Верить, искать, молиться, прощать

А что расстоянье, махнуть – полдела,
Объездить всё от Москвы до Кубани.
Не об этом ли ты сегодня пела
В той церкви, едва шевеля губами?
Посему вернуться, развернуться, прочь,
Лишь за окнами слегка заалеет,
Ты помчишься вперёд, обгоняя ночь,
По нетореной колее-аллее
Испытать на прочность и себя, и мир.
Неизвестность всегда собою пугает.
Не тверди мотив, что известен и мил,
С постоянством учёного попугая.
На холме замаячит незнакомый храм,
Тот, в котором сама Судьба молилась,
Он свободен от прихожан, лишён охран,
Но вся утварь в нём и так сохранилась.
Здесь когда-то звенел колокольный звон,
Литургия звучала, курилось кадило.
Всё потом развернулось, умчалось вон
И Судьба уже не приходила.
Ты с Ней говорила недавно совсем,
Призывала она никогда не сдаваться.
Но когда здесь звенело, тебе было семь,
А потом вдруг стало ещё плюс двадцать.
Обозри глазами, сколько хватит взора,
Небосвод под куполом рукотворный.
Жизнь не тот перевёртыш, что роза Азора,
Здесь труднее выискать слог опорный.
За порог ступивши, снова вскачь беги,
Не старайся увидеть вновь проблеск ризы,
Но смелее мчись, где не видно ни зги,
Судьба принесёт ещё больше сюрпризы.
Непрерывный, стремительный Жизни поток
Завертит быстрее свои турбины.
Храм потом подновят, укрепят потолок,
В стене не сыщешь ни одной щербины.
Лепнина крепче обнимет колонны,
Их верх увенчают юные статуи.
Красивы они, прекрасней, чем Аполлоны,
Священней, чем мощи, хранимые в Падуе.
От них срикошетит слово дурное,
Их взгляда не выдержит взгляд нахальный,
Поколенье, пошедшее уже от Ноя,
Споёт здесь в заутреню стих Пасхальный.
В далёкой гавани вдруг волна накатила,
Гром разверз полнеба. Услышишь ли глас Божий?
Обращенье – из Небытия вокатива.
Прозвучит и из Бытия. Но позже.
И родится из капли море идей,
Взойдёт Обретенье на костях Утраты.
Формация сгинет, в обществе нет людей,
Лишь нации, классы и прочие страты.
На экранах мелькают новые лица,
Срастаясь в один фешенебельный постер.
Кто-то – понял, иной – не успел удивиться,
Он живёт ещё так, как учил Апостол.
Ему неба просторы дороже крова,
Всепрощенья ответ без отсвета алого,
Уверовать проще наставленью Петрову,
Позабыв наставленья Павловы.
Лишь смыл пороки Великий потоп,
И вновь реакции заалели.
Здесь бессмыслен протест. Посмотри в микроскоп:
Видишь в этой крови МАО-А аллели?
Подобие-образ трудней сохранять,
«Не суди» – у людей не расхожая фраза.
Как может носитель насильно унять
Ген моноаминоксидаза?
Ни одежды не чисты, ни души не белы.
Лишь до слуха, не глубже, доходит прощенье.
Натянуть тетиву, запускаются стрелы
Под особую сладость отмщенья.
Те стрелы летели, били точно в ось,
Достигали цель, очень больно кололи.
Он мог поступить, как велел Христос,
А мог сделать так, как сделал Калоев.
Но твари земной обрести Божий свет,
Озаряющий душу, жгущий в ней злобу,
Поможет лишь вновь принесённый обет,
Что печать наложит до самого гроба.
Храм. Запахи ладана сменят в стенах
Их прежде питавший миазм запустенья,
Придёшь – и мотив зазвучит на губах,
Отбросив угрюмые, мрачные тени.
Судьба возвратится в церковь, где люди
Когда-то, рыдая, молились усердно.
Здесь всяк затвердит: мы друг другу не судьи,
Нас всех наградят и рассудят посмертно.
И где на просторах великой России
Живёт ещё столь благородное сердце,
Второе пришествие скажет. Мессия.
Мост переброшен. В Рай отворяется дверца.