о дождях

после дождя с улицы потянуло свежестью. запахи раскрывались особенным образом: любая растительность вдруг оказалась приятной, ненавязчивой амброй с ярким, выделяющимся ароматом, будто ливень очистил ее ото всех примесей и превратил в чистейший абсолют. салатово-желтые листья грубо выдавались на фоне остального массива зеленого, будто ограничивая его в спелые пожухшие рамки.
небо темнело серостью, неровной, проблескивающей быстро плывущими облаками на фоне четких, очерченных туч, в ноздри вкрадывалось беспечное ожидание обновления души, казалось, дождь был обязан в момент перевернуть все представления о действительности, обратив  любое понятие в бесконечное, истинно правильное, почти догматично верное. решать любой жизненно важный вопрос лучше всего, пожалуй, именно в такой атмосфере: когда мир вокруг обновлен, будто его откатили до последней точки восстановления; он еще не успел напитаться загазованностью мегаполиса или терпкими, густыми, раздражающими обоняние запахами сельской местности. нет ни предрассудков, ни жадности до любого чувства, все идет своим мерным чередом, следуя по кругу словно секундная стрелка циферблата, беспощадно отмеряющая хронос. пространство замедляет бег, и можно проследить любую грань решения без труда.
все кажется кристально светлым, и хочется надеяться, что так продлится еще долго: но несколько часов спустя едва ли в голову придет мысль о том, что в мире все может быть иначе, что жаркая густота, что течет по телу, словно липкий пот, может ощущаться лишь контрастом, всплывающим в воспоминании, что мир опять будет грубым, дешевым сигаретным перегаром, а не легкой поволокой ароматного табака. естественность естества глушится жаром плоти. прохладная нежность тонет в грязи.
положить на бит эту словарную пустоту кажется единственным вариантом полного, исповедного очищения: как если бы весь организм прокалили на пламени свечи, устраняя перегоревшую энергию. когда пепел собирается на тлеющем кончике сигареты, каждый курильщик стряхивает его в пепельницу, выпускает дым, наслаждаясь его завитками и тонким, мускусным почти что привкусом: так и природа, осыпав землю дождем, удивляется матовому послевкусию тишины.

остается только глубоко выдохнуть последний озоновый кубик кислорода и с отчаянно печальным остервенением ждать следующего ливня.