***

Введенский ответил:

— Ничего оскорбительного для религии в сравнении ее с опиумом я не нахожу. Опиум медики применяют как лекарство, которое помогает людям. Что прикажете делать со смертельно больным человеком? Наука — бессильна. С помощью опиума у больного снимают боль. А с помощью религии утешают и не дают отчаяться. Религия помогает народу.

Раздались аплодисменты.

Луначарский возразил:

— Лекарством лечат лишь больных людей, а вы религией калечите здоровых. Давайте будем больным людям давать лекарство, а здоровых кормить нормальной пищей.

Поединок длился уже около двух с половиной часов. Чувствуя, что спор идет к финалу, Введенский стал подводить итоги своим высказываниям, пуская в ход заранее припасенные, наиболее сильные положения:

— Итак, возможности человеческого познания ограниченны. Господь Бог и религия приходят на помощь человеку там, где наука бессильна и беспомощна и не способна справиться с поставленной задачей. Об этом говорит и тот факт, что люди, защищающие позиции науки, оказавшись в тупике, прибегают к помощи бога, к известному нам богостроительству… Так произошло и с моим уважаемым оппонентом, когда он и его единомышленники растерялись после поражения революции 1905 года. Наука не смогла их спасти… Да поможет Господь Бог моему оппоненту и его единомышленникам найти справедливый путь и выход из всех затруднений и тупиков.

Введенский прочел из старой книги целую страницу, полную богоискательных идей.

— Знаете, кто написал эти слова? — обратился Введенский к залу. Выдержав паузу, он сам ответил на свой вопрос: — Нарком Луначарский. Сегодня он выступает против Бога. А еще совсем недавно он сам был богостроителем. Жаль, что его строительство и искания не увенчались успехом. Он искал плохо и не там, где следует. Луначарский утверждает, что человек произошел от обезьяны. Я же полагаю — от Бога. Нам так и не удалось разрешить наш спор о происхождении человека. Мы не пришли к согласию. Каждый человек знает, кто его родители, а многие ведают и о своих прародителях. Давайте же договоримся о том, что я, профессор богословия Введенский, происхожу от Бога, а мой оппонент — народный комиссар просвещения Луначарский — от обезьяны.

В зале наступила напряженная тишина, которая через несколько секунд сменилась хохотом и аплодисментами. Финальная реплика обеспечивала некоторую логическую и безусловную эмоциональную победу Введенского. Даже сочувствующая Луначарскому молодежь была покорена остроумной заключительной репликой Введенского. Похоже было, что диспут был проигран Луначарским и все его убедительные доводы сметены удачным пассажем Введенского. Однако еще не умолкли хохот и аплодисменты зала, а Луначарский вышел из-за стола на авансцену и поднял руку, призывая аудиторию к тишине. И тишина быстро воцарилась, потому что всем — и сочувствующим Луначарскому, и даже сторонникам его оппонента — было в высшей степени любопытно узнать, что он ответит. Зал стих, и Луначарский блистательно парировал остроту Введенского:

— Я согласен: Введенский произошел от бога, а я — от обезьяны. Однако посмотрите, какую эволюцию я проделал по отношению к моему предку и какой регресс, какое падение претерпел Введенский по отношению к богу!