Я тебе покажу побережье до самой Алушты

 
Одичалое солнце над Крымом бредёт по июлю;
 снять квартиру у моря и дорого нынче, и сложно;
 пляж гудит городской, словно кем-то встревоженный улей,
 и цветут олеандры у стен «Ореанды» безбожно.

 Золотым чебуреком луны половинка повиснет
 над ночною яйлою, чаруя всё сказочным светом,
 звёзды, как светлячки, замерцают средь хвои и листьев
 в нашем парке, где мы так любили бродить прошлым летом.

 Я люблю тебя так, как представить не мыслил в разлуке,
 в Херсонес мы поедем, где жили античные греки,
 перестала судьба отчебучивать разные трюки,
 чай, не фокусник, право, и снова мы вместе навеки.

 Я тебе покажу Балаклавскую славную бухту
 с генуэзскою башней на фоне роскошных рассветов,
 там живёт тётя Люба, она капитан, не «кондухтор»,
 а ещё она пишет стихи, привечает поэтов.

 Мы по Ялте пройдём, нас платан заприметит могучий,
 мы знакомы давно, мы б его никогда не минули,
 и пускай над Уч-Кошем слегка громыхает, и тучи
 всё темней и темнее, гроза мимолётна в июле.

 Я тебе покажу побережье до самой Алушты,
 где от жареных мидий балдело бродячее племя,
 не видала ты яблок таких и не кушала груш ты –
 их к столу Императора Крым посылал в своё время.

 Мы поедем по горной дороге в лесной заповедник.
 К перевалам, яйле и каньонам относишься как ты?
 Меж душою и Богом не нужен, поверь мне, посредник
 в этом воздухе чистом, у них здесь прямые контакты.

 Я тебе покажу.… Ну да ладно, всё знаешь сама ты:
 фейерверки, музеи, вино, да и звёзды эстрады;
 к нам судьба благосклонна, и так далеко до расплаты
 (неизбежной разлуки!), что думать о ней и не надо…

 МОЙ САД

 Затурканный сосед опять пришёл поддатый,
 буровил чёрт-те что, хоть он не из задир;
 строй кипарисов строг, стоят как те солдаты
 на смотре строевом, где тополь – командир.

 Куда я ни взгляну – знакомые пейзажи:
 мыс Ай-Тодор, Мартьян, порт с нашим маяком,
 и даже акробат на Набережной, даже
 мне этот акробат давно уже знаком.

 В моём саду растут два персика с инжиром,
 три алычи, сирень, ещё горжусь хурмой;
 я раньше враждовал с несправедливым миром,
 но примирил меня с ним сад любимый мой.

 Вечерняя заря в цвет спелых абрикосов
 над горною грядою каждый день плывёт;
 неразрешимых нет, мне говорят, вопросов,
 так почему их в жизни меньше не стаёт?

 Нет, всё же почему? Опять вопрос из вечных!
 То снова меркнет свет, то вновь сияет свет!
 Для каждого из нас, для жизней быстротечных –
 на вечные вопросы ответов вечных нет.

 Об этом мне шептал июльской ночью сад мой,
 он это повторял всё вновь, и вновь, и вновь:
 бывает жизнь горька, бывает жизнь нескладной,
 всё это пустяки, коль в жизни есть любовь.

 Я Ялту не смогу предать, забыть, отринуть,
 я в ней родился, рос, мужал в стремнине дней;
 я искренне люблю берёзку и калину,
 но благородный лавр мне всё-таки родней.

 НА НАБЕРЕЖНОЙ ШУМНО

 На набережной шумно,
 да не о ней рассказ:
 я вел себя неумно
 по жизни много раз.

 И лишь одно спасало,
 с одним лишь я мужал:
 куда бы ни бросало,
 я в Ялту приезжал.

 Вернее, возвращался,
 что важно, и весьма,
 ведь город мне прощал всё
 и прибавлял ума.

 Я всем ему обязан,
 с ним падал и вставал,
 и я его ни разу
 вдали не предавал.

 Я радуюсь безумно,
 что свой я без прикрас
 на набережной шумной,
 да не о ней рассказ…