сборник прозы разных лет

Дьявольский контракт

Дьявольский контракт – он изначально был составлен не в мою пользу, но у меня не было выбора, поймите.

Проживите с моё в сырой и голодной студенческой общаге без горячей воды, холодная по часам. Питайтесь от посылки до посылки макаронами на талоны в столовке, испытайте невозможность сводить девушку в кафе, где лучшее в городе мороженное – тридцать пять копеек с ореховой подливой – в получасовую очередь поедают счастливые влюблённые и толстомордые папины сыночки. Помечтайте о румынских джинсах до чёрных кругов под глазами.

Нет, я читал мировую классику, всё понимал и ждал его со дня на день. Специально засиживался в рабочке за кульманом за полночь, когда только весёлые кавказцы постукивают  женскими каблучками и скрытные комсомольские активисты шаркают в домашних тапочках по своим нелегальным сходкам.

Он пришёл к зиме первого курса, седенький худой старичок в невзрачном костюме. Я ждал его и представлял именно таким – без выражения лица и национальной принадлежности – ничего личного, только бизнес.

Да, мы подписали этот дьявольский контракт: слава, деньги, карьера, любовь красоток – прекрасных как цветок, первая пыльца с которого снята трудолюбивыми кавказскими шмелями и комсомольцами.

А в обмен, ясное дело, кто ж не читал – душа!

Я ничего не почувствовал. Буквально ничего – душа, так душа. Мне было почти всё равно. Я спокойно взял тройной интеграл и доказал теорему Коши, усмехнулся наивности Эйнштейна, помирил их с Больцманом...

«Настоящий контракт заключён сроком на 25 лет. Если любая из сторон не заявит о своём желании расторгнуть настоящий контракт, он считается продлённым на следующий срок».

И вот он опять передо мной. Годы не властны над его ничего не выражающей внешностью. И он заявляет о своём желании расторгнуть настоящий контракт.

А я ничего не могу сделать.

Он заберёт всё, что я имею: славу, деньги, карьеру, любовь красоток и вернёт мне душу.

А я ничего не могу сделать!

Неплохие проценты они имеют с нас, скажу я вам.

Я уже начинаю слышать это чириканье воробьёв, видеть это голубое небо с белыми барашками-облачками (о боже!), эту иву у реки.

Сопротивляться бесполезно. Когда-то мне это нравилось – привыкну снова.

Привыкну.

Полюблю сам. Ничего страшного – любил же когда-то.

У меня только один вопрос, если позволите. Не будет ни слёз, ни истерик – я обещаю.

Старичок устало взглянул на часы.

На мои. На стене у камина моего трёхэтажного особняка в элитном посёлке между лесом и рекой.

– Вот вы сейчас у меня всё это отберёте…

– Да нет же. Это всё остаётся вам, но как бы в аренду. Вы плохо читаете контракты.

– Я плохо читаю контракты!? Ха-ха-ха!!! Я плохо читаю контракты! Скажите это нефтяным магнатам и швейцарским банкирам, если сможете перед этим их утешить. У меня вопрос. Вот этот мировой финансовый кризис это что! За что нас разоряют?

– Видите ли, мы увлеклись и нахватались слишком много душ. Агентов не хватает. Везде не набегаешься. Пришлось оптом возвращать души.

– А почему меня пронесло? Обесценилась только недвижимость в Лондоне.

– Ну, вы всё-таки хотя бы прочли контракт перед подписанием!



Осмысленные случаи из жизни

*    *   *

Нашу подворотню по ночам стал посещать писающий мальчик из Брюсселя. Однажды я его застал. Но оказалось, что это он меня застал. Добил дебила языковый барьер с Бельгией.

*    *   *

Мы живём на поверхности шара, не замечая его кривизны. Пространство тоже имеет кривизну, и её даже можно измерить. Обнаружены свидетельства неравномерного течения времени. Женщины, которых я любил, находят общий язык.

*    *   *

Культура – набедренная повязка цивилизации. Искусство – макияж. Поэзия – губная помада. Как я это узнал? Целовался!

*    *   *

– В уме-то Вам не откажешь. – Ума-то у Вас не отнять. (из полемики интеллигентов)

*    *   *

Вижу, что голая. Понимаю, что вышла из гоголевской шинели. Одевайся-ка ты лучше назад, голубушка.

*    *   *

Да, я смотрел эту современную пьесу. Что сказать? Вот она, подлинная трагедия Шекспира!

*    *   *

Ничего удивительного: чем умнее человек, тем труднее ему выразить свою мысль (слушая интервью).


Давно прошло удивление

Давно прошло удивление: Колумб плыл в Индию, а открыл Америку.

Дальше Колумб плыть не стал, потому что считал, что достиг Индии.

Отсюда ошибка в названии аборигенов – индейцы.

Название прижилось и никого не волнует, что индейцы на самом деле совершенно не индейцы. То есть они кто угодно, только не индейцы, но мы их так называем. Сами же индейцы не возражают, протестуя в резервациях и перед Белым Домом против чего их душе угодно, кроме своего названия.

Кстати, вопрос. Индейцы являются гражданами США или нет? Конечно, – скажет любой и попадёт впросак. Потому что индейцы дважды граждане США.

Дело в том, что гражданство США можно получить несколькими способами. Родиться в семье, где кто-то из родителей гражданин США; родиться на территории США от кого угодно; также получить гражданство может эмигрант, пройдя соответствующие процедуры и испытав, как говорят, мытарства.

Но есть ещё один вариант.

Есть закон, по которому американские индейцы являются гражданами США. Для чего нужен такой закон?

Мы же привыкли к тому, что все хотят стать гражданами США, те, кто стал счастливы, а те, кто не стал, надеются.

А вот индейцы, оказываются, не очень хотели стать гражданами США и поэтому без их желания их объявили гражданами данным законом.

Насколько мне известно, первым индейцем, кто воспользовался этим законом в корыстных целях, стал Моня Хавин, мой земляк из Ахтырки.

В детстве мы с Моней часто играли в индейцев, но Моня в отличие от меня надолго вошёл в образ.

Моня отыскал в Харькове контору, которая организовала ему тур в США, где вождь одного из индейских племён принял Моню в племя и выдал Моне справку о том, что Моня Хавин гурон-индеец. В последствие, некий адвокат выиграл дело в американском суде.

Надеюсь, что Моня счастлив, и вернусь к Колумбу. Мало того, что он нашёл не то, что искал – это часто бывает.

Недавно я понял другое: Колумб до прибытия в Америку никогда не был в Индии, то есть он не очень представлял себе, как выглядит то, что он ищет.

Отсюда следует: Колумб мог считать, что достиг Индии, достигнув чего угодно. Меня это смущает.

Если у тебя нет способа узнать чего ты достиг, даже если ты чего-то достиг, то не стоит, по-моему, начинать. Если ты не Колумб, разумеется.

С другой стороны, будь ты хоть Колумб, хоть не Колумб, но если ты уплываешь от нас, то я не против – плыви.

Если же ты Колумб и приплыл к нам, то дело не так хорошо, но не всё потеряно. Индейцы же привыкли. 

Гораздо хуже, если ты Колумб, а мы плывём с тобой на корабле.

Теперь, как говорят в американском кино, у меня есть две новости: плохая и хорошая.

Хорошую новость про Моню вы уже узнали, поэтому примите плохую.

Мне вдвойне обидно сообщать эту плохую новость редкому читателю-птице, который долетел до середины моего текста, но придётся. Вот она:

Мы плывём на корабле Колумба.

Страна Индия, куда мы плывём, называется либеральная демократия, и мы таки доплывём туда, ибо понятия не имеем, как она выглядит, не знаем, как проверить доплыли мы до неё или нет, и ни разу там не были.

Известно только, что либеральная демократия это необитаемый остров, который по прибытии нам предстоит самим же и заселить.

Понятное дело, как нас назовут после высадки – либеральные демократы.

После этого мы начнём, как индейцы протестовать перед Белым Домом против чего угодно, кроме собственно самой либеральной демократии.

Кстати, я-то как раз совсем не против, но сильно сомневаюсь, что это будет именно Индия, вернее я точно знаю, что это будет Америка, но нам объявят её Индией.

Почему я так думаю?

Известно, что демократия совсем не власть народа, как это переводится с древнегреческого языка, а наоборот: демократия это договорённость свободных вооружённых мужчин, которых у нас, во-первых отродясь не было, а во-вторых у нас за плечами полная эмансипация женщин, про которых забыли, ибо пишут, что 65% женщин у нас подвергаются домашнему насилию.

Но это ещё не всё.

Либеральная демократия стоит на свободной конкуренции товаропроизводителей, а в мире идёт глобализация.

В мире-то она идёт, а у нас в Луганской области, двадцать лет назад, когда я в неё переселился, было четыре мясокомбината, а теперь остался один; было по десятку молоко- и хлеб- заводов, а теперь осталось  по два, и половина угольных шахт закрылась.

В Советском Союзе говорили, что у нас диктат производителя и это плохо, а теперь сообщают, что стал диктат покупателя и это якобы хорошо.

Врут?

Нет, называют Америку Индией.

Правда, в нашем городе двадцать лет назад было четыре парикмахерских и одно похоронное бюро – при заводе.

А теперь два десятка парикмахерских и два похоронных бюро – частная фирма.

Конкуренция? Нет, потому что позвольте цитату.

«В уездном городе N было так много парикмахерских заведений и бюро похоронных процессий, что казалось, жители города рождаются лишь затем, чтобы побриться, остричься, освежить голову вежеталем и сразу же умереть». Глава 1. Безенчук и нимфы.

Цитате, правда, девяносто лет недавно отмечали.

Что же мы в таком случае имеем и можно ли куда-то вообще доплыть?

Лично я уверен, что мы доплывём, потому что Земля круглая.

Доплывём, назовём и заселим.

Мне только очень не хочется в силу округлой формы Земли приплыть туда, откуда мы плывём, и ещё мне не хочется плыть на корабле в Индию, если я точно знаю, что в Индию мы не доплывём.


О построении коммунизма в отдельно взятой стране

Я, Алексей Нестеренко сорока пяти лет, имеющий жену и двоих детей, житель города Первомайска Луганской области, что на Украине, взялся за перо, чтобы сообщить миру и людям об удивительном своём открытии в общественных науках и политической экономии, которое я совершил на днях по приезду в город Киев.

В целях убедительности полноты своих знаний и полученных мной выводов привожу свою краткую автобиографию.

Будучи уроженцем города Шостка Сумской области, по окончании там же восьмилетки, я поступил и окончил Конотопский индустриально-педагогический техникум, где имел грамоту по истории и обществоведению, принимал участие в олимпиадах по тем же наукам и географии, вёл в техникуме кружок по марксизму-ленинизму, состоял старостой межшкольного клуба «Международник».

После службы в вооружённых силах СССР, где зарекомендовал себя, как отличник боевой и политической подготовки, продолжил обучение в Ростовском сельскохозяйственном институте по специальности электрификация сельского хозяйства, так как служил географически неподалёку и на её каникулах встретил студентку данного ВУЗа.

В последствии мы заключили брак, получив государственное направление в Первомайск с предоставлением отдельного жилья в малосемейном общежитии.

По рождению первого ребёнка – дочери, наша семья улучшила жилищные условия на двухкомнатную квартиру.

Я никогда не поддерживал ни одну политическую партию в годы Перестройки и последующие за ней, но, являясь членом Комсомола, изучал и конспектировал труды классиков марксизма-ленинизма.

Работая без малого двадцать лет сменным электриком на шахте «Интеринвестуголь» комбината имени Ильича (бывшая имени Менжинского), я ни разу до настоящего времени не был в Киеве, а попал сюда в связи с предстоящей свадьбой своей дочери.

Для плохо ориентирующихся в географии Украины и Юга России, считаю необходимым пояснить, что маршруты Шостка – Конотоп – Ростов на Дону – Первомайск не требуют промежуточной поездки в Киев, имея в качестве удобных пересадочных станций такие крупные узловые пункты, как Бахмач и Дебальцево, а курорты на Донбассе у нас имеются свои.

Дочь моя, Елизавета, студентка пятого курса Горловского университета иностранных языков, будучи на свадьбе подруги в Донецке, встретила там своего жениха, родители которого пригласили нас с женой к себе в Киев в гости в целях знакомства и планирования свадьбы детей.

Улица Оболонская Набережная, где в Киеве, владея местным банком, проживают наши будущие свояки, натолкнула меня на следующее открытие, о котором публикую ниже.

Коммунистическое изобилие продуктов питания и упразднение денежных знаков, как средства обмена товаров между людьми в процессе производства материальных благ, обещанное нам, нынешнему поколению советских людей, не может наступить одновременно по всей стране.

Переход к коммунизму, как внезапный момент времени невозможен в принципе, а есть растянутый во времени процесс постепенного появления изобилия, за которым последует отмена денег и всеобщее равенство трудящихся людей.

На Оболонской Набережной мы имеем очаг будущего коммунистического общества, где от изобилия осталось сделать всего один шаг до отмены денежных знаков, распространив изобилие и безденежье равномерными концентрическими окружностями повсеместно.

Косвенным признаком приближения коммунизма также считаю, предсказанное классиками, стирание граней между городом и деревней, о чём свидетельствует неприменимость моей основной специальности – электрификация сельского хозяйства – практически нечего стало электрифицировать.

Прошу считать данную публикацию приоритетной в данном направлении общественных наук.