Юлалум

(Перевод баллады Эдгара По)

Небо меркло, в тоске угасало,
И засохшие листья шуршали,
И увядшие листья шуршали,
И унылая ночь наступала.
Ночь октябрьская с неба упала
Навсегда позабытого года
На пространства уснувшего мира,
Что был полон нездешней печали.
Это было у озера Обер,
Возле тусклого озера Обер,
На туманных пространствах Уира,
В бледном свете, что тек с небосвода.
Это было у озера Обер,
Где в чащобах селились вампиры,
Там, в угрюмых пространствах Уира.

Там однажды я брел по аллее
Кипарисов – зеленых титанов,
Кипарисов – с моею душой.
Брел с Психеей, моею душой.
Было сердце мое горячее,
Чем бурлящая лава вулканов,
Огненосные реки вулканов,
Что струятся от гор-великанов
Там, где гордо вздымается Яник,
В отдаленнейших северных странах,
Где господствует бешеный Норд.
Где угрюмо вздымается Яник,
Там, где Северный полюс простерт.

Разговор наш был тих и печален,
Наши думы – увядшие листья.
Наша память – засохшие листья.
Не заметили ночи вначале,
Главной ночи забытого года.
(Ночь ночей в этот час наступила!)
Не заметили мы небосвода,
На котором луна не светила.
Не заметили озера Обер
На пространствах уснувшего мира.
Хоть и были здесь вместе когда-то,
Но печальной не вспомнили даты.
Мы не вспомнили озера Обер,
Где в чащобах селились вампиры,
Там, в угрюмых пространствах Уира.

Молча, медленно ночь отступала,
Притушив своих звезд циферблаты.
Ждали утро небес циферблаты.
Ночь дорогу во тьме растворила,
Но забрезжил вдруг свет в вышине,
И над нами возник полумесяц,
И алмазный возник полумесяц,
Полумесяц двурогий Астарты
Перед нами возник в тишине.

Я промолвил: «Дианы теплее
Она движется в мире печали,
Наслаждается краем печали.
Видит слезы, чащобы, аллею,
Что лежит под созвездием Льва.
Нас ведет сквозь пространства небес
В дрему Леты, в объятья небес.
Вознесемся, не глядя на Льва.
И земные исчезнут печали.
Вознесемся сквозь логово Льва
В край любви, забытья и чудес».

Но Психея в ответ возразила:
«Нет, печальная это звезда.
Странно бледная это звезда.
Торопись – и пока в наших силах
Улетим. Улетим навсегда».
Так со страхом она повторяла,
Опустив свои белые крылья.
Так, рыдая, она повторяла,
И ее белоснежные крылья
Волочились печально и вяло.
Волочились в дорожной пыли.
Волочились печально в пыли.

Я сказал: «Это только мечтанье,
Нам не страшен мерцающий свет.
Свет хрустальный, трепещущий свет.
Он Пророчеством в небе сияет,
С Красотою Надежда нас ждёт.
Так уверуем в это мерцанье,
Нас оно не напрасно ведет.
Можно верить алмазов сверканью.
За собой не напрасно зовет
Это тихого неба мерцанье».

Целовал, успокоил Психею,
Превозмог ее дрожь и печаль,
Все сомненья ее и печаль.
Так дошли мы до края аллеи,
Погруженные в таинство дум,
Молчаливо застыли у склепа,
У дверей легендарного склепа.
«Что за надпись, – спросил я, бледнея, –
На дверях легендарного склепа?»
Отвечала душа: «Юлалум.
В этом склепе лежит Юлалум».

Сердце кануло в серые воды,
Превратилось в засохшие листья,
Превратилось в увядшие листья.
Я воскликнул: «В далекие годы,
В ночь октябрьскую мрачного года
Приходил, приходил я сюда!
Ношу страшную нес я сюда
В ночь октябрьскую мрачного года,
Обливаясь слезами бессилья.
Что за демон привел нас сюда
К ней, потерянной? К этой могиле».
Я узнал это озеро Обер,
Это тусклое озеро Обер
На туманных пространствах Уира.
Я узнал это озеро Обер,
Где в чащобах селились вампиры!

И сказали мы вместе: «Быть может,
Это духи чащобы Уира,
Милосердные духи-вампиры
Знали, ЧТО нас гнетет и тревожит,
И поэтому путь преграждали,
И поэтому долго скрывали
Путь к могиле в чащобах Уира?..»