Тополь

Позвольте рассказать вам, господа
И дамы, если таковые есть,
Историю одну, где, как всегда,
Страданий внутренних не счесть.

Представьте двор, заснеженный, пустой,
В котором, средь кустов, руками в небо
Тянулся тополь-великан, вполне простой
Для этой широты  и полосы вид древа.

Вокруг него – дом дачный да сарай,
С торца сарая – синяя “девятка” –
Хозяин приобрел так, невзначай,
На отпущение четвертого десятка.

Вернемся к тополю, он главный наш герой.
Хоть кажется он неживым объектом,
Но он по-настоящему живой,
Пускай не явен нам его движенья вектор.

Хозяин думал уж срубить давно
Его могучий ствол на два обхвата.
Причиной этому служило лишь одно,
В чем лишь природа, видно, виновата:

Он, сколько рос здесь, отличался
От братьев странностью строения -
Как будто бы с собою обнимался
Или скрывал себя. И так без изменения

С тех пор, как дед хозяина на старость лет
Стахановским трудом здесь приобрел
Участок маленький, где ни вода, ни свет,
Еще не добрались до местных сел.

Уже тогда, зачем - загадка,
Все ветки шли тугой спиралью,
Скрывая ствол свой, без остатка,
Листвы прозрачною вуалью.

И так поныне он, как кокон,
Стоит во все сезоны года –
Лишь на окрас, размеры “окон”
Влияет изредка погода.

Зима начала этого рассказа -
Совсем тому не исключение.
Она понадобится нам не сразу,
Но позже, чтобы провести сравнение.

Продолжим: двор заснежен, все бело,
И ветер северный, холодный.
По центру тополь. Тополь замело,
Создав сугроб причудливый, огромный.

Нам не под силу угадать,
О чем, под толстым слоем снега,
Ему привычно рассуждать,
Где мыслей альфа и омега...

* * *

Но вскоре, в февраля конце,
Наш тополь начал изменяться
На кроне, словно на лице
Кусочек мыслей стал читаться.

Причина этому – понятна:
Хозяин откопал машину,
Уехал, через час – обратно,
Везя с собой во двор рябину.

Сняв с крыши молодую гостью,
От пут ремней её освободил,
И, подперев ствол тонкий тростью,
Во двор средь снега посадил.

Но, не смотря на странность действий,
Рябина все же прижилась,
К началу мая, без последствий,
Цветами белыми зашлась.

А тополь, в день её прихода,
Сам как цветок вскрываться стал,
И ветви робко, все полгода,
К рябине милой простирал.

Она в ответ тянуться стала,
Установилось пониманье.
Их нежность летом без накала,
Не привлекла ничье вниманье.

Но стоило ей покраснеть
Узором ягод многих сотен,
Хозяин перестал терпеть,
Нарушил все, будь он негоден.

Когда до первого касанья,
Им оставался дюйм, не больше,
Злой человек пресек метанья,
Вогнав лопату в грунта толщу.

(Перенеся, без сожалений,
Рябину под свое окно,
Он показал нам, без сомнений,
Что он – не человек, ...)

Без всяких совести зазрений,
К себе под окна перенес
Рябину алую, растений
Судьбу достойной сделав слёз.

Но если б только разлученьем
Грозил столь злостный эгоизм...
Начало это лишь мученьям,
А дальше – просто терроризм.

Разлуку горькую создав,
Хозяин не остановился
И в октябре, с огнем в глазах,
На смертный грех легко решился.

Решил убить он топором,
Без сильных нужд и без причин
Того, кому не щит закон,
Кто был немного “не таким”.

Крик боли тополь не издал,
Когда стальное топорище
Врубилось в ствол. Листвой шуршал,
Прося, так жалобно, как нищий

Его не убивать напрасно.
Но человека пламя злобы
Преображает столь ужасно,
Что ярость сдержат лишь оковы.

Удар нанес он не один,
И бил все чаще, все сильней.
Все глубже в плоть врубался клин,
Круша владыку тополей.

Владыку? – ваш вопрос я слышу.
Отвечу кратко, как обычно:
Сей тополь, как я с вами вижу,
Живет совсем уж непривычно.

Стандартный тополь – он не любит,
Он сам не может полюбить,
Свои же ветки он не кружит,
Чтобы себя от мира скрыть.

И он, конечно же, не может
Так лихо ветками махать.
Его ничто не потревожит,
Пусть даже будут вырубать.

А он – древесный мысли гений,
Любить, страдать – умеет он.
По этим признакам, без прений,
Владыкой стать он обречен.

Хозяин думает иначе,
И рубит, режет, портит ствол,
Того, кто дать не может сдачи.
Эх, душегуба бы, на кол...

Но, не закончив казнь, бросает
Топор тяжелый на газон,
С груди пот майкой собирает,
Уходит в дом, затем - и в сон.

А тополь ждет его прихода,
Стоная ветром средь листвы.
Кольцом зарубок он урода
Из древа сделал, сам во сны

Пустил стремительным галопом
Свой разум грязный, гадкий, злой.
Как не искрит подушка снопом
Под столь коварной головой?

Наутро встал он в беспокойный,
Рябину кто-то обобрал,
Пока он спал, лежал спокойный,
Под чай газету прочитал.

Но, оказалось, все без вора
На этот раз произошло,
И красный скрыт был кучей сора.
С рябины за ночь все сошло:

Сначала ягоды опали,
Потом упала и кора.
Как будто бесы колдовали,
Иль ведьма злая прокляла.

И, вместо милой и красивой,
Предстал двору иссохший труп.
Ревел хозяин над рябиной,
Звеня, как сотня медных труб.

Конечно, он не смог составить
Причинно-следственную связь,
И лишь сумел себя заставить
Спилить рябину, бросить в грязь.

Уехав с головною болью
Как только снег сошел едва,
Вернулся он со странной хворью –
Всего в глазах было по два,

И он лечился, как велели
Ему врачи из горбольницы -
Лежал по образу Емели
И ленно лишь листал страницы.

А тополь хмурый, весь в печали,
Все ветки-руки опустил.
Но он отчаялся едва ли –
Ведь он еще не отомстил...

Любовь и месть – нет сил мощнее,
Чтоб двигать существо вперед,
Без страха, рьяней и смелее -
В конце нет разницы, что ждет.

И тополь, страстно поглощенный
Желаньем мужа покарать,
Поднял вновь ветви и, взбешенный,
Вдруг начал быстро вырастать...

В ту ночь хозяин не проснулся,
И даже боль не ощутил,
Когда жнец мрачный лба коснулся,
Когда сковал все хлад могил.

* * *

Когда приехал из больницы
Усталый, сонный местный врач,
Неся лекарство из столицы,
Не знал он больших неудач.

Лекарство, что он вез, давались
Под сторублевые залоги,
И если вам не расписались –
Рубли уйдут. Но без тревоги

Он ту условность понимал.
Не раз носил сей врач вакцины,
Не раз вдали он врачевал
И двигал дело медицины.

Но в этот раз разбил он все,
Что было в малом саквояже
Рублей на тысячу сырье,
На десять – в розничной продаже.

Десятки колб, таблеток море
Смешалось вместе с порошками.
Но мелочно и это горе,
Пред тем, что видел он глазами.

Гигантский тополь аркой ствол
Пустил в хозяйский белый дом,
Внеся в кирпич стены раскол
Он тут же оказался в нем.

Внутри же дома был кошмар –
Весь пол и стены кровью смазал
Гигантский тополь. Как омар,
Хозяин красный, словно паззл

Был там, разобранный на части.
И каждый член его пронзался
Отдельной ветвью древа мести
И, видно, так и отрывался.

А доктор, бедный, поседевший,
Забыв упавшие микстуры,
Сбежал и, будто сумасшедший,
Кричал, кудахтал, словно куры.

С тех пор врача никто не видел,
И тополь сгнил, и труп истлел,
Из дома кто-то все похитил,
А летом - и сам дом сгорел.

* * *

Мораль тут сложно не увидеть,
Не о любви здесь – это ложь.
Не смей того, мой друг, обидеть,
Чьей мести ты совсем не ждешь.