Пленник

                Пленник.
 
 
 
«Ломаете мир! Объявили войну!
Чей приказ убивать, истреблятьть?
Так жестоки с людьми! За что? Почему?
Прекратите чернилами судьбы писать!
Власть над жизнью вам дан?!
Не стреляйте! Скажите за что?» -
Так каждую ночь бредил Дурам...
К сожаленью, ему не ответит никто.
 
Каждую ночь его «почему»
Выходят лишь каплями пота.
Он не свободен. Он «где-то» в плену.
Ах, сладкое слово «свобода»...
Сырая землянка с воздухом ада,
На стенах царапались дни.
К нему относились, словно из стада,
Бросив в темницу, рычали: «сиди»!
Люди, как звери, с оружьем в руках
Пришли за ним в родное село.
Все опустело - живет только страх.
Разграблен дом, повсюду стекло.
Кого- то убили.  Других сожгли.
И даже живыми похоронили...
Пропали и без вести одни...
Немало крови здесь пролили.
Сбежали все, уехав, кто куда.
Осталось все, что нажито годами.
Цветущие сады, красивые дома.
Бросали все, спасались сами .
 
Дурама сын и дочь уехали давно.
Тогда еще и в мыслях не гадали,
В тот год готовил он особое вино.
Весь урожай еще и не собрали.
Простой учитель не мог предположить,
Что мир перевернется в тот же час.
Решил супругу к детям проводить,
А сам не смог уехать в этот раз.
Он не посмел оставить родную мать:
Покинуть дом свой мама не решалась.
Стара была. Ей было, восемьдесят пять.
Среди разрухи так она осталась...
За близких был спокоен и Дурам,
Но дети и жена не находили место.
Они то точно знали, что твориться там,
Искали выходы, решения и средства.
Он плохо спал, вставал так рано по утрам
И бросив вдаль свой тихий взор,
Все сладко вспоминал семью Дурам,
Гуляя лишь глазами среди гор....
Какая безмятежная счастливая пора.
Услышал детский смех и запах сада.
Учитель физики, супруга медсестра.
Все было у семьи, что им для счастья надо.
Детей он вспомнил, слезы навернулись.
Дочурка чистая как горная вода...
Спасибо дети! Ни разу не споткнулись!
У сына благородная, добрейшая душа.
С такими мыслями он сладко задремал.
С семьей встречался только во снах.
Но вдруг так громко кто-то в двери постучал.
Стояли в масках  с оружием в руках.
«Мы за тобой! Скорее шевелись, давай!»
Сто мыслей вспыхнули у сонного Дурама.
Мой час настал, наверно жизни край?!
К гостям незваным вышла старенькая мама.
«Куда ты, сын? Куда уходишь ты?!»
«Милая моя! Ты только не волнуйся.
Я обязательно приду. Ты только жди,
За мною двери затвори. Закройся.
Все будет хорошо. Иди ложись. Поспи»
 
А во дворе повязку завязали на глаза.
И руки крепко веревкой затянули.
Толкнув в машину, поехали туда,
Где думал, будет встреча с пулей,
Но с той поры землянка превратилась в дом.
Он дни не знал. Часы остановились.
Здоровье ухудшалось. В ушах какой-то звон.
Чего они хотели? Чего они добились?
Расстрела ждал он каждый день.
Зачем он нужен им? Ведь он старик!
А ноги так распухли. И сам как тень.
Внутри сидит душевный острый крик.
Лишь только мог предположить,
Кто и когда был пленником в могиле этой.
Кого таска и боль могла душить.
Вся песня жизни здесь была допетой.
 
Халат вот женский в углу лежал.
Весь грязный, пыльный и в крови.
И кто-то надпись на прощанье написал:
«Всевышний мой, пожалуйста, спаси!»
Что стало с ними, знает один Бог...
И только ночью слышан в стенах стон,
Все это был как страшный рок...
Шептали стены мертвецов имен...
Чтоб не сойти совсем сума Дурам,
Он должен был заняться  чем-то.
Так попросился на работу сам.
Он счастлив был, увидев света.
Работу дали. Четко выполнял.
Он понял, что на базе здесь, военной.
Всю местность, каждый бугорок запоминал.
Он был спокоен, тихий и смиренный
 
Сбежать не сможет. Тело очень ломит.
Сквозь боль и ужас еле засыпал,
Опять стена так страшно стонет.
Дурам в бреду глаза лишь открывал.
В минуты страха любовь его спасала.
В мечтах он возвращался к себе домой.
И свет семьи бороться призывала.
В судьбу он верил искренне, душой.
..........................................................
 
Так утро настало и дверь отворилась.
И крикнув, охранник: « Скорей выходи!»
На небе птица так странно кружилась,
«Меня расстреляют! Всевышний прости!»
Но вместо расстрела; побрили, умыли.
Повязку одели опять на глаза.
В машину всю ту же они посадили.
«Побрили? Умыли? Шанс есть у меня!»
Открыли глаза. Снова дома, в селе.
Сказали зайти и взять паспорт скорей.
Дурам наслаждался как птенчик в гнезде.
Силы прибавились, стало теплей.
«Куда ты уехал сынок? Уходишь опять?»
«Мама, скоро вернусь. Ты не бойся и жди...
Все хорошо. Надежду не стоит терять
Ты только не плачь!  Ты себя береги!»
 
В машину Дурама вновь посадили.
Дали текст, записали голос его.
Запись забрали.  Где-то долго кружили.
Дурам осознал! Он вдруг понял одно!
Его выкупали!  Он  цену имел...
С детей деньги берут простым шантажом.
На нем, на «товаре» кто-то руку пригрел.
«Кто-то» знал, подсказал, чьим был отцом.
«Кто-то» знал, что дочь в достатке живет,
Что отец беззащитен, есть щедрый зять,
Тут война началась. Зависть руки грызет.
Продумать, запутать: можно деньги сорвать.
 
В голове не укладывалась жесткая правда.
Лишь одно утешало: увидит детей!
На миг все забылось, что был он из «стада».
Забыться, прижаться к любимой скорей.
 
 
Подъехали к месту, где встреча должна быть.
И буркнули «Дед, скорей выходи!»
Так сердце стучало. Оно так болело...
Все самое страшное уже позади...
На встречу бежит высокий мужчина.
Дурам еле ноги  свои волочит.
Бежал как мальчишка. Узнал он сына!
«Папочка! Папа!» - сын к Дураму спешит.
Они обнялись и заплакали горько.
Что мир содрогнулся от слез мужских.
Сломленных душ и потерянных столько!
На сегодняшний день много таких!
 
Все для отца! Все для Дурама...
Рядом внуки и дети. Подруга- жена.
«Все хорошо! Но там моя мама!
Она ведь осталась! Меня все ждала!»
Сердце так рвется, хотя и свобода...
Увы, не забыть души борозду.
«Я, человек  великого рода:
Простите всех! Я с миром уйду...»
Так и ушел... в кругу семьи, друзей.
Прощая мир, который треснул в миг.
И не посеяв зло в душе своих детей...
Ушел он тихо... лишь под птичьий крик.
 
3 июля 2007 год.                Аида Галиева. 
 
 
 
 
2