можно сказать, кроме того, что это совершенно пустой, неинформативный объект? Названия станций: Сивая Маска, Тобысь, Чикшино, Подчерье, Нарьян-Мар, Кожва, Канин Нос. Мама в тяжелом состоянии, у нее перелом бедра, несколько месяцев она пролежала в своей квартире одна. Мы с Максимом, моим помощником, везем её на носилках из Печоры в Париж. Колеса выстукивают: «УхтаЛаг, ПечорЛаг, УхтПечорЛаг». Cкрежещет суставами поезд «Воркута-Ленинград». Хриплый динамик вагонного радио неожиданно откашливается и возвещает — точь-в-точь как четверть века назад, когда я студентом ездил из Ленинграда домой, на побывку: «Кырзэ дорья юоряс. Чёрнитэ Сыктывкар (Говорит Сыктывкар)».
; Я пытался воспринимать это путешествие как сугубо личное мероприятие, нечто вроде каникул. О маминой травме думать не хотелось, чтобы не травить себе душу вопросом, как я смогу транспортировать абсолютно неподвижного человека за две тысячи километров, с четырьмя пересадками? Некий русский парижанин, говорил я себе, вспомнил город своего детства и через четверть века возвращается к истокам. Что ж, дело житейское! Я втиснулся в плацкартный вагон, «закрыл глаза кожей» и провалился в отрешенную полудрему, словно бы застыл в анабиозе. Молчаливый Максим забрался на верхнюю полку. Поезд тронулся. Пьяные буровики слонялись по вагону. Дверь в тамбур не закрывалась, и там, в клубах табачного дыма, маячила фигура старика, который, когда я проходил мимо него, неожиданно изрёк: «Много всякого, но мало всего».

14. Микунь. Опубл. в Consonantia poenitentiae. Vol. II, c. 64.
;Город Микунь с населением 10939 жителей (2008) был основан в 1939 г., когда строилась печорская железнодорожная ветка. В поезде мать читает Максиму изречения карпатского мудреца Андрея Ворона, дожившего до 104 лет. Один из афоризмов: «Туда-сюда, и дню конец». Мама читает его ровным, назидательным голосом. Максим смеется. Мама недовольна. Тогда Максим, чтобы как-то оправдать свой смех, выдает собственную версию: «Туда-сюда, и жизни конец».

15. Княж-Погост II. Ранее не публиковалось (свидетельство автора).
;;В 30-х — 60-х годах практически вся территория Республики Коми — а это, для сравнения, ; Франции — была переоборудована в гигантский концлагерь. Cтанция Княж-Погост — перевалочный пункт, на котором человеческое сырьё распределяется по окрестным зонам.
;В тот день резко потеплело, а снег посерел и скукожился от дождя. Картину дополнял автозак, подходивший к нашему поезду на каждой станции — видимо, в составе был вагон с заключенными. Но здесь творилось что-то из ряда вон выходящее: военные бегали по платформе с оружием, вероятно, кто-то сбежал. Выстрелов я не слышал, потом они как-то сами собой домыслились в восьмистишии. Чуть позже, чтобы скоротать время, пытаюсь завязать разговор с Максимом. «Слушай, друг! Ты хотел бы родиться заново? Представь, что у тебя появилась уникальная возможность прожить жизнь заново». Максим отрицательно мотает головой: «Нет, не хотел бы» — «Почему?!» — «Боюсь, как бы хуже не было».

16. Апатрид. Ранее не публиковалось (свидетельство автора). ;
;Апатри;д (от лат. apatris и др.-греч. ;;;;;;) — лицо без гражданства.

17. Черный терем. Стихотворение приурочено к смерти поэта Алексея Хвостенко*. Oпубл. в антологии «Освобождённый Улисс», 2004 (ред. Д. Кузьмин). ; ;*Алексeй Львoвич Хвосте;нко, он же Хвост (14 ноября 1940, Свердловск — 30 ноября 2004, Москва) — поэт-авангардист, автор песен, художник. Сочинил более 100 песен и несколько пьес в соавторстве с Анри Волохонским (под общим псевдонимом А. Х. В.). Одео;н (др.-греч. ;;;;;;; или др.-греч. ;;;;;;) — здание для проведения певческих и музыкальных состязаний, построенное в Афинах при Перикле. Так же называется знаменитый парижский театр.
;Из переписки с Д. Смирновым-Садовским: Вопрос к автору: В выражении «в Одеоне обыденностей» какой Одеон имеется в виду —древнегреческий или современный парижский (или оба)? — Одеон здесь выступает как синоним театра вообще. В Одеоне обыденностей = в театре обыденностей. В случае необходимости более отчетливого значения предлагаю считать, что это современный парижский театр «Одеон».

18. Дым отечества. Под назв. Дым отечества II опубл. в Consonantia poenitentiae. Vol. II, c. 32.
;Из переписки с Д. Смирновым-Садовским: Вопрос к автору: «Страдает лысая певица В тисках румынской франкофонии». — Кто и что имеется в виду? Слово «франкофония» использовано в каком смысле — французская языковая среда или международная организация? Почему она румынская? — Французская языковая среда. Имеется в виду пьеса Эжена Ионеску «Лысая певица» (La cantatrice chauve, 1948). Драматург родился в Румынии, французский язык не был для него родным, и тем не менее он проникся этим неродным языком настолько, что стал использовать его как плацдарм для борьбы с реалистическим мышлением и вообще с разумом. Он утверждал (и в этом видится какое-то пересечение с идеологическими установками 30-летнего Блейка): «Реализм... остаётся вне реальности. Он … изображает человека в перспективе, уменьшенной и отчуждённой. Истина в наших мечтах, в воображении… Подлинное существо только в мифе» (выделено мною). Французский язык в устах румына Ионеску словно бы обновляется, он освобождается от привычных значений и ассоциаций с помощью забавных парадоксов, клише, поговорок и других словесных игр («вербальный эквилибр» в терминологии Ионеску). В этом восьмистишии образ лысой певицы обозначает голос сердца, не сумевший пробиться наружу и заблудившийся в толще формальных приёмов, в ино- и косноязычии.

19. Ересь. Названное по первым словам Загляни, моя радость..., с датой 16.10.2015 опубл. в Consonantia poenitentiae. Vol. II, c. 8. ;Из переписки с Д. Смирновым-Садовским. Вопрос к автору: В стихотворении «Ересь»: что точно в данном случае означает псалмодиарий? (мне попадалось, что это музыкальный инструмент типа гуслей).
;Ответ автора: Имеется в виду, конечно же, Псалтирь. Но мне хотелось подчеркнуть вокальный её аспект, огласовку, исполнение, а кроме того, её древность. Поэтому, по аналогии со словом «лапидариий» (экспозиция образцов старинной письменности, выполненной на каменных плитах) придумал неологизм «псалмодиарий». Проверил значение, оказалось, что это муз. инструмент, использовавшийся для аккомпанемента во время чтения Псалтири. Так и оставил.
;Вопрос: Там же Евномий, Евтихий и Арий, как я понял ересиархи III—IV веков? Кто такой Николай — Чудотворец (Мирликийский) или кто-то ещё? и кто такой Григорий — Нисский (335—379) или Богослов (329—389) или кто-то ещё?
;Ответ автора: С ересями вообще все очень непросто. Разногласия, вплоть до смертоубийств, происходили из-за какого-нибудь одного разночтения, «Богородица» или «Христородица», и т. п. Практически вся Европа была крещена в арианство, и Арий вполне мог победить своих противников, но во время гостевания у императора Константина Ария нашли утонувшим в нужнике. Ужасающая непотребность этой смерти способствовала тому, что взгляды, которых придерживались противники Ария (в том числе св. Николай Мир-Ликийский), стали всеобщим церковным ориентиром вплоть до наших дней (а до истинных причин смерти Ария доискиваться не стали). Григорий — собирательный образ, объединяющий св. Григория, епископа Нисского, равно как и св. Григория Богослова, архиепископа Константинопольского, они были оппонентами ересиархов: первый выступал против арианина Евномия, второй — против самого Ария. Ариане настаивали на сущностной инаковости Отца и Сына, утверждая, что Христос не единосущен (греч. ;;;;;;;;;, омоусия) Богу-Отцу, а подобосущен (греч. ;;;;;;, омиусия). Кстати, пропагандируя своё учение, Арий сочинял песни для матросов и мельников, о чем упоминает греческий историк Филосторгий. Philostorgius. Kirchengeschichte / Hrsg. v. J. Bidez, F. Winkelmann. Berlin, 1972; PG 65. Ни единой строчки не сохранилось. Вот бы написать заново эти песни! Перевести их на греческий… Прекрасная идея для реконструкции/мистификации.
;Вот, кстати, как описывает смерть Ария один греческий острослов: «Царь, желая испытать Ария, призвал его во дворец и спросил: согласен ли он с постановлениями никейского Собора. Арий, нисколько не думая тотчас, хотя, впрочем, софистически, подписал символ веры. Царь удивился и потребовал клятвы; Арий сделал и это, однако ж опять софистически. Хитрость его подписи, как я слышал, состояла в следующем. Написанное на бумаге свое мнение он, говорят, держал под мышкою и клялся, что истинно так мыслит, как было написано. <…> Вышедши из царского дворца, Арий в сопровождении телохранителей своих, евсевиан, шествовал по самой середине тогдашнего города и обращал на себя взоры всех. Когда он находился уже близ так называемой площади Константина, на которой воздвигнута порфировая колонна, какой-то страх совести (sic! — МБ) овладел им, а вместе с страхом явилось и крайнее расслабление желудка. Поэтому он спросил, есть ли где вблизи афедрон и, узнав, что есть позади Константиновой площади, пошел туда и впал в такое изнеможение, что с извержениями тотчас отвалилась у него задняя часть тела, а затем излилось большое количество крови и вышли тончайшие внутренности, с кровью же выпали селезенка и печень, и он тут же умер. Этот афедрон в Константинополе показывают и доныне; он находится, как я сказал, позади Константиновой площади и рынка в портике». (Сократ Схоластик. Церковная история. Книга I. гл. 38)

20. Сентябрь. Под назв. Дым отечества V (без даты) опубл. в Consonantia pоenitentiae. Vol. II, c. 35. ;
;Из переписки с Д. Смирновым-Садовским. Вопрос к автору о датировке этого стихотворения. ;
;Ответ автора: Стихотворение «Сентябрь» написано приблизительно в 1989 и много переписывалось в разные годы. Последнюю доработку я сделал, по-моему, в 2007, хотя не уверен. С точностью могу сказать только, что в марте 2004-го года оно выглядело иначе, а именно:

все гладкокожее к началу сентября
теряет смысл и жизнь пустая трата дыма
и рундукастая зубастая заря
и ставень улицы с рекламою айс крима

все это было только было не со мной
крылатой ксенией плыву над облаками
и рыцарь времени сражается с зимой
и машут мельницы прозрачными руками

Вопрос к автору: Слово «недУг» Вы употребляете с ударением «нЕдуг». – это нарочито или случайно? Я знаю, что есть прецедент в стихотворении Брюсова (К Армении), но, в принципе, это неверно...

Ответ автора: Но здесь это сильно обусловлено рифмой, никак было не вывернуться, вот и пришлось прибегнуть к устаревшей языковой норме.

21. Памятник Маяковскому. Данный вариант публикуется впервые (свидетельство автора).
;Оба стихотворения, 21 и 22 написаны в период, когда я кратковремено состоял в левоэкстремистской организации «Droit au logement», занимавшейся экспроприацией пустующих зданий в пользу бездомных. Oднажды <декабрь 1995> мне довелось участвовать в мероприятии Комитета Бездомных. Было это так. Раннее утро. Всю ночь по крышам нудно накрапывал дождь, а утром на небо выкатился необъятный желток солнца, и улицы моментально просохли. На площади перед мэрией 20-го округа нас собралось человек сто, включая негритянских детишек и старух. Ждем, бесцельно слоняемся вокруг здания. Наконец, подъезжают руководители — все в форменной одежде: джинсы, кожаные куртки. Активист с желтым значком «D.A.L.» на лацкане (droit au logement, что значит право на жилище), раскрывает объемистую картонную папку и вынимает текст «Марсельезы». У меня захватывает дух. Неужели же здесь, во Франции, на 31-ом году жизни, после стольких лет нонконформизма, мне придется участвовать в хоровом пении «Марсельезы» … из страха потерять место в ночлежке? Выбирать, однако, не приходится. Раз уж так вышло, что, оказавшись в Париже без документов и средств к существованию, я сдался на попечение Комитета Бездомных, то нужно участвовать в массовке, содействовать программе «экспроприации жилого фонда». И грянула «Марсельеза». Сразу же образовалось кольцо зевак: пенсионеры, случайные прохожие. Организаторы тем временем вступают в переговоры с представителями мэрии. На требование обеспечить всех (!) собравшихся бесплатным жильем те, естественно, отвечают категорическим отказом. Тогда до их сведения — тоже в категорической форме — доводится решение реквизировать здание мэрии. Активист дает знак, и мы всей толпой врываемся внутрь. Деловитые бездомные по-цыгански расстилают на мраморном полу заранее припасенные одеяла, рассаживают детей. Звучат призывы к всеобщему равенству, проклятия буржуазии. Центральную часть холла вместе с конторкой охранников активисты молниеносно задрапировывают желтым, намеренно изодранным лозунгом: «Право на жилище — всеобщее достояние!». Представитель администрации протискивается сквозь ряды митингующих: торопится вызвать жандармов.
;Подъехавшие на нескольких автобусах военизированные полицейские с пластиковыми щитами перекрывают все выходы из мэрии. «Это мышеловка!..» Я начинаю нервничать. Подбежав к пожилому магрибинцу, указываю на отрезанный от внешнего мира табор и в сердцах восклицаю: «Неужели они и впрямь надеются, что им на блюдечке вынесут и жилье, и зарплату, и паспорт?» — «Так деваться-то все равно некуда», — спокойно отвечает магрибинец и неторопливо, с достоинством ретируется в сторону туалета. Впрочем, пройдя несколько шагов, он оборачивается и добавляет: «А Вы с вашим пораженческим настроением ночевали бы себе под мостом и не совали нос в борьбу за права человека».

22. Дембель. Ранее не публиковалось (свидетельство автора).

23. Время. Опубл. в журнале «Стетоскоп», в расширенной версии опубл. в Consonantia pоenitentiae. Vol. II, c. 26-27.

    24. Предназначение музыки. Ранее не публиковалось (свидетельство автора). Посвящено скрипачу К. Игнатенко

Copyright © Михаил Богатырев