Школа Жизни Пифагора. Часть 1

Ордену Пифагора и его Учению посвящается...

1. Ступень: Испытание.

"Белое здание посвящённых возвышалось на холме среди кипарисов и олив.
Снизу, идя по берегу моря, можно было видеть его портики, его сады, его гимназиум. Храм Муз возвышался своими полукруглыми колоннами, воздушными и изящным, над обоими крыльями главного здания. С террасы наружных садов открывался вид на город, на его гавань и на место общественных собраний. Вдали расстилался залив среди острых прибрежных скал, словно в чаше из агата, а на горизонте Ионическое море, замыкая его своей лазурной линией. От времени до времени из левого крыла здания выходили женщины в разноцветных одеждах и, следуя одна за другой по кипарисовой аллее, спускались к морю. Они направлялись к храму Цереры. Из правого крыла выходили мужчины в белых одеждах, направляясь вверх к храму Аполлона. И в этом крылось большое очарование для молодого воображения искателей истины, что школа посвящённых находилась под покровительством двух Божеств, из которых одна, великая Богиня, обладала глубокими тайнами Женщины и Земли, а другой, солнечный Бог, раскрывал тайны Мужественности и Неба.
Эта маленькая община избранных как бы освещала собой раскинувшийся внизу многолюдный город. Её светлая ясность привлекала благородные инстинкты юности, но не легко было проникнуть в её внутреннюю жизнь, и все знали, как труден доступ в среду немногочисленных избранных.
Простая живая изгородь служила защитой для садов, прилегавших к пифагорейским зданиям, и входная дверь оставалась весь день открытой. Но у двери возвышалась статуя Гермеса, и на цоколе её виднелась надпись: Eskato Bebeloi, - прочь непосвящённые! Все подчинялись этому приказанию.
Пифагор с большим трудом допускал учеников, говоря "что не из каждого дерева можно вырезать Меркурия." Молодые люди, желающие вступить в общину, должны были пройти через период испытания. Рекомендованные или родителями, или одним из учителей, они получали вначале доступ лишь в пифагорейский гимнастический зал, где новички упражнялись в различных играх.
С первого же взгляда молодой человек замечал, что этот зал совсем не похож на такое же гимнастическое упражнение в городе: ни громких криков, ни бурных проявлений, никакого признака бахвальства или тщеславного выставления своей силы, своих мускулов атлета. Здесь царствовали вежливость, изящные манеры и взаимное доброжелательство среди молодых людей, которые прогуливались парами под сенью портиков, или предавались играм на арене. С ласковой простотой приглашали они новичка принять участие в их беседах, никогда не позволяли себе любопытных взглядов или насмешливой улыбки.
На арене упражнялись в бегах и в метении дротиков. Там же происходили воинственные упражнения в виде дорийских танцев, но Пифагор строго запрещал в своей школе единоборство, говоря, что рядом с развитием ловкости это вводит в гимнастические упражнения элемент гордости и озлобления; что люди, стремящиеся к осуществлению истинной дружбы, не должны позволять себе сваливать друг друга с ног и кататься по песку подобно диким зверям; что истинный герой должен биться с мужеством, но без ярости, и что озлобленный человек представляет все преимущества над собой своему противнику.
Новичок узнавал эти правила из уст юношей пифагорейцев, которые спешили сообщить ему эти крупицы усвоенной мудрости. Одновременно с этим, они приглашали его свободно высказаться и не стесняясь оспаривать их мнения. Поощрённый их предупредительностью, новичок не замедливал раскрыть свою истинную природу. В восторге, что его так любезно слушают, он начинал разглагольствовать.
В это время начальники зорко наблюдали за ним, не останавливая его ни каким замечанием. Неожиданно появлялся и сам Пифагор, чтобы незаметным образом следить за его жестами и словами. Он придавал особое значение смеху и походке молодых людей. Смех,- говорил он, - самое несомненное указание на характер человека и никакое притворство не может украсить смех злого. Он был такой глубокий знаток человеческой наружности, что умел читать по ней до глубины души.
Благодаря подобным наблюдениям, учитель составлял точное представление о своих будущих учениках. Через несколько месяцев приходила очередь решающим испытаниям.
Испытания были взяты из египетского посвящения, но смягчены и применены к натуре Греков, впечатлительность которых не вынесла бы смертельных ужасов Мемфисских и Фивийских склепов.
Стремящегося к посвящению заставляли провести ночь в пещере, находившейся в окрестностях города, в которой- по слухам- появлялись чудовища и приведения. Не имевших силы выдержать зловещие впечатления одиночества и ночного мрака, отказавшихся войти или обращавшихся в бегство, признавали слишком слабыми для посвящения и их отправляли назад.
Нравственное испытание носило более серьёзный характер. Внезапно, без всяких предупреждений, ученика заключали в келью, печальную и обнажённую. Ему давали доску и короткий приказ: найти внутренний смысл в пифагорейских символах, например:"Что означает треугольник, вписанный в круг?" или:" Почему додекаэдр, заключённый в сферу, является основной цифрой вселенной?"
Он проводил 12 часов в пустой келье наедине с своей задачей, имея лишь кружку воды и кусок хлеба вместо обычной пищи. Затем его вводили в залу собраний, где ученики были в сборе. Они должны были беспощадно подымать на смех испытуемого, который, голодный и в дурном настроении, появлялся перед ними подобно осуждённому.
"Вот,- кричали они,- явился новый философ! Какой у него вдохновенный вид! Он сейчас поведает нам о своих открытиях! Не скрывай же от нас свои мысли! Ещё немного- и ты станешь великим мудрецом!"
В это время учитель наблюдал за всеми проявлениями молодого человека с глубоким вниманием. Удручённый постом, раздражённый сарказмами, униженный своим бессилием разгадать непонятную задачу, он должен был сделать огромное усилие, чтобы овладеть собою. Некоторые плакали слезами ярости; другие отвечали грубыми словами, третьи бросали доску вне себя от гнева, осыпая бранью и школу, и учителя, и его учеников.
После этого появлялся Пифагор и спокойно заявлял, что юноша, выдерживающий так плохо испытание в самообладании, не мог оставаться в школе, о которой он такого не лестного мнения. Изгнанный уходил пристыженный и иногда делался опасным врагом для ордена, как тот знаменитый Килон, который позднее вызвал мятеж против Пифагорейцев и привёл их к роковой катастрофе.
Те же юноши, которые выдержали нападение с твёрдостью, которые на дерзкие слова отвечали разумно, что они готовы сто раз подвергнуться испытаниям, если это даст им хотя бы малую частицу мудрости,- такие юноши торжественно объявлялись вступившими в школу и принимали полные энтузиазма поздравления от остальных сотоварищей." ( Эдуард Шюре "Великие Посвящённые" стр 244 - 247 )

Испытание тёмной пещерой.

"О, добродетельный учитель!
Хочу познать я сердцем мир.
Вы - мой кумир и вдохновитель
И ясный звук священных лир!"-
Так говорил юнец Соловка,
Качая дерзкою головкой,
А Пифагор внимал ему
И улыбался одному:
"Но может тайные сомненья,
Незрелость сердца, чувств, души,
Как червь сомнения возлежит
Внутри тебя; Он вдохновенье
Точит таинственным ножом
И разрушает тихо дом?"

"Как ошибается учитель!-
Таков был юноши ответ.-
Готов всегда, как просветитель,
Я испытать и тьму и свет!"
"Да будет так! - ясною речью,
Чью мощь так редко я замечу,
Соловке отвечал кумир
И подражанья командир.
"Готовься ночь прожить в печере."-
"Всегда готов прожить я ночь!"-
"Там есть чудовище! Не прочь
Оно проверить шаткость веры?"-
"Я одолею сам себя,
Премудрость Божью полюбя."

Настала ночь. На небе звёзды
Мерцали ярко. Свет луны
Лился так тихо на погосты,
Как звук серебряной струны.
Один в пещере одноглазой,
Непостижимой, чёрномазой,
Юнец сидел. Он весь дрожал
И ход часов не замечал...
Но чу! Дверь заскрипела страшно.
Ветер подул ему в лицо.
Блеснули очи, как кольцо.
Запахло нечестью ужасно.
Змея вползла в пещеру вдруг
И обвила шею вокруг.

Соловка вздрогнул. Страх трухлявый
Объял его. Он задрожал.
Змей кольцами свивался бравый
И жизнь по капле выжимал.
Соловка пламенной молитвой
Восполнил силы перед битвой;
Он руки под кольцо змеи
Направил резвые свои;
Сила вошла в него святая
И разомкнула мощью круг.
Улыбка скрасила испуг;
Змей испугался, в свете тая,
Он зашипел, затрепетал
И вдруг - совсем из глаз пропал.

"Благодарю тебя, мой Боже!-
Шептал спасённый от змеи.-
Ты всех сокровищ мне дороже!
Моя улыбка. Свет земли..."-
Пропел Соловушка блаженно
И замер в счастье совершенно.
Он улыбался, как дитя,
В молитве сердце обретя;
Потом юнец освобождённый
Поднялся с камня, у стены;
Он, как боец после войны,
Затанцевал, как вдохновлённый;
Соловушка летал орлом
И наполнял улыбкой дом...

Примечание: Картина из интернета.