Просто вы дверь перепутали... Прозрение

Узнаю! – Воскликнул прозревший Вася, . – Узнаю брата Колю!
Ильф и Петров, Золотой телёнок.

Был неправ я в первой заметке под тем же заглавием. Точнее, не совсем прав, или ещё точней – не учёл одного важного момента, о чём и поговорю сейчас.
На днях взялся перечитывать интересную автобиографическую книгу Норберта Винера «Я – математик». Кто такой Норберт Винер, думаю, разъяснять нет надобности, но на всякий случай сообщаю.Талантливый математик и создатель, не больше не меньшe, целой новой науки об управлении различными процессами в живой и неживой природе, названной им «Кибернетика». В юности прочитал эту книгу, которая тогда, по молодости, глупости и тупости моей, не оставила на меня ни малейшего впечатления.  (Это хороший пример пользы перечитывания настоящих умных книг!) Теперь же, будучи чуть повзрослевшим, нашёл в ней много интереснейших мыслей, которыe, в свою очередь, за счёт электропсихической (а, может, электромагнитной или электротелепатической)  индукции вызвали у меня в головёшке кое-какие мыслишки.
Сразу подчеркну в который раз: Туп я к математике, насколько может быть туп вообще человек, хоть и обладающий вроде бы работающим мозгом.
Не знаю её!
Не понимаю её!
Не ЧУВСТВУЮ её.
Вот, к литературе, мне кажется, есть какое-то «чувствование».
И к музыке.
И к медицине, думаю.
И к физике тоже, кажется.
А к математике – слепо-глухо-немой!
Но сейчас тема другая.
Норберт Винер пишет о себе достаточно трезво и самокритично, (что делает ему честь) как о неврастенике и человеке СЛАБОХАРАКТЕРНОМ. Его отец, Лео Винер, был так же человеком весьма одарённым и с ярким, но властным характером командира, который абсолютно не умел воспитывать детей и давил на них своим мощным интеллектом. Что привело Норберта в полную зависимость от отца в смысле характера. Отец его был не отцом-другом, не отцом-лидером, зовущим за собой, а отцом – командиром и безжалостным к тому же. С одной стороны это непрерывно подталкивало Норберта к работе мозга, с другой подавляло его характер и развивало в нём комплекс неполноценности. С моей точки зрения – это психическое убийство ребёнка и, в будущем, личности. На счастье, Норберт смог выжить и стать выдающимся, оригинально мыслящим учёным.
Вот, тут – самое интересное. Ведь в предыдущей статейке я написал, что бесхарактерность при наличии таланта – ведёт в тупик серости!
Где же моя грубая ошибка?
(Спасибо Норберту Винеру за его рассказ, который и заставил меня вновь призадуматься, увидеть неверность моих предыдущих возрений и попытаться найти правильное объяснение этому феномену.)
Интересно, что в предыдущей заметке я не упомянул, что мой знакомый «вундеркинд» имел мать, умную и очень властную женщину! Не злую, добрую, но очень склонную к «командованию». Её в кругу знакомых даже шутя называли «генеральшей».
Но это же, теперь, -- запоздало подумал я,  – схожий случай с описанным Норбертом Винером!!!
Так, где разница???
Тут мне по-индукции пришла такая мыслишка:
Есть НЕ ОДИН, А ДВА, или может быть больше, ХАРАКТЕРА!
В рутине быта – один.
В научной, или, более общо, в занятиях какой-то профессиональной деятельностью, совершенно ДРУГОЙ характер.
Но это же очевидно, – воскликнул я сам себе! -- Где была твоя голова раньше, идиот???
Сколько раз ты читал об учёных или артистах, которые «в жизни» были робкими, застенчивыми, нерешительными, стеснительными людьми. А когда начинали заниматься чем-то любимым, к чему влекла их душа, проявляли и смелость, и твёрдость, и самоотверженность, и находчивость, и невероятную выдержку, и трудолюбие!!!
Ну, конечно, это давно известная и замеченная людьми «раздвоенность», ничего общего с шизофренией не имеющая. 
И тут же выскочил следующий из этого вывода вопрос: А ПОЧЕМУ???
Почему Норберт Винер стал выдающимся учёным, а мой талантливый знакомец – ничем?
Придумал ответ: Эмоции! Я уже не раз говорил, ЧТО отличает настоящего исследователя от заурядных «разнорабочих», которыми кишит современная наука.
ЭМОЦИИ!
Весьма специфические. Это чувство постоянного  душевного дискомфорта, «царапания в мозгу»,  которое вызывает нерешённая проблема или недостаточно хорошо решённая, объяснённая с некими натяжками.  Об этом душевном дискомфорте исследователя, который упоминался мной неоднократно, я прочёл и в книге Винера! Он тоже говорит о неком чувстве, его постоянно тревожившем, от сознания, что он ПОКА не знает ответа на некую загадку природы или математики!
ЭТО тот движущий стимул, который, буквально, ЗАСТАВЛЯЕТ исследователя упорно и беспощадно продолжать ДУМАТЬ И ИСКАТЬ решения!
Это та основа, из которой вырастает упомянутый ТВЁРДЫЙ и настойчивый  «небытовой» характер!

(Альберт Эйнштейн был очень дружен с Марией Кюри и нередко приезжал к ней во Францию.
Раз, – вспоминает Ева Кюри, дочь Марии, ставшая журналисткой и писательницей,  – мы все отправились в горы погулять.
«Ирэн и Ева иногда ловят на лету отдельные фразы, которые им кажутся немного странными. Эйнштейн, занятый своими мыслями, незаметно для себя переходит через трещины, взбирается на отвесные скалы. Вдруг он останавливается, хватает Мари за руку и восклицает:
 Вы понимаете, мадам, что мне надо знать, а именно: ЧТО происходит с пассажиром в лифте, если лифт падает в пространство...
Такая трогательная озабоченность переживаниями пассажира вызывает безумный смех у юного поколения, не подозревающего, что это воображаемое падение лифта иллюстрирует отвлечённую проблему «относительности»
Это была цитата из книги Евы Кюри «Мария Кюри»
 А на самом деле Эйнштейн подбирался к решению проблемы гравитaции и созданию Общей Теории Относительности! Но здесь интересна именно эмоциональная окраска мучившей его проблемы!)

И такая гипотеза объясняет многое. Если у одарённого человека НЕТ этого любопытсва, нет «царапания в мозгу» – из него ничего по-настоящему толкового не вырастет! Будет какой-нибудь кандидат, даже доктор, но это лишь обладатель формальной  «учёной» степени, а не настоящий исследователь – первооткрыватель.
Я писал мимолётно об этом качестве  в заметочке «Эмоциональная наука». И, вот, снова вернулся к эмоциям в науке и их огромной, всеохватывающей роли.
Вновь, неправ был умнейший человек Johann Wolfgang Goethe, сказав в «Фаусте» словами Мефистофеля:
«Суха теория, мой друг, но древо жизни зеленеет»
Нет, талантливая мысль  может быть куда как более живой,  зелёной,  цветущей и дающей более обильный урожай, чем самое плодоносное дерево.
16 IX 2016