Солнце над Гуантанамо

Холод приклада настолько силён, что режет руки.
Щелчок затвора. Дежурная песня на всякий случай.
Через двадцать деревьев по ходу пьесы,
По замыслу режиссёра,
Начинают сливаться звуки.
Щелчок затвора. Щелчок затвора.
Может, чего и получится.
Щелчок затвора.
Через решётку (прямо по курсу) пролезет любая кошка,
Но никак уж не ты. Сколько лет скучаешь по керосиновой лампе,
По узкой кровати, смятой постели,
Сухим и тёплым ладошкам?
А здесь бесконечные штампы. И всё под одну гребёнку. Бумаги, штампы.
Щелчок затвора, мой команданте,
Щелчок затвора.
Неуёмное завтра сидит внутри, но ни разу не наступило.
Сумасшедшие звёзды крадутся в сны и ласкают душу.
Помнишь песню, что, сидя на кухне,
С тобой учили?
Только потому, что всё идёт как идёт, ничего не будет нарушено.
Стреляй, команданте.
Стреляй в кого хочешь,
Своих не трогай.
Стреляй в кого хочешь —
Своих не трогай.
Холод приклада невероятен, как ночь на Аляске.
Дежурная песня — несколько уверенных звуков, вырванных из гортани.
Ходишь всю жизнь вдоль решётки.
Вскоре по ходу сюжета казнят режиссёра.
И только встаёт, невзирая на замысел пьесы, на песнепляски,
Ещё одно Солнце над Гуантанамо.
Щелчок затвора.
Щелчок затвора.
Щелчок затвора.

17 января 2010.