***

             *          *           *
Твори беспечное безумство,
Когда сойдёт с небес волна,
Ты погружаешься в искусство,
Такая благость нам дана.

Мир ощущать извечной болью,
Разрывом собственной души,
Стихи написанные кровью, 
Всегда бывают хороши.

Пусть не поймут, пусть не признают,
От сожалений  проку нет.
И только позже понимаешь,
Смысл поражений и побед.
            *           *           *
 *       *       *
Обманите меня, обманите
Безраздельной тревогой мечты.
И слова эти вновь повторите,
Они милы, наивны, просты.
Обещайте волнение моря,
Не скупитесь, пылайте огнём.
Ведь тогда лишь чего-то мы стоим,
Когда душу согреем добром.
            *          *          *
О сколько провидений чудных,
Я в новой женщине найду.
А мне твердят все поминутно,
Забудь про всех, люби одну.
           *         *        *
Поднимись хоть чуть-чуть над собой,
Не завидуй чужому успеху.
Эта зависть, владея тобой,
Выставляет тебя на потеху.
Поднимись, оторвись от себя,
Ограничь все пустые стенанья.
От безумства не будет огня,
 Только, как одолеть расстоянье.
           *         *          *
Сплетая чудные узоры,
Волной изысканного сна,
Откинув, стылость разговоров,
Ты будешь юностью полна.

Душа, коль жаждет, не стареет,
Пусть жизнь не сказка, а игра.
И лишь надежда сердце греет, 
И ярче пламя у костра.

Ах, дивный мир, он так прекрасен,
Как отражение огня.
 И мы всё глубже понимаем,
В чём смысл солнечного дня.
              *        *          *
Пускай меняются столетья,
Под парус стали корабли.
Прекрасней девы нет созвездья, 
Ведь мы там женщину нашли.
            *        *         *
Всё на продажу, омертвело тело,
До безразличья отрешённый взгляд.
Не обмануть себя, струна не зазвенела,
Косятся и с презреньем говорят.
Глупы, никчемны будут оправданья,
Что тяжела, мол, жизнь и так уж повелось,
Вот только не поверю в состраданье.
С чего же право это началось?
Вот так, всегда не приложив усилья,
Не научившись в жизни ничему,
Обрежут, напрочь, гордой птице крылья,
И взгляд поник, и всё уже в дыму.
Но миг придёт, разрежутся мгновенья,
Вот только время вспять не повернуть.
И будет память маяться, прозреньем,
Что грязь не смыть, и грязной не уснуть.
            *          *           *
  *            *              *
Возьми, возьми свою ухмылку.
Верни, верни прозрачность ей.
За нашу прошлую ошибку,
Мы платим изморозью дней.
У сожалений нет предела,
У обещаний нет вины.
Ведь было то, что нас так грело,
Чем были мы покорены.
             *            *             *
Вот кинут клич - всё на продажу.
И приторговывая всласть,
Мы обнаруживаем кражу, 
В кладовке, под названьем власть.
Где цепкой хваткой, как в объятьях,
Под сладкий грохот всех речей,
Нам говорят: - Терпите братья,
Так дорог путь, но мы бедней.
Создали пену, сливки сняли, 
Хорош, питателен навар.
А честь и совесть мы продали, 
То, видно, ходовой товар.
И отраженье изменилось,
Блуждает эхо среди скал.
От безнадёжности молилось,
Увы, страна кривых зеркал.
           *         *        *
Как разорвать златые цепи,
Дано ли истину, понять.
Ну, есть ли что-то в этом свете,
Что аморально продавать.

Продайте Родину, ребёнка,
Продайте всё, отца и мать.
Вон там, в углу стоит иконка,
Её мы можем обменять.

На баксы, что зелёным светом,
Путь указали, можно всё.
Грехи отмолим мы с рассветом,
Вот только душу не спасём.

К чему зовут, чему научат, 
В какие дебри заведут.
Пропал бесследно нужный ключик,
Карай же боже, где твой суд?

Не без греха мы, но, однако,
Я не устану повторять.
Должно быть, что-то в жизни свято,
Нельзя святое продавать.
            *           *           *
  *           *           *
Как в ожиданьях поздних жить,
Как жить в порывах ощущений.
Давно так хочется забыть,
Томленье призрачных сомнений.

И обрести взамен мечты, 
Вдруг осязаемость успеха.
Но яму вырыли кроты,
И право слово не до смеха.

Как не надёжна эта нить,
И груз на ней не унести.
Я постараюсь всё забыть,
Чтоб вновь надежду обрести.
           *         *          *
О чём ты думаешь порою,
Как собирался обуздать,
То, что считал простой игрою,
А сложностей не сосчитать.
 
И всё вокруг, как в оболочке,
Но так материя тонка.
И вдруг прозренье эта строчка,
Длань, где божественна рука.
           *           *            *
За что такая мне награда,
Поэту ветренной судьбы.
Я шатко шёл и часто падал,
Что я скажу ей, лишь прости.
 Прости за то, что над волною,
Ушедших лет незримый взгляд.
Окутан грустью и тоскою,
И в этом я лишь виноват.
Что я растратил восхищенье,
И то ли разум без ума,
Застрял в порыве воплощенья,
Границей призрачного сна.
Проснуться бы, но как поверить,
У сожалений нет надежд.
И ключ от потаённой двери,
Безликий образ для невежд.
           *         *         *
Здесь каждый день наполнен чудом,
Рожденьем утренней росы.
Ну, а надежда счастьем будет,
В след очищающей грозы.
Стремись любить без этой силы,
Жизнь будет право так пуста.
Ты слышишь, сердце заискрило,
И вновь сливаются  уста.
  *        *         *
Прости, безжалостное время,
Испепелило нас огнём.
Я нёс безрадостное бремя,
Всё оставляя на потом.

Я был другим, кипели страсти,
Жизнь оказалась миражом.
И плох улов, порвались снасти,
Теперь живу я лишь умом.

Быть может, разорву на части,
Грехи, ведь я ещё в пути.
Поэт над чувствами не властен,
Пойми меня, за всё – прости.
        *         *          *
Твои глаза, твоя улыбка,
Как очертание огня.
Они тебя полоской зыбкой,
Напомнят в суматохе дня.
Я загрущу, ведь ты не рядом,
Но я же знаю, где-то там,
Спадёт на землю листопадом,
Твой образ, и тогда я сам,
Построю мост, который свяжет
Тебя со мной, и вот тогда,
Нам кто-то сверху точно скажет,
Не разлучайтесь никогда.
        *          *           *
Я наверно кем-то проклят,
Дома думу я решал.
Этим миром я не понят,
Вновь убытки посчитал.
          *        *         *
Я лепил свою судьбу,
Только как-то не умело.
Погрузил её во мглу,
Время право не созрело.
 
Не отпущены грехи,
И затихли разговоры.
Будут стылыми стихи,
И безлики будут взоры.

И безумна пустота,
На душе опять смятенье.
В кровь искусаны уста,
В чём, виновен, где спасенье?

Снисхожденья не приемлю,
Понимания не жду.
Пусть меня зароют в землю,
Если вызвал в вас вражду.
           *          *          *
Её стремленья, как расплата.
Её стремленья, как мечта.
Она ни в чём не виновата,
Уж так сложилося - судьба.
Стирает время бремя смысла,
И одиночеством полна,
Пустая ночь, что не постигла,
Безумной страсти и тепла.
             *         *         *
Нам всё труднее день за днём,
Даётся яростная битва.
Исполосован миг огнём,
Не помогает и молитва.
Увы, секунды уходя, 
Уже слагаются в столетья.
Гася унылой прозой дня,
Мечтаний призрачных стремленья.
              *           *            *
Нас будут нежностью пытать,
Стремясь добиться откровенья.
Что б вновь страдать, ночей не спать,
Томясь приливом вожделенья.
              *            *             *
Говорят, что любовь лотерея,
Как бы ни был твой выбор хорош.
Вас рассудит теперь только время,
И ты снова надеждой живёшь.

Вместе быть не простая работа,
Трудный путь вам прийдётся пройти.
Пусть поселится в сердце забота,
От невзгод она может спасти.

Не терзайте себя мелочами,
Пониманье важнее обид.
Прикоснитесь к друг, другу губами,
И душа всё поймёт и простит.

Становитесь с годами мудрее,
Чтобы истину верно узреть.
Пусть любовь вас незримо заставит,
В одну сторону вместе смотреть.
              *          *          *
       *          *          *
Я, каждый раз, стремясь осмыслить,
Хочу понять и не могу,
Душа над пропастью зависла,
И мысли заперты в углу.
Судьба сплетается в ошибки,
Ложится грузом бытия,
Всё было сладостно, но зыбко.
Страсть,упоение огня.
Мы были облаком единым,
Казалось, сказке нет конца.
Всё оказалось просто дымом,
Мы оступились у крыльца.
Лишь только запах поцелуя,
До боли в памяти храним.
И я, как юноша, волнуясь,
Вновь засыпаю вместе с ним. 
       *         *          *
Что ж, этот день печалью сложен,
И все мгновенья, как струя.
Он безразличьем обезвожен,
Палящим временем огня.
Мой разум всё понять не в силах,
Увы, былое не спасти.
И  цепенея на могилах,
Стремлюсь по краю вновь пройти.
Я обретаю и теряю,
Застыв на зыбком рубеже.
И вновь безудержно страдаю,
Что не возвратно всё уже.
Душа от прошлого немеет,
Ах, как же ноет, ноет грудь.
И пусть печаль меня не греет,
Я всё равно пройду свой путь.
          *         *          *
О, как привыкли мы бороться,
За счастьем мчась в глухую тьму.
Душа от тела оторвётся,
Другим ты станешь поутру.
Поймёшь ли, примешь перемены,
Смятенье чувств и торжество.
Как кровь под нож пускаешь вену,
Что всё несбыточно, прошло.
Когда ж прийдёт к тебе прозренье,
Что в силах ты теперь понять.
Ах, это вечное мученье,
Всю жизнь бороться и страдать.
О, божий суд на покаянье,
Прими грехи, мой дар и ум.
Любовных радостей признанье,
Сомнений сладостных испуг.
        *         *           *
Ну, что ж, бывает в жизни так,
Когда случайная оплошность,
Поставит нас с тобой впросак,
Явив слепую невозможность.

О, случай ты и вправду слеп,
Восторгом истинных желаний.
Когда надеждою, согрет,
Наивным призраком мечтаний.
          *       *        *
Порой мы над собой не властны,
И оступаясь, каждый раз,
Спешим узнать чужие тайны,
Не понимая - тайна в нас.
И все ошибки все просчёты, 
В непонимании себя,
Как трудно осознать: - Ну, кто ты?
Себя, бичуя  и любя.
И окунаясь в жажду страсти,
Ты стиснешь зубы и вперёд.
Забудь про всё, иди и властвуй!
Удача тех кто ищет, ждёт.
              *         *         *
 *         *         *
В печали сумраки мерцали,
во мне искала ты врага,
Надежду жгла, уничтожала,
Отодвигая берега.

Мы были разными, но всё же,
Неодолимая мечта,
Пленяла нас до мук, до дрожи,
 Где в кровь искусаны уста.

Мы потерялись в вечной битве,
Изломом катится судьба.
Увы, мы к этому привыкли,
Так есть и будет так всегда.
            *         *         *
В печальном облаке потерь, 
Мне не хотелось бы увидеть,
Как вдруг за ней закрылась дверь,
И вновь себя возненавидеть.

Опять я сделал всё не так,
И с уст не те слова слетели,
Она ушла и этот факт, 
Вновь посадил корабль на мели.

Ну как же так, молю тебя,
Оставь мне слабую надежду.
Верни мне дар, свои уста,
Пусть будет всё, как было прежде.
          *        *        *
Не покидай безудержных страданий,
Минувшей боли не заживших ран.
Слова пусты в безумстве обещаний,
Как осознать не видимую грань.
           *       *         *

 *        *         *
В сплетеньи самых разных мнений,
Мы в нетерпении живём.
И каждый думает - он гений,
Судить пытаясь обо всём.

Кому-то нравится Есенин,
Кому-то группа Ленинград,
Как говорил товарищ Ленин,
Мы каждый в мире друг, и гад.

И образуя круг сомнений,
Мы обретаем в нём врагов.
В отображеньи точек мнений,
Собралась кучка дураков.
         *       *        *
Зеркальным будет отраженье,
Мир раскололся пополам,
Где сладкий миг воображенья, 
Уже потворствует годам.
Отмерян срок, слепа удача,
Непредсказуемый итог.
Когда смеёмся или плачем,
Надеждой запасаясь впрок.
Неразрешимой будет битва,
Предвидя крах незримых стен.
Взгляд поднимая для молитвы,
И хлещет кровь из рваных вен.
Затихнет день в туманных грёзах,
От сожалений меркнет свет.
И каждый раз так колки розы,
Миг красоты грехом согрет.
           *          *           *










Ты мне нравишься, не объяснимо,
И не спрашивай, что и зачем.
Всё останется, так же, как было.
И не будет дурацких проблем.
Коль захочется, будем мы вместе.
Если ж нас ракидает судьба,
То другой пусть, займёт моё место,
Трудно всё предсказать до конца.
Не ищи предсказанье в ответах,
Будет всё, как положено стать. 
Может счастье поблизости где-то,
И осталось чуть-чуть подождать.
            *          *          *
Это было в восторженом зале,
На дворе полыхала заря.
Парни на плечи руки ей клали,
Но она оставалась ничья.
Так был труден её первый выбор,
И кружилась уже голова.
Ей наверно понравился Игорь,
Но она выбирает меня.
Всё стремительно в вальсе кружилось,
То была та святая пора.
Когда молодость к жизни стремилась,
В дальний путь, отправляя года.
            *         *         *
Земли отмерян срок не малый,
И в этом сумраке чудес,
Являюсь я песчинкой малой,
Взгляд, поднимая до небес.

И среди тысячи явлений,
Причин и будущих судеб.
И я быть может тоже гений,
Неуловимый человек.

Пустынный свет из бездны ночи,
Приводит в трепет естество.
Не каждый вечности захочет,
Когда нет в жизни ничего.
  *          *         *
Членам Союза писателей и поэтов повящается.

Ах, сколько членов, сколько членов,
Вмещает наш Союз.
И мы взбиваем пену,
Нам не тяжёл, сей груз.
Стишки крапать - вот  дело,
И мы расправив грудь,
Идём дорогой этой смело,
С пути нас не свернуть.
 Шахтёрский пласт тот рубим,
Конца твореньям нет,
 Культуру усугубим,
Мы в ней оставим след.
Нам потоптаться б надо,
И мы идём толпой,
 Союза член - награда,
Я член, вот орден мой.
 Повсюду,повсеместно,
Ласкает душу мне,
Моё в союзе место,
И в творческом огне.
Вновь призраки таланта,
Тщеславие подмен,
 Низвержен адом Данте,
Союз - где каждый  член.
 *  *  *
Я бредил взором, но мечта,
Для воплощенья не готова.
В виденьи путались слова,
Я повторял их снова, снова.
Всё это больше чем любовь,
Мне не найти увы сравненья.
Прикосновенье миг и вновь,
Мечта полуночного бденья.
К её прелестнейшим стопам,
Спадёт извечное страданье.
К ещё не высохшим слезам,
Прибавлю пылкое признанье.
Пусть опадает лист, он жизнь,
Продлит до вечного движенья.
Мы повторимся, чтоб любить,
Мы не заблудимся в забвеньи.
Я покорясь боготворю,
Мечта не будет мне укором.
Чтоб раствориться в том краю,
Когда я бредил этим взором.
        *  *  *
Не обрекайте мой удел,
В уже забытое плененье.
Ведь я ещё не всё успел,
Я не готов для повторенья.
          *       *        *
Прошу тебя, не вызывай,
На откровенье наше слово.
Оно порой последний край,
Чтоб защититься от былого.
Я буду слушать, говори,
Я обрывать тебя не стану,
мы в недо сказанном, смогли б,
Не пить словесную отраву,
Вновь заблуждаемся, хотим,
Поверить в зыбкое признанье.
Как безмятежен этот дым,
Боязнь надежд и расставанья.
К чему всё это, жизнь, скользя,
Уж не откроет нам секрета.
И понимаешь, что не нельзя,
Дождаться правды и ответа.
          *   *   *
О, божий, правый не томите,
Надеждой призрачной маня.
Капризом стыд благословите,
Для отступлений путь храня.
Не повергайте страстью данной,
Исход, неясностью скользя.
Привносит миг извечно странный,
В не понимании  себя.
 *    *     *
Я каждый раз хочу осмыслить,
Хочу понять и не могу.
Душа над пропастью зависла,
И мысли заперты в углу.
Судьба сплетается в ошибки,
Ложится грузом бытия.
Всё было сладостно, но зыбко,
Страсть, упоение огня. 
Мы были облаком единым,
Казалось, сказке нет конца.
Но очертанье стройных линий,
Окуталось вдруг прозой дня.
Лишь только запах поцелуя,
До боли в памяти храним.
И я, как юноша, волнуясь, 
Вновь засыпаю вместе с ним.
          *     *     *
Как хрупок день, печалью сложен,
И блик мгновений бытия,
Пространством мысли обезвожен,
Палящим временем огня.
Мой разум всё понять не в силах,
И оказавшись вдруг в пути,
Мы цепенеем над могилой, 
Стремясь по краю вновь пройти.
Мы обретаем и теряем,
Но вдруг застыв на рубеже,
Вновь так безудержно страдаем,
Что не возвратно всё уже.
Смеясь над прошлым, мы немеем,
Поняв, что всё наверно зря.
Вот потому печаль нас греет,
Свирепой сутью бытия.
          *     *      *
В безумной страсти вдохновенья,
Хочу сказать, но нет уж слов,
Чтоб осознать мировоззреньем,
Тот сладкий миг её оков.
Где власть её прикосновенья, 
Нас безрассудством опалит.
О, женщина, мечты творенье,
Неиссякаемый магнит.
           *     *     *
 *     *     *
О, как привыкли мы бороться,
За счастье, мчась в глухую  тьму.
Душа от тела оторвётся,
Другим ты станешь поутру.
Поймешь ли, примешь перемену,
Смятенье чувств и торжество.
Как кровь, под нож, пуская вену,
Что всё несбыточно, прошло.
Когда прийдёт к тебе прозренье,
Что в силах ты теперь понять,
О, это вечное мученье, 
Всю жизнь бороться и страдать.
О, божий суд, на покаянье,
Прими грехи, мой дар и ум,
Любовных радостей признанья,
Сомнений сладостных испуг.
           *     *     *
В печальном облаке потерь,
Мне не хотелось бы увидеть,
Как вдруг за ней закрылась дверь,
И вновь себя возненавидеть.
Опять я сделал всё не так, 
И с уст не те слова слетели.
Она ушла и этот факт,
Вновь посадил корабль на мели.
Ну, как же так, молю тебя,
Оставь мне, впредь, хотя б надежду.
Ведь было всё совсем не зря,
Пусть будет всё, как было прежде.
            *     *     *
 *     *     *
Зеркальным будет отраженье,
Мир раскололся пополам.
И сладкий миг воображенья,
Уже потворствует годам.
Отмерян срок, слепа удача,
Непредсказуемый итог.
Когда смеёмся или плачем,
Надеждой запасаясь впрок.
Неразрешимой будет битва,
Предвидя крах незримых стен.
Взгляд, воздымая для молитвы,
Вновь хлещет кровь из рваных вен.
Затихнет день в туманных грёзах,
От сожалений меркнет свет.
И каждый раз так колки розы,
Миг красоты грехом согрет.
            *        *        *
Окунитесь в волну фанатизма,
И поставьте сомненья в вину.
Кем отмеряна грань параксизма,
Что поставлено здесь на кону?
Искушение правит толпою,
До безумья в наивных глазах.
Как призывно коварство покоя,
Ну, а счастье - оно в небесах.
Как понять, кто несёт это бремя,
Кем вершится божественный суд.
Ничему вновь не учит нас время,
Проповедники вряд ли спасут.
Есть простые понятия в мире,
Ведь добро понимает и зверь.
Мы мишени послушные в тире, 
Коль не хочется думать, то верь.
           *      *       *
Не верьте слухам, жизнь мгновенна,
Укрыты сумраком огни.
Пусть всё на свете зыбко, тленно,
Лишь вечна женщина в любви.
 *       *        *
У поэта время не в чести,
То ли сверху дан такой приказ, 
И его, наверно, не спасти,
От ранений выстраданных фраз.
           *     *      *
У безразличья есть среда,
У молчаливых нет заботы,
Они не рыбки из пруда,
Они, как жабы на болоте.
            *     *      *
Воспоминания грустны,
Хоть мчится конь.
Всё так не просто,
Мы озираемся, а дни,
Наш срок считают до погоста.
            *       *       *
Как нам понять, в чём мера жизни,
В часах, секундах, днях, годах.
Пора ли каятся, молиться,
И что же ждёт на небесах.
            *       *       *
Слова разрезаны чертою, 
Кто в праве тайну распознать.
Стихосложение простое,
Потом поэзией назвать.
            *        *       *
Коль сил хватило до конца,
Прослушать дерзкого поэта.
То вы нашли в нём и певца,
Я благодарен вам за это.
            *     *     *
 *       *        *
Над вечным городом взошла заря,
Где сонм блуждал и мраком был
Окутан мир и стены.
Пробили грозные раскаты Октября,
Предвестники младой и вечной смены.
То был не случай выросший в поток,
А ум и опыт прошлых поколений.
И первый раз народ сумел и смог,
Добиться собственных определений.
Стучат колёса, мчится по России,
По подъедным путям в неведомой пурге
Огромный поезд непреодолимой силы,
На встречу будушей надежде и мечте.
В теплушках и промёрзших коридорах,
Пусть не было изысканных манер,
Но был порыв, и жизнь рождалась в спорах,
И было много не отложных дел.
Так нарождалась новая и сильная эпоха,
И победив отныне на века,
Россия начинала  мыслить ново,
Жила пусть тяжкие, но лучшие года.
Всё монолитным стало и единым,
Определив судьбу грядущих дней.
И то, что есть теперь не победимо,
И то, что есть, зовётся Родиной моей.
            *        *        *
Светлеет даль и в этой дали,
Блестит, теряется роса.
Болезнь безвременной печали,
Во мне сменяет красота.
Какая вечность близость дали,
В огне блуждающего сна.
Как мало в жизни замечали,
Уже ушедшии года,
Не повстречавшие былое,
Былому, принеся в удел,
Существование простое,
И в нашей памяти пробел.
Забытым отзвуком печали,
Я новый день приму, как явь.
Чтоб никогда не уличали,
С собою равнодушье взяв.
           *         *         *
 *        *        *
Вместо прошального – нет, навсегда,
Часа, как-будто в неволе,
Вспомни, уже не вернёшься туда,
Бывшей девчонкой на троне.

Вместо сомкнутых до памяти губ,
Дальней дороги вечерней.
Снова скажи: - Милый, ласковый друг.
В свете зари безмятежной.

Не потому ли, что светом в неволе,
Грустным напевом звучат небеса.
Выцвело длинными тропами поле,
И надвигается в сердце гроза.
           *       *       *

Все было пасмурно и серо,
И лес стоял, как неживой,
И только гиря говномера,
Слегка качала головой.
Не все напрасно в этом мире,
(Хотя и грош ему цена!),
Покуда существуют гири,
И виден уровень говна!
А нынче ярко; эпотажно,
И разукрашена химера,
Поскольку всё теперь не важно,
Взметнулась гиря говномера!
И окунулись~ жутко стало,
Ведь отхлебнули мы сполна,
Поднявшись гиря вдруг застряла,
Зашкалил уровень г....
        *         *          *
Сплетеньем чудного узора,
Волной изысканного сна,
Откинув стылость разговоров,
Жизнь удивлением  полна.
Душа, коль жаждет, не стареет,
Пусть мир не сказка, а игра.
Пока надежда сердце греет,
Не гаснет пламя у костра.
Ах, дивный мир, он так прекрасен!
И лишь теперь всё ощутив,
Мы понимаем чудо красок,
И слышим вечности мотив.
         *        *         *
Терзают душу мне признанья,
Ну, чем я это заслужил?
Твоя любовь, твои страданья,
Всё это выше моих сил.
Я только гость, я раб былого,
Я отражение зеркал.
Спешу и понимаю снова,
Что не успел, что опоздал.
           *           *           *
*      *     
Мы так давно друг друга не любили,
Всё суета и вереница дней.
А может быть, мы что-то позабыли,
Мерцание полуночных свечей.
И ожиданье губ, прикосновенья,
И шепот в этой лунной тишине,
Как избежать слепого повторенья,
Мы изменились.
Кружатся во сне
Обрывки памяти, 
Где мы чуть-чуть моложе, 
И обостренье чувств,
И первый поцелуй,
Дни пролетели, время стало строже,
Закат безмолвно,
Плавился от струй,
Палящего вечернего светила,
Что мы оставили, 
В прошедшем от себя.
Мы, несомненно, что-то позабыли,
Пора вернуться, всё вернуть любя.
Давай обыденность, постылую, осилим,
Пусть страсть разбудит 
Ощущений новь.
Мы так давно друг друга не любили,
Давай в друг друге растворимся вновь.
      *      *
  *     *      *
Постой, от прошлого нельзя уйти.
Постой, постой не говори,
Что всё прошло, что так безумно жаль,
Рождённый свет темнеет, как печаль.
Что с нами было, что случилось вдруг,
Ты дверь закрыла, и замкнулся круг.
И вздор условностей придуманных меж нами,
Оборвала безлико тишина.
Мы говорить с тобою так устали,
Мы поняли, что кончились слова.
Когда сказать нам нечего,  
Обманом  пустые строки будем выстилать.
Нам этого не нужно за туманом,
Мы одиночество сумели вновь познать.
И край обрыва, знаю, ты ушла,
Смирюсь, оставив всё былое за порогом.
И только тень минувшего дотла
Меня испепелит и станет нам итогом. 
        *       *       *
    *       *
Не искушай меня без нужды
Развратной нежностью своей.
Ведь, несомненно, ты окружность,
Я округлился вместе с ней.
Неповоротлив стал, зачем же
Меня терзаешь ты опять.
Уж я не тот, бывал я прежде
Безумной страстею объят.
А ты меня тревожишь снова, 
И хочешь вновь разжечь огонь,
И не давал я, вроде,  повод,
Но я дрожу, попробуй, тронь.
Ты прикоснёшься, я застыну.
Ты поцелуешь, я замру.
Я твой уже наполовину,
В твоих объятьях, я умру.
Что приготовило блаженство,
Сплетенье ненасытных тел,
Твоё я чувствую главенство,
Сопротивляться я не смел.
Ты мной владеешь, я непротив.
Из кубка страсти мне налей,
Я был поверженным пилотом,
Развратной нежности твоей.
       *     *   *        *        *
  *     *   *        *        *
И как я дошёл до такого,
И как я такое сумел.
А может быть это подкова,
И тысячи, тысячи стрел.
Пробили былого кольчугу,
И сердце пробито насквозь.
Всё мчалось, как будто по кругу,
Но видно, уж так повелось.
Когда возникает желанье,
Растаять от сладостных мук,
Я вновь растворяюсь в страданьях,
В безумстве сомкнувшихся губ.
      *     *      *
*       *
Удиви меня чем- нибудь, милый.
Может есть на земле чудеса,
Чтоб мгновенье в восторге застыло,
На траву, чтоб упала роса.
Расскажи мне волшебную сказку,
О безумствах, мечтах и любви.
Ах, как сладостно, нежно и страстно,
Меня губы ласкают твои.
Миг застыл в ожидании чуда,
Из под ног исчезает земля,
Кто ты, милый? Скажи: - Ты откуда?
Ты с какого сошёл корабля?
Лёгкий дым ниспадает на плечи,
И туманится миг бытия.
А вокруг зажигаются свечи,
И я тихо шепчу: - Я твоя.
А лучи обжигают ресницы,
Вспыхнул свет, и в блаженстве застыл.
Я исчезла, мне всё это сниться,
Ты сегодня меня удивил.
        *       *
  *       *

Как глупо в безнадёжность верить,
Надеждой призрачной горя.
Не существующие тени, 
Они безумие творят.
Нас обжигают сладострастьем,
И кажется, что каждый вздох,
Как дуновенье, полон счастьем,
И губ сплетенье, а у ног,
Мерцают отблески заката.
Какая ночь, и мы вдвоём,
И шепот: -  Милый, виновата.
Зачем так долго ждём и ждём.
Признаний, ведь и так всё ясно,
Что я твоя, ты весь дрожишь.
Ну, прикоснись, я не опасна.
Луна спадает с тёмных крышь.
И шелест платья, дрожь по коже,
Что это? Как в твоих руках
Я растворяюсь, боже, боже,
Там ангел плачет в небесах.
Ты здесь, я чувствую, ты рядом.
В меня ты вторгся, сердце в миг,
Вдруг озарилось звездопадом.
Закат зарделся и затих.
Ах, эта ночь - блаженство рая! 
Она останется во мне,
Что завтра будет, мы не знаем.
Рай наяву, а не во сне.
*        *
Мы две сомкнувшиеся грани,
Геометрический узор.
Куда нас безрассудство манит,
Сомненья выпиты, как вздор.
Уже расчерчены полотна,
Но как понять, что за чертой.
Мы отреклись безповоротно,
А чувства стали лишь игрой.
Уйти не в силах, и остаться,
Не можем мы, нам время мстит.
Грустить ли нам или смеяться,
Спросили Бога, он молчит.
Как распознать в чём суть былого,
Быть может, это был обман.
И почему молчишь ты снова,
Я вижу стелется туман.
Он скрыл тебя, я больно ранен,
Без опеляций приговор.
Мы разомкнувшиеся грани,
Не состоявшийся узор.
         *   *   **   *   *
Вместилище ума под лысиною скрыто,
Оно сундук без дна, осколками набито.
Я извлекал слова, я выражал сомненья,
Испытывал экстаз полуночного бденья.
Когда я рисовал, стихами милый образ,
Сплетая кружева, 
Я слышал чей-то голос.
Он мне шептал, а я записывал за ним.
Он повторял, струился словно дым.
Восторг открытий из небытия,
Кто это был? А может - это я.
Проник в пространство, 
И брожу, брожу…
Там что-то есть, там что-то нахожу.
Я клад нашёл, он торжество чудес,
Ах, как красив волшебный этот лес!
И пусть не нажил я ни замков, ни дворцов.
Мне этот мир подарен был творцом.
Душа моя вновь с вдохновеньем слита,
Никто не знает, что под лысиною скрыто.

      *       *        *
БАСНЯ
МЕДВЕДЬ И ВНУТРЕННИЕ ОРГАНЫ

Жил Медведь в лесу огромном,
Этим лесом управлял.
Настроенье было томным -
Прошлой ночью погулял.
День прошедший был, как видно,
В напряжении прожит.
Стыдно нынче и обидно:
Кто потери возместит?
Вобщем, тело было ватным...
Под мотив душевных струн,
Всё случилося бесплатно,
И пришёл Большой Бодун.
Ой, головку закружило!
Ничему уж он не рад.
Секретарша доложила:
"К вам министр на доклад".
Делать нечего, однако.
Хоть паршиво на душе,
Лямку тянешь, как собака...
И в заботах он уже.
Всё по рангу, всё по чину -
Бремя неотложных мер.
Не приходит без причины
Главный милиционер.
Волк ментом недавно служит.
Он был преданным слугой.
Долг присягу не нарушит.
Царский он берёг покой.
Встал по стойке, ждёт мгновенья,
Когда скажут: "Доложи!"
И елозит в нетерпеньи,
И хвостом слегка дрожит.
А Медведь икнул с устатку...
Мысли, словно на весу:
"Докладай всё по-порядку -
Что творится щас в лесу?"
Молвил Волк: "Дела неважны,
Недоволен зверь лесной!" -
Он сегодня был отважным,
Правду резал, ой-ёй-ёй! -
В твоём ближнем окруженьи,
Нынче, право, нелады.
Тащат, тащат без стесненья.
Далеко ли до беды?
Вырубают лес рядами,
И сплавляют за бугор,
Не советуются с нами,
Нанося большой урон!
Безобразят и шикуют,
И безнравственность в чести.
Прямо я скажу, воруют!
Так что ты меня прости,
Всё скажу я без утайки:
Ропщет, ропщет зверь лесной,
О тебе уж ходят байки -
Недовольны, знать, тобой!"
Мишка хмурился угрюмо,
Лапой ухо почесал...
Долго, очень долго думал,
Но потом в ответ сказал:
"У тебя, небось, усталость.
Это версия твоя,
Мне ж статистика призналась,
Что любим народом я!
Так что нечего мытарить 
Душу царскую мою,
Знаю я, как надо править,
И на том сейчас стою.
Да, теперь давай до дела...
У меня вчерась мысля,
Неожиданно созрела:
Начинаем всё с нуля.
Гениальная идея:
Чтобы лучше жил наш лес,
Мы с тобой сейчас затеем
Отвлекающий процесс.
Кто ты есть в лесных понятьях? - 
Мент, исчадие судьбы.
А зверюшки все - нам братья -
От лисицы до совы.
Чтоб повысить уваженье,
К "органам" в лесу родном,
Примем важное решенье.
Суть, однако, будет в том -
Вывеску сменить нам надо:
Вот она, дорога в рай,
Быть ментом тебе не надо -
Будешь зваться "полицай".
Челюсть Волка вдруг отвисла,
Чуть бедняга не упал.
И промолвил: "Нету смысла...
Я б названье не менял.
Зверь лесной привык. К тому же,
Это сколько ж будет трат?
И кому всё это нужно?
Расскажи мне правду, брат".
- "Ты чего мне здесь втираешь?
Ум на разум наступил?
То ли ты не догоняешь?
То ли ты совсем дебил?
Нам положенные шишки
Мы - по-братски - в сундучок!
Сей прибыток нам не лишний.
Но об этом ты молчок!
А народец вновь с надеждой, 
Будет ту реформу ждать.
Всё останется как прежде,
Надо только подыграть.
Я указ уже состряпал,
И Енот предупреждён.
Он - примерный председатель,
В Думе всё пропустит он.
Голосуют так, как надо:
Деньги я отдал Ужу.
И пойдут послушным стадом,
В стойло так, как я скажу!"
Вздрогнул Волк: "Вот наказанье,
Делать нечего уже.
Не уйдёшь от назиданья".
Он был лисьим протеже.
Ну, а Мишка разошёлся,
Всё идеями блистал.
Он с самим собой боролся.
Ну, а Волку приказал:
"Так, твоя сейчас задача -
Вешать на уши лапшу, 
Мол, не можем жить иначе, -
Вот о чём тебя прошу.
Всё как надо получилось -
Идеальна пастораль:
Паства в норы вся забилась.
Только в чём же здесь мораль?
Мы на Мишку зря грешили,
Будто горькую он пьёт.
Тут мы правде изменили:
Он здоровье бережёт!
Просто множатся сомненья,
Что разводят нас сполна!
Ощущенье, что решенья,
Принимались с Бодуна!

   666.6
( Или ЕДРодъявольщина)

Смятение одолевает душу,
И надо быть настороже.
Сознанье суеверье рушит,
И не до шуток нам уже.
Предначертанье тайных знаков,
Чтоб в будущее заглянуть,
Нам  надо распознать, однако,
Чем будет явь, в чём будет суть.
Грядётся выборов стихия,
Кто там стучится, в нашу дверь?
От нас наверно, что-то скрыли,
Но мы дознаемся теперь.
Копать бы надобно поглубже,
Ну, кто там главный Мандарин,
Нам так мечталось, будет лучше,
Но в чём же корень всех причин?
Главенство поступи партийной,
Изучим, ведь должны мы знать,
Чего от даты событийной,
Нам предстоит сегодня ждать.
И вот оно пришло прозренье,
В словах таится тайный знак,
Что нет отныне нам спасенья,
Давайте разберём - и так:
Вот партия, а в слове этом,
Шесть буковок, ну, как назло,
Единая- опять приметим,
Вновь повторяется число.
Россия,что сказать ребята,
Тут подсчитаем без труда,
В том провиденье виновато,
Мы в изумленьи, вот так да.
Число то дъявольское братцы,
Но заклинание, снова вспять,
Ведь им придётся избираться,
Под этим номером опять,
Конечно есть предположенье,
Их участь вечно шестерить.
Но всё же нравов упаденье,
Нам не даёт про то забыть,
Как мракобесие гуляет,
И вынув душу из Руси,
Уж мы к всевышнему взываем,
И бъём челом ему - спаси.
Как быть теперь, повсюду дьявол,
Народ угрюм и вечно зол.
И у него теперь есть право,
Готовить из осины кол.
Меня правители достали,
Я им в лицо захохочу,
Я крепче стану, твёрже стали,
Я быть шестёркой не хочу!
*      *     *
Осёл и образование.

Всё меняется спонтанно,
Мысль внезапно проросла,
Как-то раз образованьем,
Рулить поставили Осла.
Он за дело взялся рьяно
Проявил большой азарт,
От задумок словно пьяный, 
Вобщем, выдумал стандарт.
А в стандарте физкультура
И, конечно, ОБЖ,
Ну, зачем же нам культура,
Мы и так давно уж в *Ж*.
Биология рыдала,
Не хочу я больше жить,
Математика на знала
Вычитать или сложить.
Что нам впредь литература,
Да какой там сопромат,
Вобщем  - вся наука дура.
Речь родная - это мат.
В физике закон Бернулли
Предложили запретить,
Да, ,вот это завернули,
Вобщем быть или не быть.
У придуманного чувства,
Вновь безликая среда.
Как нам выдумать искусство,
И идти теперь куда?
Что за путь перстом укажут,
Чу,  безумия оскал.
Может, кто на рельсы ляжет,
Кто же истину познал.
В обрамленьи словословья,
Вновь реформам нет конца.
Улучшается здоровье 
Пресловутого тельца.
Смысл станет слишком явным,
Он себя наверно съест.
Так, что на образованьи
Мы поставим жирный крест.
А к морали, в заключеньи,
Мы добавим пару слов,
Как бы, не прийти нам к мненью,
Что готовим мы Ослов.
 *     *     *
Мне в марте захотелось стать котом…
Зима, прошла. И мир наполнился теплом,
Что происходит, это словно наважденье,
И вот уже забывши, обо всём,
Ловлю я женщин каждое движенье.
Ах, что за буйство,торжество фантазий,
Взгляд мечется стремясь предугадать,
Как будто кто-то вдруг сознание мне сглазил,
И вот уже волненья не унять.
Ну а они прелестные созданья,
Продумав тщательно наряд и выход свой,
Нас повергают в страстное желанье,
И мы уже не дружим с головой.
И эта пуговка расстёгнута специально,
Да и разрез на платье как стрела,
И я гляжу на всё как ненормальный,
Ах, что за чудо нам природа создала.
И окунаясь в прелести весны,
Я вновь тону, но не ищу спасенья,
Как замечательно, что мне глаза даны,
Увидеть женщину в восторге восхищенья.
Мне в марте захотелось стать котом,
Как здорово! - Залезешь блин на крышу,
Издашь гортанный звук; ну, а потом,
В ответ мяуканье призывное услышишь.
И в тот же миг со всей округи кошки,
Сбегуться, услыхав мой страстный клич,
Домашние, те подбегут к окошку,
Их от желанья хватит паралич.
А я от выбора и предвкушенья млею,
Здесь каждой масти, несколько сортов,
И вот от вожделенья я зверею,
Какая жизнь!!! У мартовских котов.
Ну, а потом, едва спускаясь с крыши,
Худой и подранный, с истомою в глазах,
Я голос плоти явственно услышу,
Какой случился нынче трах - бабах!
Да, хорошо котам, лишь только мявкнут,
И тут же кошки стаями бегут,
Пойду и я, как пёс голодный тявкну,
Быть может, и себе кого найду.


Весна,весна так хочется отдаться….


Весна, весна так хочется отдаться,
Кому нибудь, ну что за маета
Конечно же, тут надо постараться,
Задача эта вобщем не проста.
И нужно проявить опять усердье,
Побриться и парфюмом сбрызнуть грудь,
Ты как  павлин пойдёшь почистить перья,
Тогда, быть может, клюнет кто нибудь.
Потом, конечно, приукрасить словом,
Я растворяюсь в вашей красоте!
Когда она сомлеет, быть готовым,
Получьше заглянуть к ней в декольте.
За руку взять в глаза взглянуть украдкой,
Сказать, что я сгораю от любви,
А ей захочется остаться вновь загадкой,
Но томно скажет: -  Говори же, говори.
В атаку блин, аллюром, лёгким чёсом,
Сопротивления срезаю первый пласт,
И всё же мучаюсь Шекспировским вопросом,
Готова ли, так даст или не даст?
Плесну вина, я роль свою сыграю,
И страстно прошепчу: - О, боже мой,
Я не могу, я пламенно сгораю,
Зачем ты мой нарушила покой?
Я так хочу, чтоб ты меня согрела,
Я так озяб, мне холодно порой.
Она ответит: - Нет, я не созрела.
Прости, но мне   пора уже домой.
Вот так всегда разрушив мирозданье,
Я волю собираю вновь в кулак,
А хочется без всякого старанья,
Кому нибудь отдаться просто так.
   *      *      *