Любовь на троих

Я женщине своей не изменял ни с кем,
Интриги за спиной и ложь в глаза
Не мой конёк, ведь подлости предел
Наверно, слишком низок у меня.

Но годы шли, и новых впечатлений
Хотелось мне от жизни получать;
От пирога, что мне судьбой отмерен
Побольше и потолще отрезать.

И в тайне верил я, хоть и не без труда:
Расчищен будет предрассудков старый хлам,
На пары поделивший всех и вся,
И в троицы мешавший слиться нам.

Хранил я веру, что с теченьем лет
Доверье превозможет подозренья,
И на лице твоем написанное «нет»
Заменят отблески иного настроенья.

И вот свершилось: ты, полушутя,
Рассыпала прозрачные намеки…
За язык ведь не тянул никто тебя:
Ты взбудоражила сама мои пороки.

Потом звонок: красотка у дверей.
Твоя подруга, право, очень хороша.
Бокалов звон, живая речь, прекрасный день,
И в самокрутки уж забита анаша.

Мы плюхнулись втроем в одну кровать,
Под предлогом типа "так, поговорим".
Но подруга твоя странно обнимать
Меня повадилась. Уж не до болтовни.

Но мы не изверги: спросили тебя прямо
О том, не слишком ли мы далеко зашли.
А ты твердить нам начала весьма упрямо,
Чтоб мы не сдерживали импульсов любви.

Ушам не веря, ее целую в губы…
Потом гляжу – она уже раздета.
Застучали друг о друга нервно зубы,
В глазах стемнело, сердце перегрето…

Но за секунду до того, как я б прильнул
Губами к влажным лепесткам ее цветка,
Вдруг слышу полное презрения «ну-ну»,
И разъясненье в стиле: «кончилась игра».

Так в сантиметре и застыл от нежных врат.
Затем встал на ноги. Она одела платье.
И помню вышли мы с тобой на променад,
И ты сказала мне, что я козёл, предатель.

А я-то, глупый, думал, ты всерьез
Воплотить мою дурацкую мечту
Задумала, чтоб сила этих грёз
Развеялась, как морок, поутру!

Но, по-видимому, сделано все это
Тобою было, чтоб меня специально
Призвать к официальному ответу
И «дерьмом» признать – все так же официально.

И по тобой же сфабрикованному делу
Мне вменив огромную вину,
Ты будешь поминать мне ту «измену»,
Пока один из нас не замолчит в гробу.

Дурак я, что с крючком наживку схряпал.
Но чем ты думала, когда сама трясла
Своей подругой, словно красной тряпкой,
Под носом у взъяренного быка?

Ведь не нужно мне теперь житье такое,
В котором лишь вина, вина, вина…
И хоть границ теперь не знает твое горе,
Но, если вдуматься, виновна – ты сама.