Индославика Слова

ВЛАДИСЛАВ КОНДРАТЬЕВ

                СЛОВО О ПОЛКУ ИГОРЕВЕ, МАХАБХАРАТА, РИГВЕДА И ЛУЗИАДЫ

                Индославика “Слова”

                ;;;;;;; ;;;;

      Важным аспектом в изучении “Слова о полку Игореве” является его язык. О языке “Слова” имеется богатая литература: её список можно найти в “Энциклопедии «Слова о полку Игореве»”[1]. Помимо научных и научно-популярных статей можно найти и любительские, появившиеся в печати после распада СССР, в которых на дилетантском уровне проводятся мысли, что, якобы, великорусский советский великодержавный шовинизм заставлял исследователей, «под прямым диктатом КПСС» выдавать “Слово” за оригинальное высокохудожественное произведение древнерусской словесности, в то время как, якобы, никакого древнерусского языка в принципе не существовало, а был нерусский церковнославянский язык (этот язык авторы таких любительских работ невежественно путают со старославянским языком), потому, де, никакого древнерусского “Слова” не было и быть не могло, так как не было древнерусского языка и etc. Ни опровергать, ни просто приводить (тем более – цитировать) такие опусы, которые можно охарактеризовать словом бредни, нет ни желания, ни смысла.

      Кроме прочего, была попытка О. Сулейменова “выявить” в “Слове” якобы имеющиеся в нём “обширные пласты тюркской (половецко=казахской) лексики”[2] и даже целые тюркские фразы, в дальнейшем якобы скалькированные на русский язык или (намеренно или непреднамеренно) искажённые при переписывании в XVI в. “Слова”, которое, якобы, изначально представляло собой двуязычный текст, где автор (не исключено, что и половец – такой вывод исподволь предлагает читателям Сулейменов) свободно переходил с одного языка на другой, что не только не было замечено авторами исследований, изучавших “Слово” до Сулейменова, но и прямо замалчивалось ими из-за приписываемых им Сулейменовым великодержавных националистических предубеждений, то есть предшествующие исследования памятника, по мнению Сулейменова, носили предвзятый характер, определялись патриотической позицией авторов и содержали мало ценного[3]. И только Сулейменов, по мысли Сулейменова, наконец-то открыл всем глаза на полутюркоязычие “Слова” и его автора. Эти ненаучные взгляды поэта-шестидесятника были подвергнуты научной спокойной критике известными учёными: Л. А. Дмитриевым (тюркологом) и О. В. Твороговым[4], Д. С. Лихачёвым[5], А. Н. Робинсоном[6], Н. А. Баскаковым (тюркологом)[7], которые, разумеется, поэтическую сторону деятельности Сулейменова, по вполне понятным причинам, никак не затрагивали и на оценку поэтической деятельности Сулейменова влияния не оказали.

      Разбор дилетантских, к тому же националистически окрашенных опусов, в которых утверждаются разного рода антинаучные измышления об отсутствии собственного языка у русских, не входит в задачи нашего исследования. Попыткам некоторых (имя им легион) особоретивых исследователей русских (шире – славянских) древностей “объяснить” всё русское (без разбору) заимствованиями из-за рубежа, дал едкую отповедь Д. И. Иловайский: “Остается только предположить, что и весь Русский народ откуда-нибудь заимствован!”[8]Вряд ли нужно пытаться перещеголять историка в его иронии.

      Не входит в задачи нашего исследования рассмотрение того, что неудачный поход второстепенного древнерусского князя, воспетый автором “Слова о полку Игореве”, мог, якобы, служить делу национального великодержавия партии [РСДРП, РСДРП(б), РКП(б), ВКП(б), КПСС], исповедующей интернационализм, ведь элементарная логика таких геростратовых статеек и более объёмных опусов никогда не была их сильной стороной. Стоит обратить внимание на то, что такие измышления калькируют ни на чём не основанные домыслы Андре Мазона (фр. Andr; Mazon)[9], который полагал, что целью создания “Слова” было оправдание экспансионистских устремлений Екатерины II в Северном Причерноморье[10]. При таком развитии ситуации можно, без опасения ошибиться, предположить, что через пару десятков лет, если не раньше, будет выдвинута (и “научно обоснована”) концепция создания “Слова о полку Игореве” как обоснование воссоединения Крыма с Россией.

      Если говорить коротко и общо, то стоит, в целом, разделить точку зрения С. П. Обнорского[11], который обстоятельно описав языковые особенности памятника на фоне однородных и одновременных ему текстов, пришёл к выводам, гласящим, что “совокупность общих особенностей языка оригинала «Слова»... выдает в языке памятника нормальный русский литературный язык старшей поры, язык, который свидетельствуется и иными основными источниками, ...норма языка «Слова о полку Игореве», языка цельного в своей системе и архаического по самому своему строю”[12]. О древнерусском языке старшей поры, на котором и написано, по С. П. Обнорскому, “Слово”, он посвятил статью “Происхождение русского литературного языка старейшей поры”[13]. Даже несмотря на то, что не все исследователи, по разным причинам, впоследствии приняли эту точку зрения как слишком “крайнюю”, однако они вынуждены признать, что “язык Слова о полку Игореве – язык собственно русский”[14] т.е., безусловно, древнерусский[15].

      Недостатком любительских работ, в том числе и о языке “Слова”, является то, что их авторы, по незнанию или другим причинам, находятся в плену представлений, что существуют языки, так сказать, “чистые” и “нечистые”: языки “чистые”, по их представлениям, состоят из, так сказать, однородных элементов (присущих только, скажем, “германским”, или тюркским, или иным другим языкам), а языки “нечистые”, якобы, содержат в себе элементы, заимствованные из других (“чистых” или “нечистых”) языков. Комментировать такие ненаучные построения вовсе невозможно.

      Очевидно, что исследования С. П. Обнорского и тех учёных, которые разделили, в целом, его выводы о языке “Слова” как памятника, написанного нормальным русским литературным языком старшей поры, языком, который свидетельствуется и иными основными источниками, где норма языка «Слова о полку Игореве» представляет собой норму “языка цельного в своей системе и архаического по самому своему строю”[16], неспециалистами, такими, как, например, Сулейменов, были восприняты в их системе координат, как утверждения о том, что, по их (С. П. Обнорского и других) мнению, русский язык, или язык только “Слова” – некий однородный (в терминах упомянутых непрофессионалов – “чистый” язык).

      Понятно, что встретив в “Слове” заимствования из других (в том числе – и неславянских) языков, эти любители этимологизировать лексику “Слова” должны были испытать потрясение: они-то считали, что язык “Слова” – исключительно русский (ведь, по их мнению, именно это им и доказывали С. П. Обнорский и др.), а в памятнике есть слова и из других языков. А далее своё невежество они переносят на профессиональных исследователей, а через них – на само “Слово”. Понятно, что “Слово” здесь совершенно ни при чём. Языков “чистых” или “нечистых” в природе попросту не существует, все языки содержат заимствованную лексику, возможно, даже, заимствование грамматики (вспомним так называемые языки балканского языкового союза: это языки балкано-славянские [болгарский, македонский, частично сербскохорватский, особенно его торлакское наречие, или диалект – призренско-тимокский диалект[17]], романо-балканские [румынский, арумынский, мегленорумынский, истрорумынский], греческий[18] [новогреческий, чем он значительно отличается от древнегреческого в его литературных диалектах и койне, от среднегреческого], албанский и цыганский, – эти языки принадлежат к пяти различным ветвям индоевропейской семьи языков: славянской, романской, греческой, албанской и индоарийской).

      Эти языки, принадлежа к разным ветвям и.-е. семьи языков, обнаруживают, отмечаемое с начала XIX в., значительное и систематическое сходство на фонетико-фонологическом, морфосинтаксическом, синтаксическом, лексическом, словообразовательном и даже фразеологическом уровнях. В настоящее время установлено значительные схождения указанных выше языков в области лексики и фразеологии (как в форме, так и в семантике), эти языки характеризуются рядом общих черт в фонетике и грамматике; так, они (или их диалекты) обладают, в том числе, фонемой среднего ряда среднего подъёма, сходными инвентарями и правилами дистрибуции гласных и согласных фонем, сходными системами падежного склонения постпозитивным определённым артиклем, изоморфными формами будущего времени, перфекта и кондиционала, гипертрофированными системами глагольных претеритов, а также проявляют тенденцию к аналитическим конструкциям и редундантности.

      Не вдаваясь в подробности, проиллюстрируем, например, наличие постпозитивного определённого артикля, что, среди прочих черт, характеризует языки балканского языкового союза, такими классическими примерами: русскому слову «волк» в болгарском соответствует слово «вълкът» (состоящее из собственно слова волк, то есть «вълк» и артикля «ът», представляющего указательное местоимение «то» [тъ –> ът][19]); в румынском – lupul (где lup – это румынское продолжение латинского слова lupus «волк», утратившего в румынском окончание -us, и артикля ul, представляющего, как и французский определённый артикльLe для мужского рода в единственном числе, La – для женского в единственном числе и Les для мужского и женского родов во множественном числе, румынское продолжение латинского указательного местоимения ille)[20]; в албанском – ujku «волк», где ujk соответствует славянскому (сербскому) вук «волк», а u – это артикль.

      Поэтому, когда мы находим в “Слове” заимствования, это не свидетельствует о том, что русский язык (язык “Слова о полку Игореве”) является “нечистым”, не нужно думать, что исследователи, доказавшие, что язык “Слова” – это древнерусский язык, тем самым отрицают наличие в нём лексики заимствованной. Нужно только не придумывать этимологии словам, посредством которых исследователи-любители тщатся доказать свои умозрительные (априорные) предположения о наличии в рассматриваемом нами памятнике таких, якобы, заимствований, которые, якобы, ставят под сомнение тот факт, что “Слово” вообще сочинено на русском (древнерусском) языке.

      Разумеется, в “Слове”, как и в любом другом сочинении на любом языке, имеется заимствованная лексика, но интерес представляет выявление действительных заимствований из других языков, а не навязывание “Cлову” того, чего в нём заведомо нет.

      В данной работе мы покажем наличие в “Слове” и.-а. лексики, точнее будет сказать – индославской (индославянской), исконнородственной и для и.-а. языков, и для славянских.

     P. S. Продолжение см.: Владислав Кондратьев. Индославика “Слова”: Харалуг



[1] См.: Колесов В. В. Язык«Слова» // Энциклопедия «Слова о полку Игореве»: В 5 томах. Рос. акад. наук. Ин-т рус. лит. (Пушкин. дом). СПб., 1995. Т. 5. Слово Даниила Заточника – Я. Дополнения. Карты. Указатели. С.; см. также: Калайдович К. Ф. На каком языке писана Песнь о полку Игоря... // Тр. ОЛРС. 1812. Ч. 4. С. 177 – 181; Востоков А.Х. Рассуждение о славянском языке // Там же. 1820. Ч. 17. С. 8, 53; Греч Н.И. Чтения о русском языке. СПб., 1840. С. 167; Дубенский. Слово. С. XI – XII, XLIII – LV; Головин. Примечания. С. XII и след.; Аксаков К. С. Ломоносов в истории русской литературы и русского языка // Соч. М., 1875. Т. 2. С. 141 – 144; Огоновский. Слово. С. XIX – XXIV; Сушицький Т. До питання про літературну школу XII в. // Зап. наукового товариства в Ки;ві. 1909. Кн. 4. С. 3 – 7; Обнорский С. П. Очерки по истории русского литературного языка старшего периода. М.; Л., 1946. С. 132 – 198; Якубинский Л. П. О языке «Слова о полку Игореве» // Докл. и сообщ. Ин-та рус. яз. М.; Л., 1948. С. 69 – 79; Он же. История древнерусского языка. М., 1953. С. 320 – 327; Tschi;ewskij D. Geschichte der altrussischen Literatur im 11., 12. und 13. Jahrhundert: Kiever Epoche. Frankfurta. M., 1948. S. 330, 345, 348; Булаховский Л. А. Слово о полку Игореве как памятник древнерусского языка // Слово – 1950. С. 130 – 163 (то же: Булаховский Л. А. Избр. труды. Киев, 1978. Т. 3. С. 441 – 480); ЧапленкоВ. Мова Слова о полку Ігореві. Вінніпег, 1950. С. 16 – 26. (Slavistica. Праці Ін-ту слов’янознавства. Ч. 7); Лихачев Д. С. Устные истоки. С. 62 (то же: Лихачев. «Слово» и культура. С. 195 – 196); Он же. Изучение «Слова о полку Игореве» и вопрос о его подлинности // Слово – 1962. С. 30 – 39; Он же. Когда было написано «Слово о полку Игореве»? // ВЛ. 1964. № 8. С. 148—149; Он же. Слово о полку Игореве // Лихачев Д. Великое наследие. М., 1975. С. 175; Гринкова Н.П. О языке «Слова о полку Игореве» // Изучение языка писателей. Л., 1957. С. 12 – 42; Пінчук С. П. Мова и стиль «Слова о полку Ігоревім» // Укр. мова в школі. 1963. №1. С. 18 – 27; Котляренко А.Н. Сравнительный анализ некоторых особенностей грамматического строя «Задонщины» и «Слова о полку Игореве» // «Слово» и памятники. С. 127 – 196; Jakobson R. Selected Writings. The Hague; Paris, 1966. Vol. 4. P. 202 – 220; Німчук В. В. «Слово о полку Ігоревім» і народна мова // Мовознавство. 1967. №4. С. 79 – 81; 1968. №1. С. 36 – 40; Евгеньева А. П. «Слово о полку Игореве» и русский литературный язык старшего периода // Пути изучения древнерус. лит-ры и письменности. Л., 1970. С. 31 – 43; Bida K. Linguistic Aspect of the Controversy over the Authenticity of the Tale of Igor’s Campaign // Canadian Slavonic Papers. Toronto, 1956. Vol. 1. P. 80 – 85; Ларин Б. А. Лекции по истории русского литературного языка (X – сер. XVIII в.). М., 1975. С. 159 – 178; Колесов В. В. Ударение в «Слове о полку Игореве» // ТОДРЛ. 1976. Т. 31. С. 28 – 37; Творогов О.В. Некоторые принципиальные вопросы изучения «Слова о полку Игореве» // РЛ. 1977. №4. С. 96 – 101; Он же. Мова «Слова о полку Игореве» (підсумкі і завдання вивчення) // Мовознавство. 1975. №6. С. 6 – 31; Горшков А.И. Теория и история русского литературного языка. М., 1984. С. 93 – 97. [2] См.: Сулейменов О. О. АЗ и Я. Книга благонамеренного читателя. Алма-Ата, 1975. [3] См.: Там же. [4] См.: Дмитриев Л. А., Творогов О. В. «Слово о полку Игореве» в интерпретации О. Сулейменова // Русская литература. 1976. №1. С.257, 258—263; [5] См.: Лихачев Д. С.Гипотезы и фантазии в истолковании темных мест «Слова о полку Игореве» // Звезда. 1976. №6. С. 203 – 210; Он же. Догадки и фантазии в истолковании текста «Слова о полку Игореве»: (Заблуждения О. Сулейменова) // Лихачев. «Слово о полку Игореве» и культура его времени. Л., 1985. С. 310 – 328. [6] См.: Робинсон А. Н. О задачах сближения славистической и тюркологической традиций в изучении «Слова о полку Игореве» // Слово. Сб. – 1976. С. 191 – 206. [7] См.: Баскаков Н. А. Ещё о тюркизмах «Слова о полку Игореве» // Н.А. Баскаков. «Слово о полку Игореве». Памятники литературы и искусства XI – XVII веков. М., 1978. С. 59 – 68 (Прим. 8). [8] См.: Иловайский Д. И. Начало Руси («Разыскания о начале Руси. Вместо введения в русскую историю»). М., 2002. [9] См.: Le Slovo d’Igor, par Andr; Mazon. Paris, 1940; см.: Дмитриева Н. Л. Мазон Андре // Энциклопедия «Слова о полку Игореве». Т. 3: К – О. [10] См.: Творогов О. В. Скептический взгяд на «Слово» // Энциклопедия «Слова о полку Игореве. Т.4: П – Слово. [11]Обнорский Сергей Петрович [14 (26)/VI – 1888, Петербург – 13/XI – 1962, Москва) – историк русского языка, диалектолог и лексикограф. Окончил историко-филологический факультет Петербургского университета (1910), преподавал там же и в МГУ; в 1944 – 50 гг. – директор Института русского языка АН СССР. Член-корреспондент АН СССР (1931), акад. (1939). [12] Обнорский С. П. Очерки… С. 196, 198; см. также: Он же. «Слово о полку Игореве» как памятник русского литературного языка// Рус. яз. в школе. 1939. №4. С. 9 – 18 (то же: 120 лет Ленингр. гос. ун-та: Тез. докл. Л., 1939. С. 119 – 121). [13] См.: Он же. Происхождение русского литературного языка старейшей поры // Юбилейный сб., посвящ. тридцатилетию Вел. Окт. соц. революции. М.; Л., 1946. Ч. 2. С. 789—793. [14]Евгеньева А.П. «Слово о полку Игореве» и русский литературный язык старшего периода. С. 37. [15] См.: Колесов В. В. Язык«Слова». [16] Обнорский С. П. Очерки… С. 196, 198; см. также: Он же. «Слово о полку Игореве» как памятник русского литературного языка// Рус. яз. в школе. 1939. №4. С. 9 – 18 (то же: 120 лет Ленингр. гос. ун-та: Тез. докл. Л., 1939. С. 119 – 121). [17] См.: Крчемер А. Г., Невекловский Г. Сербохорватский язык (сербский, хорватский, боснийский языки) // Языки мира. Славянские языки. М., 2005. С. 68; Соболев А. Н.Диалекты восточной Сербии и западной Болгарии // Малый диалектологический атлас балканских языков. Материалы второго рабочего совещания (Санкт-Петербург, 19 декабря 1997 года). СПб., 1998. С.59 – 77; Browne W. Serbo-croat // The Slavonic Languages / Comrie B., Corbett G. London, NewYork: Routledge, 1993.P.306 – 387; Lisac J. Hrvatski dijalekti i govori ;tokavskog narje;ja i hrvatski govori torla;kog narje;ja // Hrvatska dijalektologija 1. Zagreb: Goldenmarketing – Tehni;kaknjiga, 2003. P.141 –153. [18] См.:Нерознак В. П. Греческий язык // Лингвистический энциклопедический словарь. М., 1990. [19] См.: Георгиев В. К вопросу о балканском языковом союзе [20] См.: Пиотровский Р. Г. Формирование артикля в романских языках. Л., 1963. С. 286; Он же. Развитие категории артикля в романских языках. М., 1954. С. 90; см. также: Чудинова Ю. В. Определенный артикль во французском тексте и средства его передачи в русском языке: монография. Астрахань, 2016. С. 8 и сл.

© 07.09.2016 Владислав Кондратьев
© Copyright: Владислав Олегович Кондратьев, 2016
Свидетельство о публикации №216090701532