Про Ерёмин загул

Ой да не в те времена во старинные,
Ой да не в далёкие годы былинные,
Не во сказочно время неведомо,
А во прошлое лето с сего-то дня
В лето прошлое — не далёкое
В летописных свитках прописанное.

А взнуздал коня княжич Еремей,
Коня резвого, да породиста -
Не простых кровей, а заморския,
Крови добрыя, стати знатныя.
Ой да не пойман тот конь  Еремеюшкой
Не изловлен он на тугу петлю.
Не оплачен монетою звонкою
Он в базарный день да на торжище.
Не добыт в бою на лихой войне,
Не отобран у ворога битого.
Да не сведён со стойла в ночь тёмную,
В ночьку тёмную лиходеем злым.
А дарён тот конь Еремеюшке
Отцом родным Пафнутием Палычем.
А дарён тот конь не на праздный день,
Не в годину какую памятну.
А дарён тот конь из любви большой,
Из любви большой, да от богатств больших,
От богатств больших, да от прибылей
От обильных Пафнутия Палыча.

Да как взнуздал коня княжич Еремей,
Княжич Еремей свет Пафнутьевич.
Он взнуздал коня не простой уздой,
Не простой уздой - уздой шёлковой,
Уздой шёлковой ярко красною
Да по шёлку шиту всё золотом.
Шиту золотом да всё узорами,
Шиту не в едину нить, а во семеро,
Да не в обычный ряд, а с каменьями,
С самоцветами всё да с уральскими.
А как той узды удила всё серебрянны,
А как той узды поводья атласныя.
Ох как клал седло на хребет коню,
Клал седло Еремей да чернёное,
Клал чернёно седло да на парчёв потник,
На парчёв потник с золотой бахромой.
А лука того седла золоченая,
Стремена того седла с позолотою.
А узда с седлом тоже дарены,
Да не батюшкой, а родной матушкой.
Родной матушкой Розой Марковной,
Из известной семьи Рабиновичей.

А как взнуздал Еремей да резва коня,
А как вскочил в седло он чернёныя,
А как  взмахнул нагайкою с посвистом,
Так взвился его конь вихрем по-небу.
Конь копытом бьёт — аж земля дрожит,
А хвостом махнет — тучи прочь летят,
А скакнёт разок — так долой верста,
А другой раз скакнёт — так и две версты.

Как помчися на кони да на резвыя
Еремей в иноземну далёку сторонушку,
Да в заморския дали во свободныя
От пригляду отца с родной матушкой.
Да от пригяду да от понукания,
Да от вынужденна воздержания,
Да от долгого да от безделия,
Да с большой мошной золотых монет.
То решил Еремей сердцем отдохнуть,
Сердцем отдохнуть - кровью погулять,
Кровью погулять — покурить махру,
Покурить махру — девок пощипать,
Девок пощипать — да медов испить,
Да медов испить, да хмельных медов,
Да хмельных медов да со компания.

Вот примчи его конь в иноземный град,
В иноземный град с вольной вольностью,
С вольной вольностью да со терпимостью,
Да со терпимостью ко чужим грехам,
Ко грехам, ко страстям да ко помыслам.
Ой а во граде том да всё дозволено,
Да всё дозволено - да нет запретов там.
Да там один запрет — да запрещать чего,
Запрещать чего — ой да осуждать кого.
Ой как там да горожане все довольныя
Курят-пыхают махрой все в открытую,
Да меды пьют с ковшей не таясь ни кого,
Да ласкают парни девиц не стесняются,
Да и парней ласкать парни не стесняются,
Да не стесняются парни, и зверей ласкать,
Да и зверей ласкать, да и самих себя,
Да и самих себя да со помощники.
И девчата там да за парнями вслед
Ни грустят ни дня и не печалются.

Осадил Еремей горяча коня,
Соскочил со седла со чернёного
Да давай спрашать да пытать горожан:
«Это что у вас тут люди делается?
Что творится у вас тут неведомое,
В стороне моей нам незнакомое?»
Говорят ему люди местные,
Люди местныя, иноземныя,
Своей вольностью избалованныя:
«Се рекомо у нас толерантностью,
Се подарено нам демократией!»
Изумился Еремей свет Пафнутьевич,
Удивился словам тем неведомым,
Звуком странными, смыслом тёмными.
Обратился он к люду заморскому
Говорил он им таковы слова:
«Растолкуйте-ка мне сих слов значение -
Я заморским речам не обученный!
Мне своим умом смыслу не найти!
Не обучен я думушку думати,
Не обучен копаться до истины.
Надо мне чего - мама с папою,
Папа с мамою принесут в горсти,
Аль заплатят кому кто бы мог принесть.
Растолкуйте мне смысл слов диковинных -
Золотою плачу я монетою.
Не терзайте мозги мои тайною!»
Будь Пафнутий тут с Розою Марковной,
Уж они бы нашли слово русское,
Слово русское да всем понятное,
Сердцу внятное, да слуху звонкое.
Да только нету тут батюшки с матушкой:
Сам сбежал Еремей с-под опеки их.

А иноземцы-то лишь посмехаются,
Да к Еремею-то вблизь подбираются,
А как возрились на очи на его ясные,
Да на губы возрились на его на алыя,
Да на локоны его ой да в золотую рожь
Похотливыми всё возрилися взглядами.
Как обуяла тут дрожь Еремеюшку,
Опостылила вмиг свобода сладкая.
Как всхотелось ему под отцов догляд.
Как возопил он голосом да звонкия:
«Ой вы гей еси добры молодцы,
Добры молодцы аль девки красныя,
Девки красныя аль непонятно кто,
Непонятно кто да похотливыя!
Вы о чем это мерзкие вздумали,
Вы чего себе в мыслях замыслили?!
Аль махрою вы обкурилися,
Аль медов хмельных перебрали вы?!
Вы не шарьте по мне взглядом с похотью!
Ой не дамся я вам себя етить!»
Как зашлося сердечко у Еремеюшки,
Холодком пошло у свет Пафнутьевича.
Разродился он мыслию длинною,
Самому себе непривычною:
«Ой домой скорей надо ехати!
Надо ехати, да закавыка есть,
Закавыка есть, да закавычина:
Как мне задом к ним повернутися?
Не сочтут-ли они за оскорбление?»
И пошёл Еремей задом пятится,
А резва-то коня все в поводу ведёт.
А заморский люд не шутка шутил.
А заморский люд он докучливый,
Он докучливый да и въедливый,
До чужого чего ох завистливый.
Похотливый, охочий да нагольный.
Обернули Ерёму в плотно кольцо,
Кто за что сумел ухватилися,
Да давай с Еремея порты тягать.
Да давай у него потрошить кошель.

Как взвился Еремей без портков в седло,
Как пришпорил коня свого резвого,
Как взметнулся конь с иноземных земель,
Так и рухнул в родимой сторонушке.
Еремей с коня кувырком летит,
Криком душу рвёт — надрывается:
«Ой вы матушка, ой вы батюшка!
Вы возьмите в обрат ретива коня,
Запирайте его под пудов замок!
Да возьмите седло со уздечкою,
Да за каменной спрячьте их стенкою!
Да вяжите меня крепче крепкого!
Коли стану я вас просить-молить,
Коли стану кричать зверью дикою
Не пускайте меня никуда гулять,
Лучше режьте меня по-отечески,
По-отечески режьте-то до-смерти!
Ой не любо, не лепо мне в вольности жить,
В вольности жить – непонятно кем быть..»