Молчание - вот истина о вечном...

*  *  * 


Мне бы всплыть из сурьмы океана,
приподняться над капищем глин...
Воздух осени жив,
и пространна
золотистая плазма былин.
И, коль века железного росчерк,
грудь холма не успел пропороть,
остаётся в несрубленной роще
то, что душу связует и плоть.

Мне бы всплыть над могилой и тяжбой,
ощутить сквозняком над собой
чистый голос - лазурный протяжный,
вознесённый осенней трубой;
рассказать, как грехи святотатства
не опознаны веком в упор,
как растрачен на пьяное братство
храмов белых
багряный кагор...





*  *  * 

 

Мы говорим о несоединимом.
когда приходит время окликать.
Врождённый трепет быть не может мнимым,
но - долго ждать. О, долго надо ждать.
Письмом белея, выплывет бутылка -
устала синь стеклянного цветка.
Повеяло прохладой у затылка,
но брызнул зноем август у виска.

И брызнул соком, бронзовым и млечным,
великолепно-крутолобый плод.
Молчание - вот истина о вечном,
которое без жалости войдёт...
Мы вспоминаем, что мы есть такое.
Шуршит листвою тяга зыбких слов.
И тянет клюв зерно предродовое,
и жадно пьёт нездешний воздух снов...