Перед дилеммой

Последний бой с самим собою…
Не спасовать бы, не сбежать,
быть одержимым перед схваткой,
чтобы реванш достойно взять.

О, как я зол, что верил свято
в судьбу, что под руку вела.
Споткнулся раз, судьба-злодейка,
руки уже не подала.

Ушла в сторонку, отсиделась,
смеялась, ведьма, надо мной.
Так за моё паденье взъелась,
что мы поссорились с судьбой.

И мне пришлось, поднявшись снова,
с разбитых вдребезги колен,
судьбе на милость не сдаваться,
чтоб не попасть в бессрочный плен.

И, белый флаг не поднимая,
я плюнул в сторону судьбы,
по терниям дорог шагая,
стирая ноги от ходьбы.

Судьба, смеясь и потешаясь,
плелась за мною по пятам,
дышала в спину и орала:
«Эй, человек, ну, как ты там»?

О, сколько раз мне так хотелось,
к ней обернувшись, в морду дать,
чтоб на челе её осталась
ладони крепкая печать.

Но я, собрав всю волю в кучу,
и, сжав до боли кулаки,
не стал глумиться над судьбою,
воспринимая боль в штыки.

Я прорывался через чащи
и буреломы проходил,
стирая в кровь до боли ноги,
судьбу в болото заводил.

А та, идти уже не в силах,
пощады у меня прося,
со мной по терниям блудила,
мой крест с покорностью неся.

Она о камни спотыкалась,
стонала, выла, но опять,
мне в спину яростно дышала
и не желала отставать.

И, окончательно слабея,
судьба взмолилась: «Помоги.
Я за тобой не поспеваю,
постой немного, не беги».

А я стоял перед дилеммой:
дать руку ей, или не дать.
Я помнил, как судьба не стала
руки своей мне подавать.

Хотелось, плюнув, отвернуться
и, из последних сил, бежать.
Судьба ко мне тянула руки,
молила на ноги поднять.

Вот, то был бой с самим собою.
Мне не хотелось пасовать.
Я одержим был перед боем,
Но не пришлось реванша взять.

И, состраданье проявляя,
я всё судьбе своей простил.
Я взял, ослабшую, под руку
и за собою потащил.