Старый композитор

Ах, какая прекрасная погода стояла в Вене весной 1894! Солнце играло своим отражением в дворовых прудиках и уличных лужах, а почки на деревьях готовы были вот-вот взорваться зелёным буйством новой жизни.
Тобиас, юный мальчонка одиннадцати лет, бежал по улице, весело пиная перед собой камушек. Настали его долгожданные выходные, когда начальник кадетского корпуса для мальчиков отпускал воспитанников домой. Тобиас был весел, улыбался во весь рот и подпрыгивал так высоко, что казалось, будто он вот-вот достанет макушкой до радостного солнца.
Пробегая очередной квартал, знакомый ему до каждой песчинки на мостовой, мальчишка вдруг остановился. Ему почудилось, будто невидимый маленький волшебник опустился к нему с дерева и начал напевать какую-то красивую, приятную мелодию. Мальчишка завертел головой в разные стороны, пытаясь понять, откуда же взялся этот прекрасный звук и где прячется тот маленький добрый волшебник, который творит такую красоту. Его взгляд скользнул вдоль улицы и увидел, что дверь одного из зданий приоткрыта. Тобиас подошёл чуть ближе. И, о чудо, с каждым шагом музыка становилась громче! Мальчишка заглянул в приоткрытую дверь и увидел длинный коридор, ведущий направо, и узкую, крутую винтовую лестницу, ведущую вверх. Тоби проник внутрь здания и огляделся. На стенах висели портреты красивых мужчин в париках, под каждым из которых было по маленькой табличке с именами. А чуть впереди, на самом карнизе первого этажа красовалась табличка: "Школа музыки и песнопения имени И. С. Баха".
"Интересно, кто такой этот Баха, что в честь него даже школу назвали?" - подумал Тобиас и, незаметно прошмыгнув мимо одного из открытых кабинетов, поднялся по лестнице. Тихонько добравшись наверх, он обнаружил, что попал на странный тёмный балкон с несколькими скамеечками и подставкой с исписанными листами бумаги. А музыка продолжала играть: теперь она слышалась совсем близко и отчётливо, но отчего-то стала печальнее и пронзительнее, словно плакала, вспоминая о давно ушедшей юности. Осторожно ступая, Тоби подкрался к самым перилам, взглянул вниз и ахнул от удивления и восторга. Он очутился над комнатой, освещённой множеством светильников, мягкий свет который рисовал причудливые тени на украшенных лепниной стенах. Здесь тоже были портреты красивых мужчин в париках, только теперь других. Пол был выстелен тёмным дубом. А почти в самом центре, чуть ближе к балкончику, где прятался Тобиас, стоял рояль. Ох, таких красивых и правильных роялей Тоби не видывал даже на картинках учебников! Три аккуратные ножки, идеальный черный изгиб, словно узкая талия балерины, открытая крышка, под которой струны золотятся, как чешуя сказочной рыбины с океанского дна.
За роялем сидел мужчина: тот самый "невидимый волшебник", который чудом создавал прелестные звуки. Тоби внимательно рассмотрел его. Тому было определенно больше 60 лет: седые волосы серебрились на голове, и, хоть лица его было не разглядеть, шею прочерчивали глубокие морщины. Руки мужчины были грубые, грузные, тоже все в морщинах, что придавало ещё больше контраста музыке, которую он играл. Его тяжёлые пальцы порхали по клавишам подобно легким летним бабочкам.
Тобиас как зачарованный сидел на корточках и наблюдал за мужчиной. А музыка продолжала звучать. Она то замирала, словно прислушиваясь сама к себе, то вдруг вскакивала и бежала, мчалась вперёд, прыгая вниз и вверх, то затихала и плыла лебедем по прудику, оставляя на воде мелкую рябь. Иногда она совсем замолкала, и мальчишка мог видеть, как мужчина, убрав руки с клавиш и слегка потирая их, что-то шепчет себе под нос. Затем он переворачивал страницу с нотами, несколько мгновений смотрел в неё... А потом его руки поднимались с колен и начинали творить новую мелодию.
Тобиас сидел, заворожённый. Он не знал, сколько прошло времени. Да и казалось, время тоже присело с ним рядом, чтобы посмотреть в щель между перилами и прислушаться к каждому звуку.
Через некоторое время мужчина перестал играть. Он достал из стопки бумаги, лежавшей подле него, несколько чистых нотных листов и принялся что-то быстро-быстро писать в них. Затем, поставив эти листы вместо нот, он заиграл. Мелодия эта заставила что-то защипать в горле у Тобиаса. Маленькая соленая капелька скользнула к уголку его глаза и, так и не упав вниз, застыла на щеке. Она, эта только что написанная музыка, была непохожа на то, что мужчина играл до этого. Она была спокойнее, тише, нежнее, но вызывала ещё больше печали и благоговения. Мелкие трели, широкие аккорды, одиночное стаккато - все слилось в одно большое и прекрасное чудо.
Но вдруг это чудо прекратилось. "Как же так? Должен же быть конец! Почему она остановилась вот так, на полуслове?" - Тоби даже рот раскрыл от удивления.
Мужчина тяжело вздохнул, нажал ещё несколько клавиш наугад. Затем, почесав в затылке, он встал, собрал все листы с нотами в одну стопку, закрыл крышку рояля и ушёл из волшебной комнаты.
Тобиас, посидев в этой неожиданной тишине ещё несколько минут, спустился по винтовой лестнице вниз и стремглав бросился домой.
Не успев даже отдышаться, мальчишка забежал в кабинет, где за большим столом сидел его отец.
- Папочка, папочка! - задыхаясь от стремительного бега, проговорил Тоби.
- Да, сынок, - отец посмотрел на него поверх очков. - Наконец-то ты вернулся. Ну как учеба? Вас уже учат маршировать?
Тобиас как будто пропустил все расспросы отца мимо ушей и затараторил с большей энергией:
- Папочка, я хочу делать красивую музыку! Ты купишь мне пианино?
Отец Тоби сначала вскочил, затем побелел, затем покраснел, а потом снова побелел.
- Что? Пианино? Зачем тебе пианино? - удивился отец.
- Я хочу делать музыку! - упрямо повторил сын.
- Что за глупости! Нет, сынок, это слишком глупо и безответственно с твоей стороны, - отец покачал головой.
- Но почему? - голос мальчишки дрогнул.
- Потому что это пустая трата времени, - отец начинал сердится, а подбородок Тобиаса дрожать вслед за голосом. - Неужели ты думаешь, что я стану беспрекословно выполнять все твои прихоти? Ты будущий военный, сынок, и ты должен гордится этим и думать только об этом. А эту ерунду с музыкой оставь, это все пустое, для девчонок, - последнюю фразу отец проговорил, садясь обратно за стол и снова беря в руки газету.
- Но папа, - Тоби хотел было возразить, что он видел, как здорово играл сегодня пожилой мужчина, но отец прервал его резко:
- Никаких возражений! Хватит летать в облаках, иди лучше помоги матери в саду.
Надувшись, но твёрдо решив стоять на своём, мальчишка отправился в сад.
"Ничего, я все равно научусь!" - улыбнулся он про себя, понимая все же, что его ждёт, если отец узнает, что сын ослушался его.
На следующий день Тобиас проснулся ни свет ни заря и первым же делом побежал в кадетскую школу, несмотря на то, что у него был выходной. Поднявшись на третий этаж, он забежал в библиотеку. Спустя полчаса тщательных поисков, Тобиас с гордо поднятой головой вышел из библиотеки, держа в руках целую стопку книг, брошюр и тетрадей для самостоятельного обучения игре на фортепиано. Усевшись на лавочку в сквере рядом с музыкальной школой, он принялся читать. Он поглощал страницу за страницей, жадно вчитываясь в каждое слово. Он узнал, что портреты мужчин в париках на стенах, на самом деле - портеры величайших композиторов. Он узнал, что на свете существует всего лишь семь нот, но из них может получится сотня, тысяча, нет, - десять тысяч! - совсем разных и по-своему красивых произведений.
Так он просидел до полудня. А как только часы на городской площади пробили час, он направился в музыкальную школу. Так же, как и днём ранее, он прошмыгнул мимо открытого кабинета, в котором молодой учитель рассказывал ученикам о строении гаммы. Тобиас взобрался по лестнице и очутился на том же балкончике. Теперь, прочтя несколько книжек, он знал, что это не просто балкончик, это называется клирос - место, где поёт хор во время праздников.
Внизу, разложив ноты на крышке рояля, сидел тот же самый мужчина. Тоби решил, что он пришёл всего несколько минут назад: музыка ещё не звучала, а музыкант бережно протирал свои очки темно-зеленой тряпочкой.
Спустя несколько минут он заиграл. Теперь он играл совсем другие произведения. Тобиас заворожённо слушал его, восхищаясь тому, как ловко и безошибочно его кажущиеся на первый взгляд неуклюжими пальцы скользят по клавишам рояля, извлекая из них самые пронзительные, самые прекрасные звуки на свете. Музыка была новой не вся. Через два часа мальчишка неожиданно услышал ту самую прелестную мелодию, которую ещё вчера мужчина записал на листке.
"Значит, он тоже великий композитор! И как это я раньше не догадался!" - восторженно подумал Тобиас. Он слушал, как вереница звуков сплетается между собой и образует волшебное кружево, как вдруг... Музыка снова стихла. Стихла на том же самом моменте, что и вчера, так и оставшись незавершенной.
Мужчина просидел ещё полчаса в тишине, что-то записывал и тут же зачеркивал, нажимал клавиши по одной или аккордом. Наконец он обречённо вздохнул и, собрав ноты, вышел.

Так продолжалось три месяца. Каждый день Тобиас, окончив занятия в кадетской школе, спускался в подвальный этаж, где в первый же день отыскал старенькое, потрепанное и избитое нерадивыми учениками пианино и принялся учиться играть. Поначалу гаммы, как было написано в книжке. Потом он выучил разные тональности, аккорды. Он узнал, что бывают разные техники игры, и каждую из них пытался повторить, сравнивая объяснения в книге с игрой великого пожилого композитора из музыкальной школы. Так и проходил каждый его день: утром - занятия, после занятий - несколько часов игры на пианино, а вечером - скорее в музыкальную школу, послушать старого волшебника.
Тобиас услышал множество разных пьес и сонат, многоголосных партитур и лёгких незамысловатых мелодий. Но окончание каждого дня было неизменным: старый композитор играл прекрасную, самую лучшую незаконченную мелодию, пытаясь придумать её конец, и, выбившись из сил, уходил, так и не закончив своё творение.
Научившись не только играть, но и записывать ноты, Тобиас в один из дней постарался записать эту волшебную, ни на что не похожую мелодию. Он боялся, что услышал её как-то не так, боялся, что при написании допустил ошибку. Однако, когда он в очередной раз сел за старенькое пианино в подвале кадетской школы, то не поверил своим ушам. Из под его пальцев, словно по волшебству, полилась та самая мелодия, самая прекрасная на свете. От радости мальчишка вскочил и начал прыгать по всей комнате, танцуя и смеясь. "Я помогу ему. Я помогу величайшему композитору дописать самое прекрасное произведение на свете!" - твёрдо решил для себя Тоби. Он придумывал кусочки мелодий, записывал их, менял местами, пока в один прекрасный день у него не получилось окончание: то самое, которое так долго искал великий композитор. Радостно вскочив со стула, Тобиас побежал со всех ног в музыкальную школу, прихватив с собой исписанный нотный листок. Он добежал до знакомой входной двери, промчался мимо кабинета и направился не на свой балкончик, а прямиком в волшебную комнату, в которую ещё никогда не осмеливался заходить. Но, войдя туда, мальчишка остановился как вкопанный, в растерянности озираясь по сторонам. Комната была пуста, а рояль - прекрасный черный рояль! - накрыт какой-то большой грустной серой тряпкой. "Как же это может быть?" - недоумевал Тоби, как вдруг услышал позади себя чьи-то шаги. "Неужели это величайший композитор?" - Тобиас с надеждой обернулся к двери. Но улыбка тут же исчезла с его лица, когда он увидел высокого, худого и надменного мужчину средних лет.
- Чем я могу помочь вам, молодой человек? - чопорно произнёс мужчина, глядя на мальчишку сверху вниз.
Тобиас, опешив сначала, спустя паузу неловко ответил, запинаясь:
- Простите, сэр... Сэр, я искал... Тот пожилой мужчина, то есть, я ищу величайшего композитора, который играл здесь каждый день. Я написал ему музыку, но не нашёл его, - Тоби теребил нотные листки в руках.
Мужчина внимательно посмотрел на мальчугана и внезапно громко рассмеялся.
- Кого-кого вы ищете, молодой человек? Величайшего композитора? - проговорил мужчина сквозь смех. - Это вы про старикана Бингера, что работал у нас учителем музыки?
- На... Наверное, - неуверенно произнёс Тоби, удивляясь, почему мужчина так странно себя ведёт. - Где мне его найти?
- Он больше у нас не работает, - внезапно посерьезнел мужчина. - Он слишком стар, а его музыка слишком скучна и безнадёжна для нового поколения.
- Это неправда! Он самый великий композитор на свете, - сквозь слезы упрямо сказал мальчишка. Ему было обидно, что этот надменный мужчина смеет говорить такое.
- Не неси чепухи, - отмахнулся тот. Помолчав, он продолжал: - Ты, видно, не слишком-то уж разбираешься в музыке. А впрочем... Если тебе так нужен старикан, можешь навестить его. Он живёт в двух кварталах отсюда, крайний дом на Красной улице.
Тобиас не помнил, как он добрался до старенького домишки на краю улицы. Он помнил лишь, что бежал очень быстро, так быстро, как не бегал даже от своры собак.
Подбежав к двери, он постучал. Тишина. "Ну же, неужели нет дома?" Но не успел Тобиас подумать это, как заскрежетал ключ в замочной скважине, и дверь, скрипнув, отворилась.
Тоби так и ахнул он радости и удивления. На пороге стоял тот самый музыкант-волшебник!
- Мистер Бингер, зд...здравствуйте! - заикаясь, произнёс Тоби.
- Здравствуй, юноша, - голос композитора был мягкий и тёплый, словно обтянутый бархатом. - Я тебя знаю?
- Нет, зато я знаю вас, - восторженно произнёс мальчишка. - Я слушал вас каждый день несколько месяцев подряд. Я даже научился играть на фортепиано, хотя отец и запретил мне, - голос его звучал все увереннее, а слова прыгали, как металлические шарики, рассыпанные по паркету.
- Но ведь я даже не давал концертов, - мистер Бингер выглядел растерянно. - Но ты проходи, проходи в дом, загадочный мальчик, и расскажи мне все по порядку.
И Тобиас рассказал. Рассказал все-все, что приключилось с ним за те месяцы, пока он прибегал и тайком слушал игру величайшего композитора, сидя на балкончике, который называется клирос.
Выслушав все, мистер Бингер грустно улыбнулся и сказал:
- Какой же ты молодец, что научился играть. Только ты чудовищно ошибся, Тобиас: я не великий композитор. Я всего лишь учитель музыки. А мои произведения не так уж хороши, я и сам не слышу в них ни одной ноты, которая заслуживала бы такого внимания.
От удивления у Тоби упала челюсть.
- Нет, сэр, - он замотал головой так быстро, что, казалось, его уши сейчас соскочат и убегут. - Нет. Это вы чудовищно ошибаетесь, сэр. Вы и есть самый величайший композитор на свете! Уж я то знаю. А иначе как вы бы написали такую замечательную мелодию?
- Но ведь я даже не смог закончить её, - вздохнул композитор.
- Точно! - Тобиас умудрился забыть про свёрток нотных листов, который прижимал к груди все это время. - Я немножко решил вам помочь. Можно, я сыграю вам? - мальчишка покосился на пианино, стоявшее в углу маленькой комнатушки.
Мистер Бингер удивленно развёл руками, мол, играй, мальчик, ради всего святого, играй, сколько тебе хочется!
И Тобиас заиграл. Поначалу неуверенно, но затем его пальцы все тверже опускались на клавиши. И полилась, полетела мелодия. Та самая мелодия, что звучала в зале с лепниной на стенах, та самая, что заставила мальчишку вздрогнуть всем сердцем, замереть душой. Доиграв до места, где мистер Бингер всегда останавливался, Тоби на секунду замер и... продолжил играть. Ноты сплетались в великолепное тончайшее кружево, продолжая тот незаконченный узор, который так долго щекотал душу старому композитору. Мелодия лилась так стройно, так грациозно и прелестно, будто никогда и не была порвана на две части, а существовала такой всегда. Когда Тобиас доиграл последний пронзительный звук, он обернулся на мистера Бингера и замер, не понимая. Композитор закрывал лицо руками и каждую секунду вздрагивал. Его глаза были наполнены слезами, которые сказывались между пальцев и застывали где-то на запястьях, изрезанных морщинками.
- Вам не понравилось, мистер Бингер? - еле слышно произнёс мальчишка.
- О, Тобиас! - воскликнул композитор, вскакивая со стула. - Как же ты ошибся! Не я, не я величайший на свете композитор! А ты! Это - самая потрясающая и прекрасная музыка, что я слышал в своей жизни!
Тобиас встал и подошёл в к нему.
- Мистер Бингер, вы меня как будто бы не слушали. Величайший композитор - Вы. И мелодия - ваша. Она все время летала вокруг вас, а я просто помог поймать её. Она ваша! - мальчишка протянул ему листы, исписанные ровненькими черными нотами.
Старик медленно взял листы дрожащими руками. По щекам его все ещё катились слезы.
- Спасибо, - прошептал он. - Спасибо тебе, юноша!
- Это вам спасибо, мистер Бингер, - Тобиас улыбнулся. - Только обещайте, что напишите ещё что-нибудь прекрасное.
- Напишу, - старик рассмеялся, утирая рукой соленые дорожки слез. - Теперь уж точно напишу!

Конец