Таёжные выборы

               
1. Не людей средь нас хватает,  дел подлых их порой не счесть,
    Им мнится, будто точно знают, как в небе звёзды зажигают.
    Цель их -  власть, дела - интриги, слова и речи - яд и лесть.
    На тронах редко вспоминают, они о том, что обещают.

2. Вожди из них, рассудком часто, мутируя от искушений,
    К наживе лёгкой тяготеют, всё больше ею обольщаясь,
    Людские чувства, отпустив  во тьму кромешную, забвений,
    Они к заветной цели  прут, ничем на свете, не гнушаясь.

3. Инстинкты низменные с ними, власть, вкусивши, окруженья,
    Нас ежедневно угнетают, безумием приватных дел,
    Надежды, веру отнимая. И вот, отбросив  все сомненья,
    Мы снова, сами, лезть, готовы на их, раскрученный, вертел.

4. Те уймы партий и движений, расцветшие в период смуты,
     Попутчики слепые в рвениях, игривых баловней судьбы.
     Искусно каждый раз сплетя, в умах своих коварных, путы.
     Они от тех носы воротят, кому по жизни всей должны.

5. Таких вот, алчных упырей, мы слепо двигаем во власть.
     От речей туманных  млея, свои им судьбы  доверяем.
     Когда ж в них скрытые пороки, и необузданную страсть,
     К наживе, разглядев, в расцвете, об избавлении мечтаем.

6. Решились как-то, собрались, в тайге непроходимой,
     Вожаки несметных стай  из птиц, животных и зверей.
     Договорившись меж собой, что сходка эта будет мирной,
     Они пришли на место сбора, со всех урочищ и дебрей.

7. Бивак разбили на поляне: с прудом, трапезной, теремами,
    С открытой сценой и трибуной, да с закромами постных блюд,
    Чтоб не задрали и не съели травоядных с потрохами.
    Все мелочи предусмотрели, включая праздничный салют.

8. Уж сколько леса ради встречи здесь повалили, - и не счесть.
    Но ареал на это вече был выбран живности  в угоду
    Осёл прилёг на травке сочной, шакал успел с ним рядом сесть;
    Присвистывая, рак нарочно влез на бугор, где не был сроду.

9. Лебедь важный, горделиво, спустился на воду в пруду.
    Сом и щука на мели,  по ближе к сцены залегли.
    От них поодаль, на пенёк, сел Вини-пух, с ним какаду.
    Фея с пуделем, хорёк в ближние ряды прошли.

10. Вас, наверняка, смущает в странном опусе моём,
       Уважаемый читатель, явленья   сказочных персон?
       Но слишком часто в бытие, ими пестуют сознанье,
       Лукавые вожди в нужде, извращая все предания.

11. Клыкастых  нынче по тайге сыскать, довольно сложно стало.
       Ведь тигров с Дальнего Востока, на шкуры извели до срока.
       Мор огненный, пожёг на Юге, волков нежданно и немало.
       Медведи с Севера спились, не вняв из прошлого, урокам.

12. А Запад в буйстве захлебнулся, оттенков голубых, элит.
       Впервые, фауна во флоре, решилась, собралась на сходе,
       И бор, для встречи отведённый, живностью был весь забит.
       Сорока с вестью прилетела:  Хозяин где-то на подходе.

13. Осталось ждать, часа четыре. Но, по понятиям таёжным,
       И измерениям тайги, казалось время столь ничтожным,
       Что многие здесь разминая, ещё свободные  мозги,
       Вели мирские разговоры,  да интриговали от тоски.

14. И при таком лесном раскладе, на сцену вылез, Вини-пух:
       «Братцы, нам сегодня надо решительно развеять слух,
       О том, что, все бразды правления, вождь наследнику отдал.
       Так это ложь и измышления. Поэтому я вас созвал…»

15. Тут,  мишку оборвав на слове, вскочил и заревел, осёл:
       Кто?!.. Ты, наследник?! Так, это ж, братцы, произвол.
       Измена! Подлость, однозначно!..» И травою сплюнул смачно,
       А впечатление, произвёл. С уст Вини сорвалось: «Козёл!..»

16. Но, тут сконфузился, осёкся,  затем заметил  лаконично:
       «С чего, осёл, ты вдруг завёлся?  Уже веди себя прилично.
       Наследника не называл я..»  А слово, ведь - не воробей,
       Отдавшись  эхом, не минуло, слухов жаждущих, ушей:

17. «Но ты меня козлом назвал, или то было наваждение?!.."
       И здесь вожак овец восстал возникший, словно привидение:
       «Надо же, с ослом попутал.  Эх, не задался день с тура!
       Обидно, слушай. Мы с занудой, всего лишь с одного двора...»

18. «Аа.., вижу, с Пухом связь наладил - изрёк осёл - ну, так дерзай!
       Вот только на таком подряде, смотреться стал, как попугай.
       По ходу, имидж свой сменил? Решил  расширить кругозор?..»,
       Но, тут язык и прикусил. Там  какаду рыдал: «Позор!!..
 
19. Убил!.. С какого это бодуна осел, меня с козлом сравнил?..»
       И завалившись вдруг на спинку, кончину вмиг изобразил.
       «Что? Наших бьют?» - загалдел, тревожно лебедь на пруду.
       Махнул крылами: «А..,  осёл? Так он с умишком  не в ладу...» 

20. «Да, к бабке не ходи, он пьян. Ничего с него не спросишь.
       - Заметил волк, - Ты что, смутьян, уже под праведника косишь?..»
       «Зачем?  Мне это ни к чему. Век славы ныне скоротечен.
       Взвился осёл - А по уму, мне ровни не сыскать на вече.

21. Я глубже всех осознаю, кому, чего и сколько надо.
       Кто, когда и почему, нам в дебрях создаёт преграды.
       На этом сборище таёжном, своим ливерным нутром,
       Чую я, придя порожним,  в вас заговорческий симптом...

22. И в жизнь на лесных просторах, когда  я трепетно вникал,
       В ваших алчных,  беглых  взорах, духовных скрепов не видал!..»
       Взбрыкнул, приложил копытом, шакала, и опять взревел:
       «Посторонись, щенок немытый, на сцену я пройти хотел!»

23. Отпрянув с визгом в дальний ряд, тот тоскливо заскулил,
       За пядью отрывая пядь, к амвону ухарь  путь торил:
       «А может статься, то не слухи, что  Хозяин отдал трон,
       На время коротышке Пуху. Со мной сравнится разве он?

24. «Один за всех я, долгим сроком, тружусь заслуженным пророком!
       За вас тащу весь воз ошибок, сквозь череду кривых улыбок!
       И сам тащусь!.. Э-э, я не об этом… Я  сказать хотел о том,
       Что явился к вам, с приветом, одомашненным скотом!..» 

25. «Вот и прикуси язык! - не выдержал в рядах верблюд -
       Уж часто этот субпродукт, зачинщик всех кровавых смут.
       Коль Дух ошибся и сменял твой ум, на веский аргумент,
       Нельзя же его, так откровенно, класть на таёжный этикет»

26. Взвизгнул и взлетел на сцену, взбеленившийся осёл: 
      «Сатисфакцию! Измена! Кто тебя в тайгу привёл!?
      Это ты  для антуража, надо мной фривольно шутишь?
      Шерсть сдеру  с тебя на пряжу, если так злословить будешь.

27. Зной, жажда,  голод в тех краях, а он, глядите-ка, доволен!
      Отъелся на лесных харчах? Прочь с тайги моей! Уволен!..»
      «Кажись и сам ты  с тех краёв?..» - хрюкнул боров  недалёко.
      Сконфузила тональность слов, осла и острота  намёка.

28. «Вот, всё пытаюсь угадать - породе, чьей же ты под стать? -
       Лукаво подхватил байбак – Поди, в грехах весь твой бивак,
       Коли к таёжникам свалил. И что же мы видим, ты забил,
       На них большой сосновый кол? Ну-ка, повинись, осёл?..»

29. И тут скотину понесло: «А сам, романов чьих, герой?..
       Я лучший среди всех ослов. Тебе ли мериться со мной?
       От суверенности твоей, в тайге не столь велик приплод.
       Отнюдь не к радости зверей сегодня вы созвали сход.

30. С ним, с заплюшевелым мишкой, все годы у хозяйских ног,
       Вы козни строили, интрижки, жили не ведая тревог...»
       Байбак  осёкся, Вини взвился и оба, разом,  в унисон:
       «А с чего ты, друг, взбесился? Немедленно покинь амвон!

31. «Кто здесь смотрящий по тайге? – кричал, надутый Вини-пух.
       «Да, ты обязан нам вдвойне!..» - свистел и щёки тряс  сурок.
       «Тебя что, голоса лишить? Как мерзок твой язык на слух! -
       Грозился Вини - Хватит ныть! Уймись, не лезь нам поперёк!..»

32. «Вы только гляньте на него, на это плюшевое чудо. -
       Язвил осёл - Не думал я, что с выбором у нас так худо...»
       «Ты завсегдатай деревень, - бесился  от досады Пух -
       Сгинь обратно за плетень  в  обетованный свой, катух!..»

33. «Сыт, упакован, что не так?..  Дарами  обласкали щедро. -
       Взывал обиженный байбак - Отца-кормильца не гневи...»
       «Я ведь баталию, ишак, на Юге завершил победно. -
       Не унимался Вини-пух - Вспомни. Ну, включи мозги!..

34. «И я тут главный до тех пор, пока Хозяин наш в пути.
        А ты несёшь всё время вздор! Меня собрался превзойти?
        Да, я со сколков прошлых лет, науку двинул в новый свет.
        Оставив от заслуг  своих в ней твёрдый, кремниевый след...» 

35. «Верь, Хозяин его ценит за скромность, преданность и ум -
       Твердил, байбак - Он патриот, а вовсе не медведь-шатун»
       «Я головой об сосны бьюсь с мыслью о родной тайге...»
       Осёл заметил: «Не дивлюсь, полно опилок-то в башке» 

36. Но Вини когти гнул на лапах, свои заслуги вспоминая:
       «А сколько шишек на ухабах набил я, пожилых спасая?..»
       Но ревела сходка вновь: «Они в нужде все годы жили!..
       Вы, упыри, их пьёте кровь!.. А им всего-то, до могилы!..»

37. А Пух своё: «Ну, что ж, над этим, надо снова потрудиться.
       Но молодёжи, здесь  заметим, на Запад незачем молиться.
       Учителям же, кто в нужде, позволим плотью торговать.
       У них претензии везде, а нам ещё бюджет верстать. 

38. А я,  а я - пыхтел байбак - здесь принципы свои внедряю,
       В процессах сложных тех, ишак, роль очень важную играю.
       Ты либерал, я консерватор, ты демократ, я реставратор...»
       «Подлец, ты!.. - выпалил осёл - И друг твой, мишка - провокатор!

39. У меня заслуг не меньше, начни считать - не перечесть.
       Моё присутствие на вече, для вас уже большая честь.   
       Я самый, что ни есть, таёжник и сотворил себя в трудах.
       Не то, что ты, страстей заложник, с трактатом бреющий в мечтах.

40. Вы только страсти распаляли к власти и деньгам чрезмерно.
       А сколько жизней недостало  в пути  к тем идолам презренным?
       Ведь кормов хватило бы всем, будь я сегодня на вершине.
       Неразрешённостью проблем, вы держите тайгу в унынии

41. И чтобы выжить, дни и ночи, их все расписаны в трудах.
       Я же сними, что есть мочи готов, но честно…, на паях,
       Трудиться и плодить на воле, подобных вам и мне, ослов...»
       Вновь сходка захлебнулась в рёве, реплики неслись с рядов:

42. «Да упасёт нас Дух лесной!..» «И что за новый век настал?..» 
       «С каких-то пор, бастард хмельной, поучать нас жизни, стал?»
      - От смеха надрывались звери, тревожа рёвом диким дали:
      «Тоже мне, мустанг из прерий!» «Нет, вы таких ослов, видали?..»   

43. «Его бы скорей свести с ослицей, - засопел ноздрями, бык –
       И тут же властною десницей большой типун, да на  язык...»
       «Безумный мул, - рыдал косой - что же ты на рожон  полез?
       Ищи подругу, дорогой, под свой ослиный интерес!..»

44. Сова, ну как здесь без неё, всё ухала в тревоге с ветки: 
       «Подумать только, мозг его, за хвост потягивали предки!»
       Козёл  же блеял, от обиды: «Не брат он мне, и не родной!
       Эх, жаль! Ну, почему Фемида, меня обходит  стороной.   

45. «Хвост флюгером - заметил лис - и нос по ветру. Активист!»
       «Да, этот мулл, - кивал олень – не столь умён как голосист!»
       «Что конопля с ослом творит - кроль из терновника язвил -
       Обнюхался,  вот и чудит, царём себя, вдруг возомнил»

46. Оправившись, шакал в сторонке, давил братве на перепонки:
       «Ой, что-то в сердце  бередит – осёл чего-то здесь мутит!»
       «Тебе, пантюй - смеялся лось - наш досуг скрасить удалось.
       И на таёжном скучном фоне, ты глухарём глядишь с  амвона.

47. «Завёлся! Ишь, по сцене скачет - заметил дятел на суку -
       Я, слыша рёв такого мачо, всегда по дерево стучу...»
       Осёл застыл от изумления: «Так это ты, - стукач?  Подлец!
       Я знал. Я, говорил - измена! Вот и попался, наконец»

48. Тайга гудела: хрюкал боров, выла жутко волчья стая,
       Кружило в небе вороньё, карканьем всех, оглушая,
       Лягушки в спорах надрывались,  дразнил их трелью соловей,
       Живность к сцене подбиралась, смыкая все ряды плотней.   

49. Сход начинался с пустяков: реплик, извращённых слов.
       Завёл-таки, осёл братву,  теперь же всю трясло, тайгу.
       В жизни часто так бывает, трибун ревёт, толпа внимает.
       А в лаврах почивает тот, кто больше и правдивей лжёт.

50. К чему таким авторитеты, когда в лукавстве их уста,
       В разум так вплетут куплеты, что мысли сносит в облака.
       Осёл вниманием обольщённый, таёжный воздух сотрясал: 
       «Везуч ты, Пух, хотя никчёмный. И как такой во власть попал?

51. «Иди уже назад, к пеньку, да расчеши скорей пупок,
       Тому вопящему птенцу, измявшему свой хохолок!»
       Напомнить, как ты против воли, нашей, вместе с байбаком, 
       Правил под каприз хозяйский, таёжный основной закон?..»

52. Обратно плёлся оскорблённый, филиппикой ослиной, Пух,
       Мыслью в голове согбенный: «Как мерзок этот мул на слух» 
       Но тут ещё одна блудница – в тайге, заблудшая овца,
       Устав томиться, предложила, избрать другого молодца.

53.  А страсти только накалялись в том дремучем представлении,
       Толпа ревела, распалялась, от грёз, надежд  и вдохновении.
       И не было средь этих стай, главы, который  бы не желал,
       Стать Хозяином тайги и троп, тайных к цели не искал.

54. Никто не мог унять осла, с которым сход уже смирился,
       Он, как картечью сыпал речью, да исподволь в толпу косился:
       «Таёжники, наш предводитель,  артель на озере  завёл,
       И гонит дичь в свою обитель. Здесь, однозначно, произвол.

55. Долой!.., Моё настало время, всей тайгой руководить,
       Я же, это воровское семя, сумею вмиг определить. 
       И век мне воли не видать, коль стану им поводырём.
       Чего задумались опять? Ну, дайте мне побыть царём»

56. Так и лилась со сцены песнь безудержного самца,
       Сходку уморив  до пены, едва ль стесняя удальца:
       «А что!.. А чем я не Хозяин? Умён и храбр. Красавец!..
       Как лебедь наш: не своенравен, не избалован, не шельмец.

57. И с бытом вашим я знаком, братвой любим и уважаем.
       Владею птичьим языком, другие просто обожаю.
       Во мне никто не обманулся. Я мудр, весел и умел!..»
       Тут лебедь зашипел, метнулся и на безумца загалдел:   

58. «Косноязычен ты, плейбой! Не в меру властью одержим.
       Не лучше ль, в суете лесной, потомством заняться своим?
       Мы же для такого друга и место присмотрели в стойле.
       Под звук хозяйского дудука, стой и наслаждайся пойлом".

59. "Утёнок гадкий, как ты смеешь мне такое предлагать?
       Между нами смуту сеешь? Решился гуру поучать?..
       Мне ведомо, с чего бы, вдруг, надутый, важный на пруду,
       Ты, средь науськанных подруг, заголосил как какаду!..»

60. Весь пеной исходил  осёл, интригой сходку напрягая:
       «Там, в Сибири, байки плёл, о мирах иных мечтая,
       И, вдруг, сорвался, а теперь, по свету сучек развлекаешь?
       Потомкам нашим, лицемер, чужие нравы прививаешь!

61. Залётный кочет, за тайгой, всё ещё соришь деньгой?
       Проходу павам не даёшь. И топчешь сутки напролёт,
       Птах чужих в такое время, когда здесь дикий недород?
       Ну, погоди, мы разберёмся и с тобой, придёт черёд!..»

62. Тут из рядов гудевшей сходки пробился голос мудрой феи,
       Заткнув натруженные глотки: «Осёл, а ты в своём уме ли?
       Остынь! Ну, не гони волну. Твоя  зарница отыграла.
       Дай проявиться молодцу, давно пора его настала!

63. Он энергичен и красив, горд и смел, богат, умён...»
       «Да!? Нам известен твой мотив - грезится уже при нём. 
       - Ёрничал осёл - Колдунья! Здесь не смотрины женихов»
       Зарделась фея: "Свою спесь, ты прояви у пастухов!.."

64. «А я скажу то, что хочу! Тебе ль, таёжная блудница,
       Жечь любовную свечу: в мужья твои он не годится.
        Этот баловень и тролль, не думал ради институтки,
        Быть окольцованным и роль, здесь хромой играет, утки...»

65. «Как ты смеешь!» – засопел, енот, подкравшись, мощью всей.
       Но, наш пантуй в ответ ревел: «Молчать! Я говорю! Забей!»
       Бездельники! На север всех: лес валить и недра  рыть.
       В лишениях вам пожить не грех, чтобы умерить свою прыть.

66. Я есть мессия! Мне отныне быть предначертано царём.
       Готов поклясться на святыне - перед таёжным алтарём,
       Что сделаю тайгу свободной! Сколько сможете, берите,
       Себе землицы плодородной. Только меня благословите.      

67. Хозяин пусть остепенится, в трудах он заслужил покой.
       Вместо него, своей десницей, вознагражу я всех с лихвой. 
       Указ издам без промедления – всем завести гарем  и жриц.
       Отменим все ограничения: в тайге достаточно девиц.

68. Плодиться коренных заставим, противишься - плати ясак.
      Пыл инородцам поубавим, ограничив их сношения…»
      «Вот, вот! Безумный твой почин - не выдержал отшельник-рак 
      - и станет следствием причин, просторов наших запустения»

69. «Осёл желанием одержим, в тайге устроить передел.
       Он на нас, как херувим, обрушился бы властью всей -
       Лебедь голосил - Я тоже, в тайге бы царствовать хотел.
       Мне, не то, что вам, вельможам, унять бы удалось зверей.

70. Созвал бы из краёв таёжных, друзей, сородичей своих,
      Дали всем кормов подножных, и трепет недовольных стих.
      Недра бы с толком перерыли  наши, вглубь,  длину и ширь.
      Твою делянку оградили, несостоявшийся визирь...»   

71. «Разуму не внемлет стерх. Ишь, как мощной своей кичится!
       Уверовал, что круче всех, успев к Хозяину прибиться? -
       Язвил осёл – Так дам совет: здесь все места на пересчёт.
       Не лезь! Окончится балет,  за ним тебя жаровня ждёт.

72. Пришёлся  дичью ты к столу и лоно безграничной власти,
       Тут расстилают день ко дню,  мужам, подобно мне, - горластым.
       Сурком надуман твой сценарий так, чтобы стаи развенчать.
       Поднаторел он в серпентарии, хозяйском, клинья расставлять.

73. Определит  вас в инкубатор, нестись резвее, чтобы стали...»
       А лебедь вновь: «Окстись, новатор! Мы плодовитее встречали.
       Ведь заслуг твоих всех мнимых, перечень не столь велик, 
       Но языком своим ослиным, ты давишь сильно на кадык...» 

74. «А у тебя их вовсе нет. Твоим словам мы цену знаем.
       Что проку от твоих монет, так и остался вертухаем.
       Уединись, остынь немножко. Не быть Хозяином тебе,
       Покуда пылкие матрёшки вальсируют в твоей башке!»

75. Ты, лебедь, рак с клешнёй и щука, каждый о своём печётесь,
       Презрев от зависти  друг друга, но ничего вы не добьётесь.
       Один витает в облаках,  другой, со свистом, в гору прёт.
       А третья, норовя концы, в воде сокрыть, в засаде ждёт!..»

76. «Да не свистел я на горе! Как можно эти байки слушать?
       Осёл, ни как навеселе? И где, скажи, успел откушать? -
       Обиделся отшельник-рак, и  кубарем с горы скатился.
       Пробился к сцене кое-как - Ты, братец, явно, заблудился!

77. Мы не столь, как ты, речисты, и болтунами не слывём.
       Но, будет зов, как резервисты, станем в миг под кумачом!..»
       «Не позволим!..  Не желаем, краснуху больше ту терпеть!.. –
       Взвыла сходка – Умоляем, дайте  в болоте посидеть!..» 

78. «Ээ.., нет уже, отшельник дерзкий! То время сгинуло к летам.
       Призраком грозишься мерзким, тоскуешь по былым делам?
       Вздумал, сея вздор меж нами, прошлое опять вернуть,
       Небесной обещая манны? Но мы познали вашу суть.»   

79. «Заткнись, осёл!.. Братва, поверьте, только я, один, смогу,
       Всю нечисть из таёжной  тверди, согнать обратно  в Колыму.
       И вольницу полынью горькой, всю под корень изведём.
       Славу возродим, сноровку, да вновь красиво заживём...»

80. «Ой, не надорвись в трудах. Нам ли таёжникам не знать,
       - Язвил осёл - как в закромах, скуля на жизнь, шары катать?..»
       «Молчи, скотина!.. Обещаю, братва, мы снова возродимся,
       И, вопреки таким слюнтяям, во славе прежней утвердимся.

81. Закон, порядок восстановим. А к трону рвущихся, ослов,
       Север поднимать погоним, там пищи много для мозгов.»
       «Негодяй! - взревел безумец – Сейчас вот, кренделя тебе!..»
       Рак, только свистнул от испуга, да в тот же миг исчез в воде.

82. «В болото вас, а не во власть!.. Ни как не насладитесь ею.
       Все поколения будут клясть правленье ваше, лиходеи!
       Никто вам больше не позволит тайге клешнями угрожать!»
       Ревел осёл, ему же вторя, и бык  меж ними стал встревать: 

83. «Время было то жестоким, там стольких жизней порешили.
       Во власть закрыта им дорога. Мы помним всё и не забыли,
       Как из обетованных мест, нас злостно гнали на убой,
       Стать не давая, ни присесть. Уж натерпелись то, с лихвой»

84. «Места, куда нас раки гнали, навеки в памяти застряли.
       Я не доверила бы им мир. Не нужен больше здесь вампир. -
       Начав на мели вилять хвостом, вдруг щука проявилась -
       Вернуть нам надо тишь, да гладь. В умах и воле наша сила»
 
85.  «Суетно стало там на дне. Обыденность глаза застила.
       Здесь, на мели я, вдруг, решила: а почему бы и не мне,
       Хозяйкою побыть в тайге. Есть опыт, есть во мне и жила...»
       «Прищучило! - съязвил осёл – Что не сидится-то на дне?

86. С навыком своим наследным, ты овладела всем прудом.
       Велением одним волшебным, вздумала подмять тайгу?»
       В стихии же родной плескаясь, ты лихо заправляешь в нём,
       Вот и сиди, не возникая, не испытывай судьбу.

87. Что толку от тебя на суше, разве что рыба на уху.
       Ты, лучше, вот меня послушай, скажу сейчас, как на духу:
       Я  славно прожил столько лет,  в жизнь таёжную вникая.
       И здесь мне конкурентов нет.  Хозяином я быть мечтаю!..»

88. Но щука вновь своё запела:  «Я б тоже царствовать хотела,
       Но от скромности, по делу, высказаться вслух, не смела.
       А ты, осёл, болтун премудрый, пьёшь себе в чужих запрудах,
       Водицы чистой на халяву. Так знай, нам это не по нраву!..»

89. «На кой мне ляд твоё болото, с бульоном тухлым! Всем охота,
       До морей и океанов, до экзотик и нирваны, до травы и желудей!
       Все пристроились бы к ней – к власти этой злополучной,
       Я дам же вам еды и зрелищ, коли представится мне случай!

90. Богатства вновь тайге верну, перекрою опять границы,
       Восток поближе подтяну, есть и там свои зарницы!
       Сошлю и вытравлю измену из хомячков и отщепенцев,
       Под самый корень изведу адептов их и иждивенцев!

91. Инородцев усмирю, архаров отгоню всех в горы,
       Колючкой плотно огражу, от них таёжные просторы,
       Блеском глаз, оттенком шкур, сук кругом они смущают.
       А нравы пылких их натур, уклад таёжный раздражают!

92. Ни каких лесных наделов, все ареалы  упраздню!
       Не на словах, как вы,  на деле свободы наши возвращу!
       - Ревел осёл – Пора понять, что я вождю альтернатива.
       К чему загривки тут чесать, коли достаточно мотива!.

93. Присмотритесь, чем не царь и самодержец  ваш осёл?
       Меня мой Дух, как Боливар, на престол таёжный вёл.
       Соратники, ведь много лет, я преданно тайге служу.
       И претерпел с ней столько бед,- задумаюсь и весь дрожу…»

94. «Лукавит! - замурлыкал кот, сидевший с мышью под сосной.
       - Продаст и много не возьмёт. С него Хозяин никакой!
       Я знаю, как его заткнуть, с ним не миновать беды.
       Не изменить его нам суть. Всем нервы измотал, поди!»

95. «Ну, и как! - ревела сходка – Не томи! ответь скорей!»
       «Осёл, – мурлыкал кот – находка, для экзотических зверей.
       Его за океан отправить плодить ослят на поселениях.
       В тех краях себя проявит, и пылом поостынет в рвениях!»

96. «Отрешить от стойла!..» «Вон!..» «Не допустим до хлевов!..»
       «Приватизировал амвон!.. Вот, не хватало здесь ослов!..»
       «Тебя несносным  болтуном,  вся братва в тайге зовёт!..»
       «Леший поселился в нём!..» «Он на вожаков плюёт!..»

97. «Отрешить? Как бы, не так! А хозяин спросит с вас?..
       Я образованный ишак, и им востребован сейчас!
       Коль леший и кого попутал, так вас, вселив животный страх.
       Вы, братцы, завернули круто, заелись на чужих харчах. 

98. Не лукавь, смазливый кот. И на тебя найдётся вошь.    
       С мышами снюхался? Так вот, цена твоим намёкам - грош!
       Я пророк! И в свете этом, ко мне весь мир благоволит.
       И славу обо мне, наветом, никто, поверьте, не затмит..."

 99. Таким натурам склоки в радость.  Есть категория людей,
        Испытывающая слабость, к сплетням, слухам и речам.
        Тирадой длинной размывая, суть мысли, значимость  идей,
        Они слукавят, не стесняясь, что все дела им по плечам.

100. Лжецам подобным не знакомо, ни чувство меры, ни вины.
         Марионетки на амвонах, всё время говорить должны.
         Перечить им – себе дороже, убеждать – не станет сил,
         Как глубоко не схорони, их голос рвётся из могил!

101. Но страсти эти жизнь сжигают: кто веселится, кто - рыдает,
         Кому черёд событий – радость, кто-то сущим днём живёт.
         И сколько раз, посеяв зло, Рок наши души испытает,
         Дразня надеждой, и с ухмылкой, посевов всходы подождёт!

102. И в мире этом, извращённом, столь  меркантильной суетой,
         Народ замкнулся отчуждённый, смирившись со своей судьбой.
         Терпенью не настал предел,  не преодолел он лжи, потоков,
         Так часто хлещущих из тел, словесным бредом лжепророков.

103. Порой за властью лик свой, пряча, будь то за каменной стеной,
         Мнится им, что душу нянча, их в будущем лишь ждёт  покой,
         Изнежив плоть, набив утробы, они всё в грёзах пребывают,
         Судьбы же, беря с них пробы, на потомках отыграют

104. Власть в нас пороки проявляет. И люди развращают власть.
         Вершины там остры, бывают, как больно с них порой упасть.
         И в ней грехи плодя украдкой, вожди творили много бед.
         В их вехе, кажущейся сладкой, добру и чести места нет.

105. Когда баталии на сходке, рвались уже словесным паром,
         Вдруг Хозяин объявился, и он, с присущим ему даром,
         Сбив накал страстей, на сцену, взошёл уверенно и смело.
         Окинул сходку взглядом львиным, сел и заговорил надменно:

106. «Приветствую всех, вожаки! Ну, наконец то, все сошлись.
         Страстей тайга полна лихих. Наговорились?.. Заждались?..
         Я время даром не терял, владения наши расширял.
         Да, прочих дел невпроворот, накопилось в этот  год.

107. Без нас ничто не разрешится. Такие ныне времена!
         А вам пора уже смириться, и перестать сходить с ума.
         Я каждому позволю мнение, своё открыто выражать.
         Но сделаю предупреждение - никого не оскорблять!

108. Вот ты, осёл, скажи по чести, когда б хотел меня уйти?..»
         «Поверьте, никогда, Хозяин!.. Другому солнцу не взойти!..»
         «Ну, будет, хватит пресмыкаться. Ответь хоть раз, как на духу:
         Чем же тебе не угодил я, один у всех ты на слуху?..»

109. Хозяин! О, мой царь и Бог! Вам лишь преданно служу.
         Я здесь сомнительных особ на каламбурах  развожу.
         Пока вы маялись в трудах, я изучил их откровения.
         Скажу вам, о мой патриарх, они достойны оглашения:

110. Тот, с клешнёй, отшельник мерзкий, к бунту тихо подстрекал.
         Стерх  в пуху лебяжьем дерзко, раздать делянки обещал.
         А в тине, на пруду, затихла, паскуда щучья и жеманно,
         К океану, как в бреду, звала нас всех вкусить нирваны.

111. Ох, тяжко было слышать мне, их оскорбительные речи.
         Напасть такая к седине, возьми, да и взвались на плечи.
         "Я  же– было, встряла щука - хотела лишь…». «Молчала б, сука!
         - Вдруг, осадил её осёл – А с раком, кто интриги плёл!?

112. Дятел наш за океаном, братве чужой на вас стучал.
         Бобр, тихоня, в дужку пьяный, без спроса русла рек менял.
         Глупый лось, до трона рвался, его подбил на это, лис.
         Сам, видимо, поиздержался, - перед волком в долгах завис.

113. А козёл, так тот, смердяк, перелез  через ограду,
         Лбом разбил дверной косяк, в обитель и плясал ламбаду.
         Ворон и сова шептались, недобрые их были взгляды.
         Заяц и хорёк метались, и, точно, были вам не рады. 

114. «Признаюсь, о, мой повелитель, ведь я ещё не всех назвал:
         Не один здесь возмутитель, готовил против вас навет.
         Вы приглядитесь, вон верблюд, - он откровенно призывал,
         Против Вас, сплетая спрут, принизить ваш  авторитет!..»

115. «Не лги, осёл! - вскипел арвана – Чего же сходка-то, молчит!..»
         «А вспомни, как ты у титана, твердил всем, что язык  горит!
         Подумать только, повелитель, любимый, верный  ваш сурок,
         Грозился занять всю обитель, и не пускать вас на порог!..»

116. Байбак  присвистнул изумлённый: «Ты, вижу, не в своём уме!
         Кадык-то усмири, фольклорный!  Давно не хаживал в узде?
         Метал с амвона инвективы, да сходку к смуте подбивал.
         Словно, поротый крапивой, ревел здесь так, что рак сбежал.

117. Трезвым ли, а то и пьяным, он верноподданного Пуха,
         Со сцены этой неустанно так честил – не хватит духа,
         Повторить тех грязных слов! – с обидой говорил байбак -
         Нам  угомонить таких ослов, не удалось пока, ни как!..»

118. «Хозяин, это сущий вздор!  Смотрящего я лишь, хвалил,
         Свой, расширяя кругозор, он светлый день в тайге продлил.
         Баталию провёл в югах, одно лишь слово - он герой!..
         Вы мудростью, как Голиаф, так и разите всех порой!

119. Ваш выбор просто гениален! Сурок напрасно здесь ворчит.
         Он норовом не идеален, вот зависть, разум и мутит!
         Трактат ни как не одолеет свой, о суверенности таёжной.
         Переживает, сожалеет о том, что столь умом ничтожен!»

120. Изгнанный с амвона, Пух, воспрянув, вновь заговорил:
         «Хозяин, страсти завирух, здесь я быстро охладил!
         Наш сход, как прежде, гармоничен и понапрасну не бузит.
         Лишь по неведомой причине, осёл, безудержно язвит!..»

121. «Подумаешь, какой пустяк! Ну, бросил пару глупых слов!..
         Так, ведь на то ж я и ишак, чтобы голосить поверх голов.
         Хозяин, я всегда  готов, шуршать как травка под ногами,
         Чтобы душевный ваш покой здесь не омрачать речами.

122. Знали бы вы, как я, страдал, измену чуя этой своры!
         Они на верность присягая, под вас сегодня рыли норы.
         Один стоял я, как воитель, нападки вражьи отражая,
         Против них, мой повелитель! Ух, как я вас уважаю!..

123. О, Дух лесной, царя храни сильным и державным!
         Да будут бесконечны дни, твои, а имя,  славным!
         Ты царствуешь на радость нам, великий и могучий!
         Так царствуй же на страх врагам, кумир тайги дремучей!..»
         
124. Усмехался лишь Хозяин: «Осёл, ну, ты не исправим!
         Да, сегодня, все мы знаем, мне равный нужен господин.
         Так, кто готов тайге служить, вызовы, бросая миру,
         Или, подуставший жить, предложит мне альтернативу?..

125. Пусть этот некто  путы плёл, не стану никого судить.
         Я вижу, как язвит осёл, краснеет рак, томится щука.
         Лебедь соблазняет птах. Но кто посмеет мне вредить,
         Лишу, немедля и жестоко: благ, привилегий и досуга.

126. Мне страсти ваши не помеха, их я как-нибудь стерплю.
         Сегодня всем нам не до смеха, и я таёжный Дух молю,
         Чтобы в духовной скрепе встала, за мной таёжная братва,
         Пока с деревьев не опала, нас укрывавшая листва!

127. Там от волнений  у границы, видения были мне порой,
         О том, что возжелали слиться, братья наши вновь с тайгой.
         Но вот, нюанс,  жилищ своих, они бросать не пожелали,
         И на вечерях тайных их, я зрел в глазах тавро печали .

128. Подумал: скрашу-ка досуг, их земли, взявшись прирастить.
         Но, чую, недруги вокруг, задумают нам снова мстить.
         Сбылось предчувствие моё, на нас всем миром ополчились.
         Порвали связи в тот же час и требуют, чтоб отступились!»

129. «Виват! Я говорил! Сбылось! О, мой кумир! Мой повелитель!
         Пока с Европой не срослось, вернём всю южную обитель! -   
         Ревел осёл, как одержимый – Не любят нас, так пусть боятся!..» 
         Хозяин продолжал: «Но с ними, будет нелегко, признаться!

130. Всё, что нарыли мы в тайге, сплавляли щедро  за бугор,
         Может сгинуть по весне, жестокой платой за фурор.
         Забудьте о заморских пляжах, там мосты пред нами жгут.
         Во многом вам теперь откажут. Плохие времена грядут!

131 Верните отпрысков обратно, отныне Запад нам не друг.
         Смиритесь и умерьте траты, да ограничьте свой досуг.
         К Востоку торбы протяните, у них, за редким исключением,
         Найдётся всё, что захотите, для импортного замещения…»

132. Осёл запрыгал: «На Восток!.. Вернём сородичей домой!..
         Демографический скачок, теперь случится сам с собой…
         Хватит нам европ  холёных, мы их блага все вкусили.
         В водах тёплых и солёных давно копыт мы не мочили!..»
 
133. «Уймись! - пресёк его Хозяин - Тебе бы только помочиться!..
         Скандал на Юге нам вменяют, ему  же, океан всё снится!
         Жить в нужде нам не в первой. Всякое в тайге бывало.
         Мы с восточной стороной, дружбу возродим сначала.

134. Ведь дело тонкое - Восток, а где тонко, там и рвётся.
         Хлыстом кого, кому пирог, глядишь, и выдержка зачтётся.
         Время вспомнить предков наших, – собирателей земель.
         Они средствами не гнушались, пришла пора и нам теперь!..»

135. Итак, проголосуем дружно, и закрепим мои решения!..»
        «Да! да! Конечно! Сколько нужно!» - гудела сходка от волнения.
        «Все сто процентов! – выдал хряк, но, тут же выскочил козёл:
        "Вы что, таёжники, байбак, в сто сорок шесть прогнозы вёл!..»

136. «Вижу, рейтинг мой  взлетел. Не подорвать бы ненароком.
         Ведь не зря же я потел, рабом галерным долгим сроком»
         «Хозяин, мы вас умоляем: тут восемьдесят семь и рост - 
         Кивал байбак - Мы призываем: по жизни сохраните пост!..»

137. «Подумаю! Не возражаю. Пора бы задуматься и миру.
         За тайгу переживаю. Нас не построить по ранжиру!
         Единство наше, справедливость, присущий нам либерализм,
         Не отдадим врагам на милость. Им не понять наш альтруизм.

138. Расстаться с прошлым мы не можем, а  с настоящим, не хотим.
         Нам в будущее путь не сложен, мешает только атавизм!
          К предкам снова Дух зовёт, души по былому стонут.
          И весь таёжный славный сброд, за меня готов, хоть в омут!..
         
139. У ног царя опять сновали, всё те же: Вини  да сурок,   
         Осёл, мечтавший в океане, водой омыть свой язычок.
         Коварно щука замирала, спрятавшись на дне пруда,
         Лебедь с раком трепетали, да так, что рябилась вода.

140. А духи все же отвернулись от чад возлюбленных своих,
         Элиты стихли и замкнулись, укрывшись в стенах крепостных.
         Остальных лишь волновало: кому служить, за кем пойти.
         Лишь неизвестность угнетала: кто будет дальше их пасти.

141. И ни кто не мог принять, реальности суровой бремя.
         Боялись вожаки признать, что упустил Хозяин время.
         А тот, кто в верности тайге, больше всех на сходке клялся,
         Под шум листвы,  давно тайком у тёплых вод обосновался…

142. Как прежде стало всё в тайге: бананы вновь в деликатесах,
         Хомячки на вертеле, да бычьи яйца на процессах.
         То недруги, иль непогода, за слово мудрое – острог.
         То суверенная свобода, и Хозяин, словно Бог.