Фрагменты из Королевских Идиллий Тениссона

"рассказ несовершенный,
Нов и стар, но в нем намек на битву чувств с душою,
Он не о бледном короле, чье имя, призрак,
Стекает мглою в форме человека с гор,
И к пирамиде иль дольмену льнет до этих пор ".
     "this imperfect tale
New-old, and shadowing Sense at war with Soul,
Rather than that gray king, whose name, a ghost,
Streams like a cloud, man-shaped, from mountain peak,
And cleaves to cairn and cromlech still."

"А так как пути ее сладки,
Их же жестоки, чтут ниже ее человека;
Есть те, кто выше ее все же чтут человека,
О ней они думают, с неба упала».
     "And since his ways are sweet,
And theirs are bestial, hold him less than man;
And there be those who hold him more than man
And dream he dropt from heaven.

"Дождь, дождь, и солнце! Радуга в небе вот!
Юноша становится мудрее из года в год;
Разум старика блуждает, как он умрет.

Дождь, дождь и солнце! радуга в полях!
Эта правда для мне, а эта для тебя:
Правда голая иль прикрыла чем себя.

Дождь, солнце, дождь! Цветенье вольное несет;
Солнце, дождь и солнце! Где тот, кто все поймет!
От бездны великой к бездне великой идет ".
"Rain, rain, and sun! a rainbow in the sky!
A young man will be wiser by and by;
An old man's wit may wander 'ere he die.
Rain, rain, and sun! a rainbow on the lea!
And truth is this to me, and that to thee:
And truth or clothed or naked let it be.
Rain, sun, and rain! and the free blossom blows;
Sun, rain, and sun! and where is he who knows!
From the great deep to the great deep he goes."


   "Так говорил нам Мерлин
    В наше время не шутя, но заверяя нас,
    Что люди, хоть и ранили его, но он не умирал,
    А отходил, чтоб возвратиться вновь!
    И покорять язычников под ноги,
    Пока они и все не будут чтить его их королем ".
     " Merlin in our time
Hath spoken also, not in jest, and sworn
Tho' men may wound him that he will not die,
But pass, again to come! and then or now
Utterly smite the heathen underfoot,
Till these and all men hail him for their king."

Священная гора вся Камелот,
И весь богатый город, за крышей крыша,
За башней башня, шпиль за шпилем,
Сквозь рощу, сад, несущийся ручей
Идут к построенному Мерлином  там залу.
Четыре ряда статуй окружают зал,
А между ними скрытых символов немало;
Вот, в нижнем звери  убивают человека,
А во втором уничтожает он зверей,
А в третьем воины, мужи все совершенные,
В четвертом с растущими крылами люди,
Над всеми ними статуя Артура,
Изваянная Мерлином с короной
И крыльями, что к Северной Звезде обращены,
А статуя лицом стоит к востоку, корона
И два крыла из золота, огонь же
На рассвете, когда народ уж в поле далеко,
Языческими ордами так часто воспаляем.
И вот, они кричат: "У нас король пока ведь есть."

Сравните это с тем, что старик говорит Гарет о том же городе:
"Как говоришь ты, город заворожен,
Ведь ничего в нем нет, как кажется,
За исключеньем короля; но некоторые думают,
Король есть тень, а город настоящий".
All the sacred mount of Camelot,
And all the dim, rich city, roof by roof,
Tower after tower, spire beyond spire,
By grove, and garden-lawn, and rushing brook,
Climbs to the mighty hall that Merlin built.
And four great zones of sculpture, set betwixt
With many a mystic symbol, gird the hall;
And in the lowest beasts are slaying man,
And in the second men are slaying beasts,
And on the third are warriors, perfect men,
And on the fourth are men with growing wings,
And over all one statue in the mould
Of Arthur, made by Merlin, with a crown,
And peak'd wings pointed to the Northern Star,
And eastward fronts the statue, and the crown
And both the wings are made of gold, and flame
At sunrise till the people in far fields.
Wasted so often by the heathen hordes.
Behold it, crying, "We have still a King."
Compare with this what the old man says to Gareth of this same city:
"And as thou sayest, it is enchanted, son,
For there is nothing in it as it seems,
Saving the King; tho' some there be that hold
The King a shadow, and the city real."

"О, горе мне, о, рыцари мои," кричал он,
"О, если б был я здесь, не дали б вы обет."
Смел был ответ мой: "Если бы был ты здесь,
Король мой, ты б поклялся ". "Да, да, "сказал он,
"Ты так уж смел, но видел ли Грааль?"
"Нет, господин, я слышал звук, я видел свет,
Но все ж святыню я не видел,
Поклялся следовать за ней, пока я не увижу ".
Затем по одному нас всех спросил он,
Быть может, видел кто, ответы были как один:
"Нет, господин, поэтому и дали мы обет.
"Послушайте", сказал Артур, "а облако вы видели?
Что собираетесь в пустыне вы увидеть? "
Тогда внезапно Галаад звучащим резко
В зале голосом к Артуру обратился:
"Я, сэр Артур, Святой Грааль тот видел,
Святой Грааль я видел и слышал зов -
O Галаад, о, Галаад, иди за мной ». "
"Ах, Галаад, ах, Галаад," сказал король,
"Виденье это для таких, как ты, а не для них.
Твоя монахиня святая и ты знак видели -
Святее нет ее, мой Парсифаль, -
Знак  Орден разрушать, что создал я.
Но ты, который следует вождя закону "
(Брат, король был с рыцарями строг)
"Ведь Тальесин – исполненное песней наше горло,
Один запел, и все немые запоют.
Да, Ланселот есть Ланселот, он одолел
Пять рыцарей за раз, а каждый юный рыцарь
Неопытен еще, но держится, как Ланселот,
Пока не будет побежден, узнает он, - а ты,
А ты, Галаад?  Нет, не Парсифаль."
(Ибо угодно королю поставить меня сразу
За сэром Галаадом): "нет," сказал он, "но мужи
Все сильные, чтоб справедливости добиться
И очаги насилия внезапные сравнять с землей,
Вот, рыцари в двенадцати боях окрасили
Всю Лошадь Белую в крови языческой -
Один прозрел, прозреют все слепые.
Идите, ведь священные обеты дали вы:
Но все ж, - вы знаете, все слухи царства моего
Проходят через этот зал – и часто, рыцари мои,
Когда места здесь ваши будут пустовать,
Возможность благородных дел придет, потом уйдет
Ненужная, тогда как вы в погоне за блуждающим огнем
Погрязнете в трясине! И многие из вас, и большинство,
Не возвратятся более ".
     "Woe is me, my knights," he cried,
"Had I been here, ye had not sworn the vow."
Bold was mine answer, "Had thyself been here,
My King, thou would'st have sworn." "Yea, yea," said he,
"Art thou so bold and hast not seen the Grail?"
"Nay, lord, I heard the sound, I saw the light,
But since I did not see the Holy Thing,
I swore a vow to follow it till I saw."
Then when he asked us, knight by knight, if any
Had seen it, all their answers were as one:
"Nay, lord, and therefore have we sworn our vows.'
"Lo now," said Arthur, "have ye seen a cloud?
What go ye into the wilderness to see?"
Then Galahad on the sudden, and in a voice
Shrilling along the halls to Arthur, call'd,
"But I, Sir Arthur, saw the Holy Grail,
I saw the Holy Grail and heard a cry —
O Galahad, and O Galahad, follow me.' "
"Ah, Galahad, Galahad," said the King, "for such
As thou art is the vision, not for these.
Thy holy nun and thou have seen a sign —
Holier is none, my Percivale, than she —
A sign to maim this Order which I made.
But ye, that follow but the leader's bill"
(Brother, the King was hard upon his knights)
"Taliessin is our fullest throat of song,
And one hath sung and all the dumb will sing.
Lancelot is Lancelot, and hath overborne
Five knights at once, and every younger knight,
Unproven, holds himself as Lancelot,
Till overborne by one, he learns — and ye,
What are ye? Galahads? — no, nor Percivales"
(For thus it pleased the King to range me close
After Sir Galahad): "nay," said he, "but men
With strength and will to right the wronged, of power
To lay the sudden heads of violence flat,
Knights that in twelve great battles splash'd and dyed
The strong White Horse in his own heathen blood —
But one hath seen, and all the blind will see.
Go, since your vows are sacred, being made:
Yet — for ye know the cries of all my realm
Pass thro' this hall — how often, O my knights,
Your places being vacant at my side,
This chance of noble deeds will come and go
Unchallenged, while ye follow wandering fires,
Lost in the quagmire! Many of you, yea most,
Return no more."


Что это думаешь
О доблести своей ты, а также о грехах?
Не потерял ты самого себя, чтобы спастись,
Как Галаад ".
     What is this
Thou thoughtest of thy prowess and thy sins?
Thou hast not lost thyself to save thyself
As Galahad."


"Во мне жил грех
Так странно и такого рода, что чистое
И благородное, и рыцарство во мне цеплялось
За грех один, пока цветок здоровый
И ядовитый не срослись, один в один,
Так, что совсем не разделить ".
"in me lived a sin
So strange, of such a kind, that all of pure,
Noble, and knightly in me twined and clung
Round that one sin, until the wholesome flower
And poisonous grew together, each as each,
Not to be pluck'd asunder."


"Сквозь яркий свет и жар
Как из нагретой семикратно печи, я,
Обожженный, ослепленный и сраженный
Такою яростью, отринул прочь.
Но мне казалось, что видел я Святой Грааль,
Окутанный малиновой парчой, вокруг него
Все ангелы, ужасные все формы, и крылья и глаза,
И если б не безумие мое и грех мой,
И обморок потом, поклялся б я, что видел
То, что видел; но то, что видел, было скрыто
Под покровом; и эти Поиски не для меня ".
     "thro a strong glare, a heat
As from a seven-times heated furnace, I,
Blasted and burnt, and blinded as I was,
With such a fierceness that I swoon'd away —
O, yet methought I saw the Holy Grail,
All pall'd in crimson samite, and around
Great angels, awful shapes, and wings and eyes,
And but for all my madness and my sin,
And then my swooning, I had sworn I saw
That which I saw; but what I saw was veil'd
And cover'd; and this Quest was not for me."


"В конце концов, уж лучше выполнять
Свой долг по мере сил и даже ошибаться,
Чем выполнять задачи не свои, хотя на вид благие ".

"Разве не правду я сказал, о, рыцари мои?
Пророком темным был ли я, когда сказал я
Тем, кто выступил искать Святыню,
Что большинство в погоне за блуждающим огнем,
В трясине пропадут? – Пропали для меня, ушли,
Оставили меня глядеть на стол пустой
И скромный Орден – едва десятый возвратился -
А тем, кому видение явилось,
С трудом при всем желании могу поверить;
Другой видение узрел издалека,
Оставив зло людское исправлять себя,
Был озабочен переходом к тихой жизни.
Того же, кто имел видение лицом к лицу,
Ждет стул его теперь сюда напрасно,
Однако, коронован может быть в другом он месте ".
"И кое-кто из вас считают, что, если бы король
Имел видение, он мог бы дать обет:
Нет, нелегко понять, что должен охранять король
Все время то, чем управляет, он как батрак,
Кому надел земли дан, чтобы мог вспахать.
Не может отведенного надела он оставить,
Пока не сделана работа; во время же работы
Пускай видения ночи иль дня приходят
Сколько захотят; и много раз они приходят.
Пока земля, что топчет он, не кажется землей,
И свет, что бьет ему в глаза, не есть свет,
А воздух, что хлещет лоб его, не воздух
Но лишь видение – да, его же руки, ноги,
Моментами, когда он чувствует, что умереть не может,
И никаких не знает сам видений для себя,
Ни Господа Всевышнего, а также ни того,
Кто вновь воскрес: ты видел то, что видел ".
"Finally this is better that one do
His own task as he may, even though he fail,
Than take tasks not his own, though they seem good."
"And spake I not too truly, O my knights?
Was I too dark a prophet when I said
To those who went upon the Holy Quest,
That most of them would follow wandering fires,
Lost in the quagmire? — lost to me and gone,
And left me gazing at a barren board,
And a lean Order — scarce return'd a tithe —
And out of those to whom the vision came
My greatest hardly will believe he saw;
Another hath beheld it afar off,
And leaving human wrongs to right themselves,
Cares but to pass into the silent life.
And one hath had the vision face to face,
And now his chair desires him here in vain,
However they may crown him otherwhere."
"And some among you hold that, if the King
Had seen the sight, he would have sworn the vow:
Not easily, seeing that the King must guard
That which he rules, and is but as the hind
To whom a space of land is given to plow.
Who may not wander from the allotted held
Before his work be done; but being done,
Let visions of the night or of the day
Come, as they will; and many a time they come.
Until this earth he walks on seems not earth,
This light that strikes his eyeball is not light,
This air that smites his forehead is not air
But vision -yea his very hand and foot-
In moments when he feels he cannot die,
And knows himself no vision to himself,
Nor the high God a vision, nor that One
Who rose again: ye have seen what ye have seen."


"Такой обет – позор.
Не должен человек быть связан им, его,
Однако ни один не может соблюсти ".
     "Such vows, as is a shame
A man should not be bound by, yet the which
No man can keep."

"Возможно, ты очистишь душу,
И прильнешь к благому нашему отцу Христу
Здесь и потом в том мире, где чисто всё,
Мы оба можем встретиться перед Всевышним,
Ты бросишься ко мне и назовешь твоим, знай,
Я твой муж, ни меньшая душа,
Ни Ланселот, ни кто другой. Оставь мне это.
Заклинаю, моя последняя надежда. * * *
* * * Теперь я должен уходить отсюда.
Сквозь ночь густую слышу трубный звук, зовущий
Меня, их короля, чтобы вести мои войска
Вдаль до великой битвы на западе, туда
Где должен я сразиться с тем, кого зовут сестры
Моей все сыном – он не родня мне, но в союзе
Он с Лордами ведь Белой Лошади, язычники,
Предатели они - и насмерть поразить, и встретить
Смерть свою, иль я не знаю, что готовит тайный рок ".

Об этом сражении говорится в "Отшествии Артура", которое начинается так:
 "Историю сию отважный сэр Бедивер,
Первый рыцарь и последний из оставшихся,
Поведал, когда человек не более чем голос стал
Седой зимы его времен,  тем людям,
С кем он жил, уж новым лицам и иным умам ".
"Perchance, and so thou purify thy soul,
And so thou lean on our fair father Christ,
Hereafter in that world where all are pure
We two may meet before high God, and thou
Wilt spring to me, and claim me thine and know
I am thy husband, — not a smaller soul,
Nor Lancelot, nor another. Leave me that.
I charge thee, my last hope. * * *
* * * Now must I hence.
Thro' the thick night I hear the trumpet blow;
They summon me their King to lead mine hosts
Far down to that great battle in the west,
Where I must strike against the man they call
My sister's son — no kin of mine, who leagues
With Lords of the White Horse, heathen, and knights,
Traitors — and strike him dead, and meet myself
Death, or I know not what mysterious doom."
This battle is told in "The Passing of Arthur," which begins, —
"That story which the bold Sir Bedivere,
First made and latest left of all the knights,
Told, when the man was no more than a voice
In the white winter of his age, to those
With whom he dwelt, new faces, other minds."


"Тогда король поднялся и в ночь повел войска,
И сэра Мордреда теснил он лье за лье,
Назад к закату, к границе Лайонесс -
Земле, когда-то поднятой из бездны
Огнем, чтоб в бездну погрузиться вновь;
Там, где народов позабытых часть жила,
И горы длинные кончались побережьем
Зыбучего песка, и далеко
Фантомный круг клокочущего моря.
Гонитель гнать не мог уж боле,
И кто бежал, от короля уже бежать не мог;
В тот день, когда великий свет с небес
Жег в самой низшей точке катящего года,
На берегу пустынном моря они сошлись.
И прежде никогда Артур так не боролся
Как в этот роковой, последний бой на Западе.
Висел туман белесый смерти над песком и морем:
Неся озноб тому, кто раз его вдохнул, он в кровь
Спускался, пока не станет сердце все холодным
Из-за бесформенного страха; Артур был даже
В замешательстве, не видел, с кем боролся.
Ибо друзья, как и враги в тумане тенью были,
Друг друга убивали, не зная, кто кого убил;
Одни видение имели о юности златой,
Другие видели, как лица древних духов
На сражение смотрели; и в тумане
Было много благородных дел и много низких,
Сноровки, риска, силы, всё в одном сражении,
И то и дело от войска к войску
Удары и поломанные копья, разбитая броня,
Щиты, а также лязг мечей и треск
Разбитых топорами шлемов и крики
«За Христа» у тех, кто падал и в небеса
Смотрел, но видел лишь туман;
И возгласы язычников и рыцарей предавших,
И клятвы, ругань, брань и богохульства,
Пот, корчи, муки и легких тяжкий труд
В тумане плотном, призывы к свету
И стоны умирающих, и мертвых голоса.

И, наконец, после стенания на смертном ложе
Молчание приходит, и через смерть
Иль забытье пред смертью, на берегу том,
Кроме шепота клокочущего моря,
Настала мертвая повсюду тишина;
Когда печальный день склонился к сумеркам,
Подул ужасный ветер прямо с севера,
Развеялся туман, и с ветром начался
Прилив, окинул взглядом, побледнев, король
Все поле битвы, никто не двигался,
Не слышно было ни стонов христиан,
И ни язычников; лишь серая волна
Катилась меж лицами умерших взад, вперед
Покачивая беспомощные руки, и вверх, и вниз,
Пустые подбрасывая шлемы павших,
И дрогнули мечи, сражавшиеся когда-то с Римом,
И раскатился далеко вдоль мрачных берегов
Вдруг голос древних дней и дней грядущих.

И сэру Бедиверу тогда сказал король Артур,
Белее, чем туман, что целый день
Висел над полем битвы, был король:

"Ты слышишь этот глас, что сотрясает мир,
Опустошает узкую полоску, где идем мы,
И бьет умерших по лицу, моих умерших,
Как если б для меня не умерли они?
O, Бедивер, ведь сердце в замешательстве,
Пока не знаю я, кто я и откуда,
Являюсь ли я точно королем.
Мне кажется, что я король лишь мертвых ".
"Then rose the King and moved his host by night,
And ever pushed Sir Mordred, league by league,
Back to the sunset bound of Lyonesse —
A land of old upheaven from the abyss
By fire, to sink into the abyss again;
Where fragments of forgotten peoples dwelt,
And the long mountains ended in a coast
Of ever-shifting sand, and far away
The phantom circle of a moaning sea.
There the pursuer could pursue no more,
And he that fled no further fly the King;
And there, that day when the great light of heaven
Burn'd at his lowest in the rolling year,
On the waste sand by the waste sea they closed.
Nor ever yet had Arthur fought a fight
Like this last, dim, wierd battle of the west.
A death white mist slept over sand and sea:
Whereof the chill to him who breathed it, drew
Down with his blood, till all his heart was cold
With formless fear; and ev'n on Arthur fell
Confusion, since he saw not whom he fought.
For friend and foe were shadows in the mist,
And friend slew friend not knowing whom he slew;
And some had visions out of golden youth,
And some beheld the faces of old ghosts
Look in upon the battle; and in the mist
Was many a noble deed, many a base,
And chance and craft and strength in single fight,
And ever and anon with host to host
Shocks, and the splintering spear, the hard mail hewn,
Shield-breakings, and the clash of brands, the crash
Of battleaxes on shattered helms, and shrieks
After the Christ, of those who falling down
Looked up for heaven, and only saw the mist;
And shouts of heathen and the traitor knights,
Oaths, insult, filth, and monstrous blasphemies,
Sweat, writhings, anguish, laboring of the lungs
In that close mist, and cryings for the light,
Moans of the dying, and voices of the dead.
Last as by some one deathbed after wail
Of suffering, silence follows, or thro' death
Or deathlike swoon, thus over all that shore,
Save for some whisper of the seething seas,
A dead hush fell; but when the dolorous day
Grew drearier toward twilight falling, came
A bitter wind, clear from the North, and blew
The mist aside, and with that wind the tide
Rose, and the pale King glanced across the field
Of battle: but no man was moving there,
Nor any cry of Christian heard thereon,
Nor yet of heathen; only the wan wave
Brake in among dead faces, to and fro
Swaying the helpless hands, and up and down
Tumbling the hollow helmets of the fallen,
And shivered brands that once had fought with Rome,
And rolling far along the gloomy shores
The voice of days of old and days to be.
Then spake King Arthur to Sir Bedivere,
And whiter than the mist that all day long
Had held the field of battle was the King:
"Hearest thou this great voice that shakes the world,
And wastes the narrow realm whereon we move,
And beats upon the faces of the dead,
My dead, as tho' they had not died for me?
O Bedivere, for on my heart hath fall'n
Confusion, till I know not what I am,
Nor whence I am, nor whether I be King.
Behold, I seem but King among the dead."


"на одной стороне,
Слова на языке древнейшем мира этого,
'Возьми меня' но, повернув, увидите,
Слова написаны на языке своем
«Меня ты брось!" Лицо Артура грустно было,
Когда он брал его, но старый Мерлин успокоил,
«Возьми и бей! Выбрасывать же время
Еще так далеко. "
     "on one side,
Graven in the oldest tongue of all this world,
'Take me;' but turn the blade and ye shall see,
And written in the speech ye speak yourself
'Cast me away!' And sad was Arthur's face
Taking it, but old Merlin counsell'd him,
'Take them and strike! the time to cast away
Is yet far off.'"


"рука
Таинственная, чудная, в парче вся белой,
Поймала меч за рукоять, взмахнула им
Три раза, и утащила в озеро его ".
     "an arm,
Clothed in white samite, mystic, wonderful,
That caught him by the hilt, and brandish'd him
Three times, and drew him under in the mere."


"Итак, прощай, иду в далекий путь
Я с теми, кого ты видишь. * * *
В долину внутреннюю Авалона;
Там, где нет ни града, ни дождя, ни снега,
И даже ветер не дует громко; она лежит
Среди лугов счастливая, прекрасная с садами,
С тенистыми ложбинами, увенчанными морем,
Где исцелюсь от тяжких ран ".

Когда сэр Бедивер видит удаляющийся черный силуэт, он восклицает:
 "Уходит он, чтоб быть среди умерших королем,
А после исцеленья тяжких ран
Придет он снова. "
"But now farewell, I am going a long way
With these thou seest. * * *
To the inland-valley of Avilion;
Where falls not hail or rain, or any snow,
Nor even wind blows loudly; but it lies
Deep meadowed, happy, fair with orchard lawns
And bowery hollows crowned with summer sea,
Where I will heal me of my grievous wound."
As Sir Bedivere sees the black hull moving far off, he cries
"He passes to be King among the dead,
And after healing of his grievous wound
He comes again."


"И от рассвета, кажется, пришел, чуть слышный,
Как будто бы потусторонний,
Как будто бы последний отголосок вопля,
Звук, как будто б чудный град был голосом одним
Вкруг короля, вернувшегося из войн ".
"Then from the dawn it seem'd there came, but faint
As from beyond the limit of the world,
Like the last echo born of a great cry,
Sounds, as if some fair city were one voice
Around a king returning from his wars."


"Воюй за короля и здравствуй! Слыхали
Рыцари, слово секретное поведал Бог ему.
Руби топор и меч! Да здравствует король!

Труби труба! Поднимет он из праха нас.
Труби труба! Умножьтесь силы и умрите страсти!
Руби топор и меч! Да здравствует король!

Воюй за короля, умри! и если ты умрешь
Король ведь есть Король, желает высшего всегда.
Руби топор и меч! Да здравствует король!
"Strike for the King and live! his knights have heard
That God hath told the King a secret word.
Fall battleaxe and flash brand! Let the King reign.
Blow Trumpet! he will lift us from the dust.
Blow trumpet! live the strength and die the lust!
Clang battleaxe, and clash brand! Let the King reign.
Strike for the King and die! and if thou diest
The King is King, and ever wills the highest.
Clang battleaxe, and clash brand! Let the King reign."


"И, наконец, он пал
В великой битве за короля "

Или как Герейнт,
"Он увенчал
Жизнь радостную честной смертью и пал
В борьбе с язычниками Северного моря
Сражаясь за безукоризненного короля ".
     "and fell at last
In the great battle fighting for the King,"
or like Geraint,
     "he crown'd
A happy life with a fair death, and fell
Against the heathen of the Northern Sea
In battle, fighting for the blameless King."


"Ах, Боже мой,
Чего не сделала для мира твоего?
О, если б я любила высшее Твое.
Любить возвышенное был мой долг;
Ведь это было б мне на пользу, если б знала,
И было бы приятно, если б понимала.
Нам нужно высшее любить, когда его встречаем,
Не Ланселота, не другого ".

В последнем бою Бедивер говорит прямо:
"О, мой король,
Король везде! поэтому и мертвые имеют королей,
Там также поклонюсь тебе, как королю ".

И Артур отвечает:
"И благо для тебя так говорить в мой мрачный час,
Когда пропал весь смысл в моем престоле,
Если живой иль мертвый чтишь меня за короля.
Король – я, как ни кричали бы они ".
     "Ah, my God,
What might I not have made of thy fair world
Had I but loved thy highest creature here?
It was my duty to have loved the highest;
It surely was my profit had I known;
It would have been my pleasure had I seen.
We needs must love the highest when we see it,
Not Lancelot, nor another."
In the last battle, Bedivere speaks thus plainly: —
     "My King,
King everywhere! and so the dead have kings,
There also will I worship thee as King."
And Arthur replies,
"And well for thee, saying in my dark hour,
When all the purport of my throne hath failed,
That quick or dead thou holdest me for King.
King am I, whatsoever be their cry."


"Старый порядок меняется, уступая место новому,
 И Бог воплощается многими способами,
Чтобы ни один хороший обычай не испортил этот мир ".
"The old order changeth, yielding place to new,
And God fulfils himself in many ways,
Lest one good custom should corrupt the world."