Сентябрьское

Как похоже!.. Под смертною данью
лес осенний расцвёл, не поблек.
Убери из иного страданье,
и окажется пуст человек.
Есть престранное чувство полёта
от беды, наполняющей грудь,
и внутри обрывается что-то,
надо только руками взмахнуть.
Надо только не падать, мой сокол, -
далеко ли до самого дна!
Безнадёжность должна быть высокой
и следами надежды полна, -
той, что склонна была к многословью -
душу выплеснет, только держись! -
ну а эта светлеющей кровью,
не поморщившись, платит за жизнь.


*   *   *

Сентябрь мой в пламени никто уж не потушит.
Звонит с небес лебяжья каланча.
Вон клён как зАнялся!.. Не по мою ли душу,
в наплывах вся, поставлена свеча?

Картины осени сравненьями не муча
с таким же догорающим собой,
я тоже сею ветер, и созвучно
в душе и в поле дует он в гобой.

И зябкой плоти с ветром убывает -
слетает лист, сжимается ладонь.
Крепчает северный и сипло раздувает
монаду музыки ли, чёрный ли огонь.

И обнажается основа и изнанка
всего, что хороводилось окрест.
И жизнь трепещет наподобие подранка,
не в силах сняться с этих гиблых мест.


*   *   *

Перезревший сентябрь, уходя по стерне
прямо в небо, в иные дубравы,
что ж, в нагрянувший утренник, весь в седине,
жги морозцем унылые травы.

Обернёшься - как много здесь стало не жаль!
Откурлыкали выси... Как скоро
после всей воркотни появляется сталь
в крике ворона, в скрипе простора!

О, святая неверность природы земной
в животворном порыве к измене,
как всесущий учитель, не стой надо мной -
я оболтус не в первом колене!

Что уроки твои?.. Всё равно исхитрюсь
под пожизненной этой опекой
на засушенный цвет, на поющую грусть -
не в глаза, так во сне человека.

И трепещет осина на свежем холсте,
где кармина положено густо.
И вцепилось за вечность в своей простоте -
всё в слезах - ослушанье искусства.