К телу твоему ястребы моих касаний

К телу твоему ястребы моих касаний
Рвутся, когтят - но всё бессмысленно и зря.
И фонари нашей улицы не знают сами -
Для чего, задыхаясь от газа, всё ещё горят.

Наша улица - кончается чёрным обрывом -
Где манекенов свалка - кукол погост.
И фонари мигают - сонно и игриво -
Под небом, давно лишённым луны и звёзд.

Синие глаза их слезятся неуёмно -
По железным горлам проходит безжалостная дрожь.
Фонари сегодня поняли - и я понял -
Что ты от меня на рассвете снова уйдёшь.

Снова поцелуешь возле моих губ - воздух -
Снова скользнёшь - мимо - горохом ресниц.
Это должно было случиться - рано или поздно.
Рано или поздно - кончаются сказки и сны.

Снова и снова мы разрываем оковы -
Я перестал чётками вехи считать.
А потом ты вернешься ко мне - снова -
Чтобы наутро уйти от меня - опять.

Снова укутаешь тело плащом хрустальным -
Снова подведёшь сиренью серебристые глаза.
А я у окна молчаливым манекеном встану -
Потому что мне тебе больше нечего сказать.

Потому что нам снова надо на заре расстаться.
Прорезает атлас молчания - взгляда нож.
Я положу на плечо тебе руку из пластика -
А ты её почти брезгливо стряхнёшь.

Зачем тебе моя сухость манекенная -
Зачем тебе моя ложь и миражи?
И ты уйдёшь - оставив в пластмассовой руке моей
Перо своей поэтической кудрявой лжи.

А я буду стоять - шнуром молчания скручен -
Под чёрным солнцем неугасимой любви.
И ждать, когда ты ко мне вернешься, Пьеруччо -
И манекенную плоть опять оживишь.