27 сонет. Мой милый призрак...

27 сонет Шекспира.  Совсем не дословно...

Покоя нет моей душе и телу, -
Средь странствий тяжких ум мой воспалён, -
Паломником ночным, скользящей тенью,
Своею сущностью к тебе лишь устремлён.

И чёрной ночью разум прояснится,
Глаза блестят, "иди ко мне, иди", -
Мой милый призрак, это ли мне снится,
Я счастлив вновь прижать тебя к груди.

Наверно, сплю, наверно, вновь я брежу,
Но только ночь светлее бела дня, -
Душа моя, спасибо за надежду,
Что ищешь радость в мраке бытия.

И я живу на грани исступления,
Живу тобой средь яви сновидения...



Оригинал и подстрочный перевод А. Шаракшане:

      Weary with toil, I haste me to my bed,
      The dear repose for limbs with travel tired,
      But then begins a journey in my head,
      To work my mind, when body's work's expired;
      For then my thoughts (from far where I abide)
      Intend a zealous pilgrimage to thee,
      And keep my drooping eyelids open wide,
      Looking on darkness which the blind do see;
      Save that my soul's imaginary sight
      Presents thy shadow to my sightless view,
      Which, like a jewel (hung in ghastly night),
      Makes black night beauteous, and her old face new.
      Lo thus by day my limbs, by night my mind,
      For thee, and for myself, no quiet find.


      Уставший от тягот пути, я спешу в постель,
      сулящую желанный отдых членам, утомленным дорогой,
      но тогда начинается путешествие в моей голове,
      которое утомляет мой ум, когда труды тела закончились,
      так как тогда мои мысли из далека, где я нашел пристанище,
      отправляются в усердное паломничество к тебе
      и заставляют мои слипавшиеся глаза широко раскрыться,
      глядя в темноту, которую видят слепые,
      но воображаемое зрение моей души
      представляет моему невидящему взору твой призрак,
      который, как драгоценный камень, витающий в мрачной ночи,
      делает черную ночь прекрасной, а ее старое лицо -- молодым.
      Вот так днем -- мои члены, а ночью -- ум,
      ради тебя, и ради меня самого, не знают покоя.