Caligae

*
ничего не выйдет из союза дьявола и Бога
кроме человека


Пути трамвайные

Как пошьют тебе рубаху
Белокаменного цвета
Да в полосочку косую
С колокольчиком динь-динь

Станешь ты других не хуже
Человеков-пароходов
Никуда не двинув с места
Ничего что ты трамвай

Ты судьбой привязан к рельсам
И душой привязан к небу
И еще двумя рогами
За питательный момент


Вервие простое

Есть ли жизнь между дном и потом?
Не скрипят утюги-сапоги,
Все попроще, ползком да пластом.
Убежишь босиком? Ну, беги.

Где он, твой гуттаперчевый рай,
Перетоптанный вдрызг сапожок?
Поминаешь его? Поминай,
Тут молитва идет хорошо.

А когда обломает фальцет,
Самый чистый останется вой
И печать мертвеца на лице, –
Ну, беги, сапожок. Черт с тобой.


Caligae

Куда б, калика вековой,
На всей земле ни забредали,
Мы дышим воздухом печали
И спим под черною звездой.

Когда б не ей над головой,
Не спутник-призрак Агасферов,
Когда б спасающая вера…
И только посох под рукой.

На три с оттяжкой благовест,
Чтоб ремесла не забывали.
Чтобы креста не прислоняли
И не искали здесь невест.

Но переходят век за год
Без брода родовые реки,
Но не кончается вовеки
Мужской и женский красный род.


Новый Левит

А хорошую мысль Ты подал нам, Господь, –
Как потребуют правда и дело – добей,
Но не к'орысти для, а во славу Тебе,
Ну, а слава, Ты помнишь, важнее, чем плоть.

Ты поставь на учет и обратно прими
Отлетающих душ уверенья в любви.
Ничего, что Ты так со своими детьми,
Ты по делу. И ладно. Обратно лови.

Если вспомнишь еще, кто кого не простил,
Продиктуй нам, пожалуйста, Новый Левит –
Ну, для тех, кто слажал и не очень семит,
Про нечистых и чистых, про «Я поделил».

Мы, конечно, и сами умеем делить,
Мы же, в общем, как Ты, только меньше в плечах.
Нам бы Твой бы божественный, Отче, размах
И носилки – святых в небеса выносить.

Если стенами плача пройдет посмотреть
На Тебя хоть один из оставшихся здесь,
Ты ему улыбнись, отправляя на смерть, –
Ты уже, а ему за Тебя повисеть.

Ты за нас, Ты о нас, Ты для нас – и от нас.
Мы должны Тебе до смерти. Каждый отдаст.
Ни к Тебе, ни в себя, никуда не придя.
До последнего вдоха, души и гвоздя.


Последний заяц Помпеи

Но как бетонный человек,
В стене до пояса застрявший,
Я демонстрирую бесстрашье
Безногих зайцев лучше всех.

Немного больше, чем умею,
Намного дольше, чем могу.
На Красной площади Помпеи
Стою, как Минин начеку,

И комментирую закаты,
И в день последний и парадный
Пишу памфлет о сапоге
С брюлловской кисточкой в руке.