Сказка. Английский шпион в камерном исполнении

Вещая вдохновенно с верхних нар,
рассказчик красовался в позе бивня.
Чифирь – банальный камерный нектар –
воздействовал на сявку эффективно.
Сокамерный народ ему вникал:

« ...Из волка, мол, не хилый нелегал
заправский выйдет, только     натаскать    бы.
Когда б на русский мат он налегал,
сошёл бы за хмыря собачьей свадьбы.
В России тьму от века знали харь»...

Тупому, уж какому не бог весть,
рассказчику с азартом перегретым
банально врать о суетном – не в честь:
«...Волк был матёрым! "Быть ему агентом"! –
решали в той конторе, что МИ-6.

Хоть когти завсегда на изготовке,
влезть на объект – трудней на Эверест!
Волк отирался в крайней голодовке.
Хоть и     шпионом     был, но – вот те крест! –
остался без бабла и без шамовки!

Когда в трубу проектной установки
полез волчина вовсе не за мясом,
то лучше бы при чуйке без сноровки
ещё на пике     крыши     он замялся!
Шпиона не     погладят      по головке.

Волк зарился на новенький реактор,
хотел захомутать и поросят,
но хрюшек на гоп-стоп  разы подряд
попробуй-ка возьми с бухты-барахты!
В "РОСАТОМ"  –  это ж не на гей-парад»! – 

прыжком из сказки (дань "Трём поросятам")
сокамерник свернул свой монолог. –
Короче,  поросятам дом "РОСАТОМ"
отстроил, ну а волк-шпион заглох
по двести семьдесят шестой косматой».

Опешившая камера молчком
осмысливала редкое глумленье
над детищем английского творенья.
«Могу про Винни-Пуха с Пяточком»…
«Про    волка     доскажи с его очком.

Давно про   петухов    мы не слыхали.
Детально накати. Уж не слегка ли
по главному прошёлся стрёмно ты?!
Шпиону подошёл бы образ крали»,  –
к рассказчику  пришло из темноты.

Тут сявка стушевался: «Волка в хату,
а чё там дальше –  я трёх поросят
не пас, не посоветую и гаду
зря связываться с ними. Борзо рад
припомнить бы, но вот не помню с заду»…

«Шо ты туфты пригнал нам караван?!
Ша! – с нижних нар откликнулся Вован. –
Шо за базар! Тут помню, тут не помню…
…Как знаю, расскажу всё живо вам.
В лесу один залётный по облому

решил: «Зачем мне красться вором в сад!
Заделаюсь я ёжиком в тумане».
Залётный от травы ходил в дурмане:
от клюшки знал про братьев-поросят,
которые траву тайком растят,

и ведал, что шалман у них в бурьяне.
Погнался за одним из них, но фраер
шмыгнул на дачу. Вот такой расклад.
На волка с чердака он кинул фаер.
Волк пламя сбил и в двери – наугад.

Башкою вышиб дверь, набил шишару,
а шустрый поросёнок с чердака
от волка сиганул и матом жару
поддал, мол, волк весь в папу ишака
и в маму, что не ляжет без базару.

«Волчина ты позорный»! – провизжал
хмырь вору, – И теперь тебе     хана,     бля»!
На этом-то и кончился весь жар.
Волчина прыгнул, дурня догоняя…
…Ещё одна им комната свиная

попалась – вся из мыльных пузырей
и пара. Жизнь не ведая кабанью,
впервые видел волк свинячью баню.
Добро б там было множество свиней…
ан нет: сестру бегущего – Джоанну –

всего-то и узрел уставший волк.
Из мыльного вставая половодья,
полез на поросячье  он отродье
и пасть разинул: «Честь иль кошелёк»?! –
на мыльный не позарился жирок.

А что для волка есть страшнее пули?
Он вник, хоть и не стало враз видней.
Конечно же, в глаза флакон шампуни!
Волк заревел, как стадо медведей,
браня изобретение людей.

Свалился в яму он с раствором мыльным,
а выскочил уже совсем дебильным.
А третий хрюндель – вот ведь произвол! –
в лесу, как есть, был главный прокурор!
За дело взялся он с семейным пылом.

Суд над волчиной произвёл фурор.
В лесу, где был закон зимой и летом,
слыла Джоанна психотерапевтом 
и заключенье выдала: «Здоров».
Мол, волчий бред – не бред, а просто рёв.

Сел на скамью, хотя и был с приветом,
волк только так! Семью из докторов
и прокуроров не  кусай  – голов
тут не сносить уж и авторитетам!
На зоне волк теперь – гроза котлов
с раствором мыльным  –   мстит    им, бьёт кастетом»…