Детство моё босоногое
Всего же шестеро по счёту.
Все не вмещались на скамье,
Но папа проявил заботу.
Он без труда мне сколотил,
Отдельный стульчик не моргая.
И я ни сколько не грустил,
Что он такой,как и в сарае.
На коем мать коров дои'т,
Но мне то что,сидеть удобно.
Ни чуть не портит аппетит,
Да мы и жрали,что угодно.
Всё помню детство,как сейчас,
А кое что вообще детально.
Дома,людей,обрывки фраз,
И это всё,как смысл сакральный.
У нас был вросший в землю дом,
В нём были окна,как бойницы.
На крыше дёрн,труба с ведром,
Он и сейчас мне часто сниться.
Мы жили бедно не в пример,
Заморских блюд вообще не знали.
И это всё тот лысый хер*,
Т огда в зарплате всех сровняли.
Кружок колбаски и халву,
Мы отродясь ещё не знали.
*Кандык весной,то бишь траву',
Как гуси в рощице щипали.
Родитель наш пахал,как вол,
Чтоб прокормить свою ораву.
Строгал,пилил,косил,полол,
И на чём свет крестил державу.
За то что весь крестьянский быт,
Весь состоял с одной работы.
И люди плакали навзрыд,
Другой не ведая заботы.
Но нам,от роду босоногим,
Не ясен был папашкин гнев.
Ведь мы не знали безнадёги,
Абы поесть без порчи нерв.
И в лес гурьбой,а то купаться,
Ловить карасиков к ухе.
И заразительно смеяться,
И верить всякой чепухе.
Сейчас ни кто уже не помнит,
Как мы все бредили войной.
В кустах скрывались от погони,
Чтоб выжить в битве мировой.
Ходили строем,песни пели,
Взлетал над полем детский альт.
Про ночь,про жгучие метели,
И про солдатскую печаль.
Ну а зимой,при слабом свете,
Играли,кто во что горазд.
А за окном свирепый ветер,
Гремел ведром,пугая нас.
Вот так и жили,и признаться,
Всё что сейчас я рассказал.
Вам ложью не должно казаться,
Я здесь ни словом не соврал.
И это всё тот лысый хер*-имеется в виду Никита Хрущёв,
в начале шестидесятых годов,зарплата не должна была
превышать 60 рублей,хоть сутки паши.
*Кандык-раннее весеннее растение со сладкой луковицей.
Свидетельство о публикации №116090503012