Августовская эклога

Замшелая страна,
Веселое несчастье –
Ни солнца по утрам, ни на сердце луны,
Которая почти
Простой советский ластик,
А на парижских рю –
Ушанка и пимы.
О родины глоток –
Таёжный спелый воздух!
О женщина с её
Блондинистой косой!
Мы сами для себя
Пока еще не созданы,
Нас выпалил Господь
Картечною росой.
Свободы ни видать
Ни века, ни минуты,
А воли – завались:
Гуляй, последний рубль!
Шестая мира часть
Скукожилась, как-будто
Над нею занесли
Троцкистский ледоруб.
Шампанского глоток,
И дуло пистолета
Погладить языком,
Что лгал от сих до сих.
Россия смотрит сквозь
Безумие поэта,
Которое всегда –
Оно для них двоих.
Прости, читатель, мне
Почти банальный опыт:
Поэту не забыть
Любимого лица.
Его жестокий стих –
Бессильной силы ропот
До пушкинского вздоха
У самого конца.
На кончике пера –
Тяжелая эклога:
Как от себя отнять
Два ангельских крыла?
Прости, читатель, мне
Стенанья, ради Бога:
Жизнь вроде бы была
И как бы не была.
Как рано прорвалось
Сквозь катаракту время –
Туманность Андромед
Уже не разглядеть.
Напильник в складку вшит
Для нового побега,
И корчится термит
Сквозь давешнюю жизнь.
Смерть – это окоём,
Что дарит жизни втору.
Терпенья наберусь,
Чтоб полночь разглядеть.
Секунды не спасут:
Секунды – время вора.
За каждою из них
Таится тени смерть.
Я – слепок из теней,
Себя в себе забывший.
Что строчка – как не тень
Любимогого лица.
Обычный человек –
Быть может, даже вице-,
Божественный порыв
Роденова резца!
Тягучий жизни мёд –
Снимите пену дегтя
Жизнь каждого из нас –
Особая стран,
Где друг с тобой встает,
Как воин, локтем к локтю,
И лишь одна любовь
Насытит допьяна.
Неси, Медовый Спас,
На августа подносе
Не соты и не мёд,
А детище труда
Твоих бессонных глаз
Таинственную просинь
И – поцелуй
Хотя бы иногда.