Горный хрусталь

Брызги планеты, природою сжатой,
Смывают невинность святой красоты.
Крутые изгибы, косые ухабы
Природы следами от счастья полны.

Нет места святому на нашей планете -
Другой красотою искрится она:
Жестокой и грубой, манящей и нежной;
Сияет лучами земного греха.

Горный хрусталь, как изрезанный бритвой,
Природой иссечен; он дерзок и тверд.
Гармонию формы с безформия высек,
Гранты ущелий щетиной оброс.

Мир, видя безценный подарок природы,
Прозрачность кристалла и твердость скалы,
Не мог воздержаться - не вырезать имя,
Когтями не тронуть хрустальной стены.

Машины дробили его на частицы.
Мир плавил хрусталь в бижутерную пыль.
Подделкой сияет теперь на витрине
В стекло превращенный хрустальный ковыль.

Станков разъяренные визги стесали
Безумство и правду природных табу,
И искренность света на ложные блески
Алмазов сменилась в стеклянном гробу.

Вот также ребенок в минуту рожденья
Наивен, сияет святой красотой,
И в туже минуту, испачканный правдой,
Он святость теряет, теряет покой.

Крик рвет перепонки, низвергнутый миру
Пощечиной нежной, но сильной руки.
Протест в этом вопли ножами столетий
Плюет в человечество, в маску любви.

И также младенец, подняться стараясь,
Собой излучает хрустальный гранит,
А мысли в безумстве и правде роятся,
Пытаясь свой путь в этой жизни найти.

Не заплесневевшими ложью глазами
Он видит реальность открытых границ,
Но общество желтыми впилось клыками
В ребенка, и пали стремления ниц.

Раздавлены детские мысли в утробе
Под тяжестью правил, вбиваемых в мозг.
И сжаты наивные чувства до боли
Тисками законов, ударами розг.

Видение мира навязано силой -
Ребенку насильно одели очки.
Мораль проведенья, его окропила
Поддельным сверканьем, и блеском цепи.

И вот, уж подросток, не видя оковы,
Красив, педантичен в своих кандалах,
В тайфун взрослой жизни с улыбкой уходит
На слабых и спичечно-тонких ногах.

Плывет по теченью реки безразличья;
Живет по законам общественной лжи.
Себя потерял человек и не ищет,
Влюбившись в фантазии и миражи.

Желания нет, когда помощь бросают
Обглоданной костью в атаку тебе.
Ведь легче вцепиться в подачку зубами,
Чем выход увидеть в своей голове.

Прожив так, без малого, срок свой недолгий,
Уже стариком он подумает вдруг:
"Какой в моей жизни был смысл заложен? "
В ответ: пред глазами затоптанный луг.

Он слышит со страхом биение сердца
Той гидры, что крепко вцепилась в него.
И хочет в ничтожности сна задохнуться:
Уж лодкой не станет гнилое бревно.

Так точно хрусталь потеряла природа,
Как люди теряют в бездумье себя,
В своем нежеланье разбить трафареты
Общественной истины собственным "Я".

Так может быть стоит, нам сети сомнений
Закинуть в цветущую плесень воды?
И стадным инстинктам в своем подсознанье
Напильником мысли подправить клыки?

Хотя, это глупо. Зачем нам безумство
И правду искать в тишине катастроф?
Лишь полный дурак вдруг захочет проснуться
В самый разгар упоительных снов.

2000 г.