Глава 20. Сокол Гершевич Зейдельберг

В Москве у меня действительно были дела. И на следующий день я позвонила своему тенеру по спортивному ориентированию и туризму. Когда-то, в молодости я занималась этим интереснейшим видом спорта и до сих пор поддерживаю дружеские отношения со странным человечком с не менее странным именем Сокол Гершевич Зейдельберг. Ему сейчас около восьмидесяти лет, а он вовсю работает в своём клубе. Правда тренирует он теперь не подростков-оболтусов и юниоров, а совсем мелкую шантрапу семи-восьми лет. И, надо сказать, весьма успешно. Узнав, что мне от него нужна информация об Усть-Луге, он нахмурился.

- А я-то думал, ты просто так заехать решила, проведать старика. Ладно, Романия, кроссовки и спортивник у тебя, как всегда, в машине?

- Ну, а как же? - я обрадовалась, что старик не обиделся.

- Марш переодеваться в клуб, пока я шпану и родителей инструктирую, - приказал он. -  Возьмешь из клуба двадцать два компаса, метров триста гирлянд с красными и желтыми флажками, не забудь крепления на деревья, далее двадцать карт лесопарка, я их уже приготовил в тубусах. Ты едешь с нами в Царицыно. Будешь моей помощницей. Рассказ заработать надо. А разговор у нас с тобой долгий предстоит. В двух словах и не расскажешь об Усть-Луге.

"Быть бы живу после твоей тренировки, дед, - подумала я. - Рассказчик-то ты отменный - это все знают. Ладно, была не была. Тряхнём стариной. Покажем, на что способны. Недаром в тренажерке до сих пор семь потов гоню."

Когда-то Сокол Гершевич работал простым учителем истории в обычной советской школе. По доносу "высоких" родителей одного двоечника его обвинили в шовинизме и антисоветской пропаганде. Сокол Гершевич был отлучён от должности учителя и надолго осел в архивах. В девяностых он открыл клуб любителей истории и спортивного ориентирования "Клисо". В нём занималась и ваша покорная слуга. Потом  последователи Зейдельберга  переименовали клуб, который стал насить его гордое имя "Сокол".  С такой вот интересной личностью мне довелось общаться.

Когда я, навьюченная тубусами и пакетами со снаряжением и провизией, влезла в автобус, дети и Сокол не смогли сдержать смеха.
 
- Ты растолстела, - констатировал старик, придирчиво глядя на мою фигуру.
 
- Спасибо, Сокол Гершевич, вы тоже отлично выглядите, - в тон ему съязвила я и отвернулась к окну.

- Верна себе, - усмехнулся он. - Ладно не обижайся. Анекдот наш еврейский хошь?

- Хочу, - оживилась я.

- Таки слушай. "Одесса. Прибрежное кафе.
  - Мадам, а шо ви ничего не кушаете?
  - Та я ж фигуру берегу.
  - Ой, я вас умоляю! Шобы сберечь вашу фигуру, вам надо кушать, кушать и кушать".

Сокол был неподражаем. А когда мы уже подъезжали к Царицыно, он мне начал давать указания:

- Смотри, Романия:  у нас двадцать голов. Из них шесть белобрысых, одна рыжая, пять чёрных и восемь каштановых, типа русых. Из этих двадцати  - семь особей мужского полу, остальные женского. Твоя задача следить за всеми головами, шобы ни одна не пропала, ибо за каждую голову ты отвечаешь своей. Всё остальное делаю я.  Вопросы есть?

- Есть. Я могу отказаться?

- Можешь. Тогда не будет тебе рассказа о Ручьях. И вкусных пирогов Аиды Семёновны с брусникой, а также чая на веранде в Жаворонках.

Пироги, которые пекла жена Сокола Гершевича и предстоящее чаепитие у них на даче были мощным аргументом, и я согласилась.

Продолжение следует