Часть 1. Гёте и другие...

     Если есть в истории точки, в которых диалектика как чистый переход живет в своем первозданном виде, если есть эти точки, в которых миры - мерно вспыхивают и мерно угасают, то эти точки не только Гераклит или скажем, Спиноза, но и в самом ближайшем для нас времени - Гёте...
    Абсолютно нераскрытые центры единства "всего во всём", темные неразвернувшиеся миры - именно миры, а не просто один свой мир, как бывает у многих, привычно узнаваемых нами как известные и знаменитые... Точки миров, скорее всего, - запредельные для нашего человеческого понимания точки, в которых сбываются самые глубинные прозрения самого человечества о том, что оно должно себя перерасти...
    Когда мы читаем у Гёте в его учении о цвете, что "глаз образуется на свету для света, дабы внутренний свет выступил навстречу внешнему", мы понимаем, что перед нами - ничто иное, как те же самые рукописи Маркса 44-го года, и, даже больше того, что перед нами сам Маркс, оставшийся Марксом уровня своих рукописей и не сдавшийся, не разменявшийся на так высокочтимый и всеми признаваемый уровень "Капитала"...
    Когда мы осознаем, что самое глубинное, что мог бы сказать нам этот Человек с большой буквы, заключается уже, пожалуй, в одной единственной его фразе - "научиться можно только тому, что любишь", которую он как дар своей святой гениальности, передает в наследство всем нам, и которую можно узнать во всех возникающих загадках и проблемах любого исторического культурного движения, во всех его думающих и страдающих головах и сердцах типа Цветаевой или Рильке, Еврипида или Шекспира, Ван Гога или Рембрандта, мы поражаемся полным отсутствием, в данном уникальном феномене, каких угодно налипающих и нарастающих на него времен и пространств, обычно заслоняющих нас друг от друга...
     Когда же мы, в конце концов, просто, и по возможности непредвзято, смотрим на юношеские фотографии Гёте, мы с ужасом обнаруживаем, вдруг, что это же, ни больше ни меньше, как сам Моцарт, только вошедший в мир и оставшийся в нем не по стороне своего художественного продуктивного воображения, а по стороне того, что во все века и во всех народах, всегда именовалось таким странным и таким интригующим, непонятным названием - Правда...
    "Первое и последнее, что требуется от гения, - читаем мы у Него, - это любовь к правде". Читаем и обнаруживаем - опять и опять - её - Любовь...
Мощь продуктивного художественного воображения у Гёте была не слабей Моцартовской, но дело в том, что он не отдался ей всецело и безраздельно, а подчинил её поиску Истины, и не оценивая пока никоим образом подобный феномен, заметим лишь, что Гёте достоин называться Моцартом-естествоиспытателем и в тоже время чем-то большим, чем только Моцарт(если здесь вообще применимо слово "только"!) - Человеком с большой буквы, прожившим, прежде всего, свою собственную жизнь свободно. И свободно переходившим от творчества в одной области искусства к творчеству в другой области, а когда того желал - к занятиям наукой.
    Гёте это уже не просто Европа, как скажем, Декарт или тот же самый Паскаль. Гёте это уже далеко не просто-напросто "крутая" Европа... Но тогда что же это такое?
    Откуда и куда - манящая Звезда?!... Гёте...
Такой разный... Но не всего лишь только желающий быть разным, чтобы не быть одним и тем же, не быть скучным, как может быть всегда хотелось Паскалю, а уже разный... Уже бытийственно текучий... Неуловимый... Вечно другой...
Такой не поддающийся никакому обычному измерению... Протеичный, грекоподобный, пульсирующий, животворящий... Гёте - мячик, как сказала бы Цветаева, Гёте - шар... земной, воздушный, детский... Но не все ли равно?! - Ведь ему было - все равно... именно в этом - ему было все равно... как он предстаёт...

     Характеристика Гёте: терпеть не мог французских просветителей; при одном упоминании имени Ньютона приходил в бешенство; Канта называл - этот кенниксбергский старец; во время июльской революции 1830 г. был с головой погружен в реакции научного мира на его учения о типе и другие открытия; когда же в 1806 г. французские солдаты угрожали его жизни и его имуществу, позаботился не о спасении стихов, дневников и прочих своих бумаг, но лишь о бумагах с учением о цвете, считая себя "единственным, кому известна правда в трудной науке о цвете..."
     Дальше можно не продолжать, так как и так уже достаточно видно, что Гёте мало кому мог бы прийтись по вкусу при своем более пристальном, более детальном рассмотрении, и еще менее кому был бы понятен, потрудись тот хоть когда-нибудь Гёте по-настоящему понять...
Почитайте Декарта, его "Страсти души", последнюю работу, где столь вдохновенно написано о системах дыхания и кровообращения - это же не медицина, это поэзия!!! Тем собственно и славен этот европейский научный рационализм, что в своих самых лучших незагубленных разрывами рациональности и эмпиризма традициях, он возвышается до уровня интуитивной поэзии... Перестает быть просто рационализмом... Становится чем-то другим... Такими страничками можно наслаждаться!
     Но у Гёте - его поэзия в его поэзии, там где она и должна быть - в своих собственных стихиалиях, в максимально полноценных самодостаточных формах... А те 2-3 "странички" блестящей диалектики, о которых писали и мечтали Маркс и Энгельс, где вся диалектика могла бы предстать в самом общем виде, у Гёте - 2-3 простейшие фразы, 2-3 простейших предложения, схватывающих моментально глубину и подвижность любых процессов, необходимо подпадающих под наше рассмотрение... В примитивнейшем виде - как бы весь потенциал, где слово примитив имеет свое, исключительно древнегреческое значение - первоначала...
    "Природа забирается в спецификацию, как в тупой переулок; она не может пробраться насквозь и не хочет повернуть обратно" - Вот образчик такой диалектики... И как вам это понравится? - Не другой ли это сразу же угол зрения, к тому же еще и не сомневающийся нисколько в том, что может быть как-то иначе и можно видеть, допустим, не так... Или вот еще - "Каждый новый предмет, хорошо увиденный, открывает в нас новый орган"...
    Нет, это уже не вершинная цивилизованная диалектика Декарта или Паскаля, и не свернутая в самого себя "музыка" Спинозы, это - высвобождающаяся Разумом и Правдой сознательная диалектика, как она есть, в своей скромной простоте, разрушающая однако все наносные поверхностные слои наших представлений, понятий, образов и прочих благоглупостей, выставляемых нами перед природой, и выводящая нас прямо к нашим умерщвленным цивилизацией интуициям, причем выводящая таким образом, что сами эти интуиции становятся для нас, в конце концов, - законными...
    Это Гёте сказал: "Лишь тот достоин жизни и свободы, кто каждый день за них идет на бой", и это Гёте сказал: "Стихи - оконница цветная...". И это он же считал, что "ограниченный честный человек часто видит насквозь все плутни тончайших дельцов", и от него же мы знаем, что "архитектура - это застывшая музыка"... Несть числа этому Гёте... Его всеохвату... Его вселюбви...
Учение Гёте о цвете... Учение Гёте о первофеномене... Учение Гёте о типе... Учение Гёте о... ТИШИНЕ...???
   "Лучшее - это глубочайшая тишина, в которой я по отношению к миру живу, и расту, и приобретаю..." Тишина для него сравнима с маточным раствором, образующим кристалл беседы, а беседу Гёте ставил выше золота благородства и внутреннего богатства человека чувствами, и даже выше сияния света, - в одной из его сказок, король спрашивает змею: "что живительнее света?" и та отвечает ему - "беседа"...
"Высшее и преимущественнейшее в человеке бесформенно, - находим мы у него, - и следует остерегаться оформлять его иначе, как в благородном поступке..."

    "Я писал любовные стихотворения, только когда я любил..." Что тут скажешь? Современники и не говорили ничего... По их воспоминания они замирали часто в недоумении, не зная что сказать...
Рядом с именем Гёте фразы - "море противоречий", "серьезная игра", "нищета богатства"... мы стоим с ними в руках и на губах и... не знаем что предпринять...
    Когда-то давно, Еврипид первый среди древних греков максимально ясно почувствовал и выразил в своих произведениях, что мир внутреннего человеческого богатства - по существу тот же самый окружающий нас мир богатства внешнего, и что в общем-то строго говоря все это одно и то же - и нельзя произвольно разрывать единый мир на якобы внутренний и якобы внешний... Все трагедии Еврипида как раз и были этим великим Одним, - одним целым Миром-Универсумом человеческого и природного... В котором отделить что-либо одно от чего-либо другого значило бы уничтожить его...
В дальнейшем, в таком же поэтическом мастерстве цельности подобное единство просыпается только у Шекпира, где все опять и драма, и комедия одновременно, где все снова и без всякого сомнения, и субъективно и объективно, и где царствует и торжествует исключительно лишь великое "есть", а ни что-либо иное...
    То, что у Еврипида было как-бы семенем, зародышем, у Шекспира стало уже почти цветком...
    Гёте же, на новом витке всеобщего человеческого развития - попадает в этот же рост, - рост великого Одного... И потому все, что о Гёте действительно можно сказать, заключено именно в безмолвии... В самом Гёте... И во всем, что он раскрыл и проявил...
    Слушайте Гёте - "музыку волн, музыку ветра..." -
"Не пылит дорога, не дрожат листы...
Подожди немного - отдохнешь и ты..."
    Слушайте Гёте...
Итак, то ли Гераклит и Спиноза, то ли Еврипид и Шекспир... Нам бы все определить и определиться... Бесформенное нам чуждо... Мы все хотим загнать в какой-нибудь регистр и умертвить...
А может быть Моцарт? А может быть Маркс?... Но как же так, ведь этих же "достойных мужей" мы уже записали в соответствующие разделы, уже успокоили и "упокоили", так сказать, подыскав им "теплые местечки" в наших размягченных мозгах...
    Свасьян говорит: если Гёте - памятник, то тогда - кто же мы? - МЕРТВЕЦЫ...
    Мы отказываемся от Гёте... вольно или невольно отказываемся от него - настоящего... Но Гёте остается с нами, даже тогда, когда мы отказываемся от него - он остается с нами...
Иначе и не может быть...

"Все в мире изменил прогресс.
Как быть? Меняется и бес..."

"Потребуется сила знанья вся,
Чтоб чудо красоты представить свету..."

"Вокруг меня сгустились ночи тени,
Но свет внутри меня ведь не погас.
Бессонна мысль и жаждет исполненья..."

"Или над нами неба нет,
Или земли нет под ногами,
И звезд мерцающее пламя
На нас не льет свой кроткий свет?
Глаза в глаза тебе сейчас
Не я ль гляжу проникновенно,
И не присутствие ль вселенной
Незримо явно возле нас?..."

"Источники! В пергаментах ли благо?
Источники не на страницах книг.
Кто жаждет знанья, тот упьется влагой,
Когда из сердца прямо бьет родник..."