мишень для последнего поцелуя

есть люди, видящие сны черно-белыми, контрастными, есть те, кто редко запоминает их или не запоминает вовсе. я всегда считал это чем-то далеким и странным от себя, необычным, потому что это как упустить что-то важное, побывать там, где никогда не был, сделать то, что задумал и не сделал по определенным причинам. как пожелтевшие с разводами от старости обрывки фотографий в стеклянной бутылке - разбить и сложить заново. метод проб и ошибок. а если постараться и внимательно присмотреться к каждому кусочку единого целого, так или иначе перед глазами всплывет то самое первоначальное подлинное изображение. и бывает, что ты ни о чем не подозревая находишься в одном месте, но и в поле моего зрения, необъяснимо прекрасное чувство твоей недоступной доступности. вот и я сейчас пытаюсь сложить воедино разбросанные по крупицам части пазла одного из прожитых мною дней
сердце разрывается от удушающей боли, но она заигрывает со мной так умело красиво и нежно, что я ничего не хочу с этим делать. стопы прилипают к гранитовым плитам, когда я с осторожностью пытаюсь сделать новый шаг под украшенную высохшими фиалками арку. меня не покидает чувство, будто бы это место кто-то выдумал за меня, или за мгновение до моего появления в нем уничтожил все, что могло быть связано с жизнью. знаете как вибрирует пространство? оно не позволяет тебе ровным счетом ничего, заставляет дышать до сжатия грудной клетки, окутывает глаза противной белеющей пеленой, словно пылью, и ты стоишь , прикованный этим сотрясением частиц, этой кем-то придуманной ненастоящей дрожью. размыто, но я вижу перед собой чей-то ускользающий силуэт, то появляющийся, то скрывающийся поодаль гигантской арки. он тянет меня за собой крепкой незримой нитью, и препятствуя вибрации я чувствую, что могу идти дальше. в этом месте безбожно красиво: кроваво-мертвые розы сплелись с обугленными плитами, их разбросанные повсюду острые шипы царапают кожу, и легкая дымка тумана устилает посеревшую от осеннего холода траву. фантомный образ замирает у темного омута, настолько зловеще темного, как будто бы неизвестный разлил в него литры черных чернил, бережно усыпал сверху рыжими листьями, оставив их исподволь набухать этим мраком и рассеялся, сойдя на нет. я не могу развидеть лицо незнакомца, но мне кажется, возможно я даже уверен, что если бы он вел меня за собой к смерти - я бы беспрекословно последовал за ним. в густых лапах голубых елей виднеются прозрачные, отливающие лазурью стены хрустального храма. они хрупки перед любым движением и звуком, словно подвешенные в небе стеклянные бомбы. если подойду ближе - не успею уловить, как разлетаюсь пунцовыми пулями. силуэт постепенно проявляется подобно негативу и теперь я осознаю, кто стоит в центре чуждой всему земному тягости. он, точно в синхронной реальности, минует чернеющие ограды, трескающиеся плиты, пока не каменеет за моей спиной. мне было страшно всего лишь пару моментов до, а сейчас я готов к любому завершению этого пленума. я - мишень для его последнего поцелуя. губы немеют, приходится излагаться шепотом, глядя в округлые дымящиеся дыры на месте, где когда-то горели глаза. он продолжает говорить , пока блестящие осколки рассекают мое лицо, пока стеклянные иглы пронизывают щеки. кожа сползает, слух притупляется и больше ничего нет, ничего не было. это последний раз, когда я видел его здесь, без какого-либо представления о том, зачем и что именно он хотел сказать.
где мне искать это место?