Еще раз о новом объединении

Открыть себя человеком и найти путь к духовному, человеческому развитию каждого, это то, к чему интуитивно стремится каждый.  Насытить можно животного, не имеющего духа, сознания, а людей — нет. Это невозможно! Потому что людям как разумным существам в итоге нужно не это. И их сущность находится в них и заключена в их  духовной природе, которая и должна развиваться, чтобы люди стали людьми, видящими друг друга. Пока же ими руководят и направляют внешние потребности, они видеть друг друга не могут. В конечном счете, как результат и итог исторического развития человек откроет самого себя как продукта истории и вступит на путь человеческого развития. И он осознает свою подлинную природу. Во внешнем, материальном обогащении мир уже давно принял уродливую форму не сам по себе, а во взаимоотношениях людей друг с другом, а путь к духовному развитию еще не проложен. Даже в тех коммунах, коих называют идейными, люди озабочены материальными интересами и сосредоточены на распределении материального богатства. Вопрос в том, как и когда начнется вступление в мир человеческих отношений, открывающих людям новый, человеческий мир и как оно будет выражена в практике? — вот вопрос, который меня занимал с самого начала. И я пытался найти и показать этот путь.
Суть нового объединения людей, таким образом, состоит именно в том, что оно осуществит идеалы человечности, устранив товарно-денежные отношения и на их место поставив человеческие отношения между людьми. Теперь вопрос стоит так: как новое общественное  объединение осуществит очеловечения общества? Иначе не было бы смысла говорить о нем. Практика показала и показывает теперь, что коренной проблемой является не просто организация производства для создания изобилия благ потребления. «Накормить» человека и «насытить» его, чтобы он ощущал материальный комфорт, сытость, это, может быть, и является общественно-экономической предпосылкой. Но человек для общества – не ребенок, а активная величина. Коммунизм вообще начинается с самостоятельного развития каждого человека, когда именно оно является целью и самоцелью. Но ее осуществление исторически обстояло гораздо сложнее: нужно так организовать общественные отношения (производство, распределение, потребление), чтобы могли свободно развиваться отношения и связи между людьми и чтобы каждый мог не только свободно потреблять, но, главным образом, свободно развиваться. А в том, что люди сами, вне общества и своего государства, оказываются неспособными «саморганизовываться», мы уже убедились на примере рыночной экономики, как раз разъединившей людей и именно тем создавшей угрозу их гибели. Их надо организовать, направлять, дать им четкую ориентацию, чтобы они знали, куда идет общество, а вместе с ним и они. И лишь когда эта организация сложится как саморазвивающаяся система, лишь тогда она может и самоуправляться, основываясь на развитии каждого человека. А этот высший этап нас сейчас не интересует. Мы находимся на стадии социализма и должны вернуться к нему под новым углом зрения. И этот социализм от того, который уже сошел со сцены истории, отличается полным поворотом к человеку от вещей и стремлением утвердить человеческую точку зрения на жизнь.
В этом вопросе марксизм исходил из того, что нужно было определенным образом организовать общественные отношения, чтобы в их рамках люди изменялись в заданном направлении, к тому же нужном именно обществу. Речь здесь шла не о том, что складывается принцип самостоятельного развития индивидов, на что именно общество ориентируется и на чем основывает свое развитие. И если бы не была ориентации на человека, то люди навеки были бы обречены на то, что общество всегда стояло бы над ними, не имеет значения, в виде экономических, политических или денежных отношений, и люди оставались бы бездумными исполнителями в рамках отношений господства и подчинения. И они не смогли бы сами образовать свое общество, которым они управляют сами, самостоятельно и в интересах развития каждого.  Ведь общество и люди – не одно и то же, а различные уровни, не сводящиеся друг к другу. Мы же исходим из другого предположения.  В советском обществе над людьми стояло государство в виду их внутренней незрелости. И ими управляло общество.
В денежных отношениях друг с другом, предоставленные себе, люди освобождаются от власти общественных отношений, разрушив их бессознательно, и только после этого, освободившись от прежнего объединения и в силу этого изолировавшись и оставшись одинокими, они уже задумываются и зреют духовно. И тем, и только тем они внутренне готовятся к новому объединению.
 Теперь они уже смогут прийти к новому объединению, обусловленного уже не внешней (экономической или политической) необходимостью, а внутренней, т. е. необходимостью освобождения и развития каждого человека. Превращение богатства, создаваемого обществом, в богатство каждого человека осуществляется не только в экономическом осуществлении человека, выраженном в страсти к обладанию, но главным образом в духовном осуществлении каждого, которое становится самоцелью благодаря господствующему положению «духовного производства» или формирования людей, к чему и направлено их общество. Я это общество называю «человеческим», а не коммунизмом.
Утописты видели пороки общества, выявляли их причины в современном им устройстве общества, но не шли дальше мечтаний, не понимали реальное развитие жизни, ее объективные законы и т. д. Они думали, что достаточно осознать пороки и все изменять согласно разумной организации, и изменятся и люди. Стало быть, прежде чем изменить людей, нужно изменить обстоятельства. Но в действительности,  и обстоятельства изменяются людьми. Для этого нужно осмыслить логику исторического развития, которая сама предопределила это развитие и вызвала новую необходимость. А теперь же людям просто нужно дать сознание, освободив их от вещных отношений. А поскольку вещи аккумулированы в деньгах, то от денег.
Коллективность, характеризовавшая советское общество и абсолютизировавшаяся, была производственным отношением, следовательно, политической организацией, стоящей над людьми, а не свободными отношениями между людьми. Отношения общественной собственности здесь противостояли людям, коллектив противостоял личности. Представление о том, что общественному характеру производства соответствовала общественная форма присвоения и что это будто бы исключало антагонистические противоречия в обществе, было просто экономическим видением общества, в котором не было места человеку. Человек здесь учитывался только как работник, потребитель, производитель, общество ориентировалось на потребности и интересы общества, а не на личность. “Общество свободного потребления” не знало какого-либо другого понятия о человеке. «Рыночное же общество в этом отношении превзошло даже социалистические представления о человеке, растворив его в денежных отношениях, и теперь сидим в глубоком раздумий, поражаясь жестокости и безразличию людей в нашем собственном отечестве. И теперь нисколько не удивляемся, когда идеализированный человек рыночного общества перед нами возник в виде персонификации денег. Да бог с ним. Если бы понимали хоть это. А то террорист, экстремист, предприниматель, бизнесмен, коммерсант! А где же здесь человек и куда он провалился?
Отсюда мы и поклоняемся могуществу денег, и деньги для нас значат всё, а человек – ничто. В чисто внешнем выражении человека через деньги индивидуальность исчезает, и даже яркие творческие личности блекнут на фоне самоликвидации денег, самоликвидация денег уничтожает все положительные проявления личности. В самовозрастании же денег (богатстве) даже ничтожества приобретают идеальные человеческие качества и представляются совершенными. С устранением влияния денег (денежных отношений) человек впервые приобретает реальное лицо, и это происходит так же объективно, как человек, выходивший из лона социалистической коллективности, разрушив её, в мгновение ока превратился во владельца денег и так быстро изменил и свою социалистическую психологию.
Но трудно сказать, что всё это было сознательным актом. Напротив, всё как раз протекало бессознательно, и люди до сих пор не поняли, как они вдруг оказались в данном положении. А что касается рыночного сознания индивидов и их рыночных взаимоотношений, то они не осмыслены даже в философии. Именно изменившиеся обстоятельства определяли сознание, а не наоборот. Поэтому сначала формируется коллективность, основанная на человеческих началах, причём как творчество самих людей, и только потом она осознаётся как реальное бытие человека.
Это значит, что пока не сложилась новая организация, не сложится и новое сознание, соответствующее этому устройству. В распаде же мы имеем дело с сознанием распада. И поскольку к настоящему времени мы не имеем ничего существенного, удовлетворяющего нас, то мы не имеем ничего, кроме фантастических представлений не только о своем будущем, но и о своей реальной жизни, которую мы как-то тщетно пытаемся изменить согласно своим названным представлениям.
Поэтому новая организация формируется сознательно, на основе осознания реальных механизмов развития человеческой личности. И только отсюда на место общественных отношений, веками порабощавших человека, становятся человеческие отношения, свободные отношения между людьми, их индивидуальные, личностные связи, которые неизбежно разовьются в человеческие отношения.  Интересы общества, которые складываются здесь, это, следовательно, уже нечто совсем другое, чем при социализме и тем более теперь. И для их осознания требуется создание системы новых взаимоотношений и интересов нового объединения, к чему человечество и устремлено в своем необходимом развитии, скрытом как раз от нашего рыночного сознания.