Robert Leroy Johnson

Была ночь и на небе звезды танцевали почти фокстрот,
ветер сонно гнал облака по направлению на восток.
Один чернокожий парень, любил блюз, но, к сожаленью, без нот
как и с нотами путал аккорды, сбивался с ритма то есть не мог

почувствовать музыку, воспроизвести, исторгая гитарой звук,
до зубовного скрежета понимал что не получается ничего.
Ему было мало шести струн, ему было мало двух рук.
Он любил блюз, но блюз не любил его.

И в это время в баре к нему подсел один человек,
обычный белый, что в общем то странно в заведении для цветных,
глаз которого было не разглядеть из за полуприкрытых век.
Незнакомец сказал:"Здравствуй, бой,я здесь и я знаю кто ты.

Я про тебя слышал все и видел все что будет с тобой:
паршивый табак, дешевые туфли, продажные женщины, старый дом.
Бывают варианты, поверь мне, бой, бывают варианты, бой.
Вдруг белый заливисто рассмеялся, сверкнув золотым мостом.

Прошло меньше часа, они вдвоем по дороге идут в темноту,
один в стоптанных туфлях, другой хромая (он когда-то больно упал:
"Бой, смотри, перекресток. Какой жаркий август в этом году.
Ты точно уверен? Подписывай здесь. Ариведерчи." Финал.

Парень, оставшись один, легонько погладил гриф,
гитара звучала как никогда, так мог бы играть Бог.
Он стал известным, его любили, и он купаясь в славе погиб.
Спустя десять лет. Но не от виски, а отдавая долг